Ахилла

Активатика

Уголовное преследование участников мирных акций в столице вызвало волну возмущения среди людей самых разных профессий и социальных групп. Но одним из самых громких требований освободить новых политзаключённых неожиданно для всех стало письмо священнослужителей Русской православной церкви. «Активатика» поговорила с двумя подписантами опубликованного на «Правмире» письма. Мы задали им примерно одни и те же вопросы, касающиеся как самого обращения, так и текущей ситуации в стране.

Фёдор Людоговский, сверхштатный клирик церкви пророка Ильи в Изварине (Москва):

Корр.: Ожидали ли Вы, когда подписывали, что будет такая широкая реакция, и к этому письму после подписания присоединятся более ста человек?

Ф.Л.: Трудно было сказать что-либо заранее, но задним числом понятно, что когда это письмо уже было опубликовано с почти четырьмя десятками подписей — остальным было в каком-то смысле психологически легче присоединиться к ним. С одной стороны это неудивительно, а с другой — ещё неделю назад если бы кто сказал, что такое количество священников, дьяконов Русской православной церкви подпишутся — я бы сказал, что это довольно неожиданный маловероятный сценарий.

Корр.: Коллективное письмо священников — история для России необычная. Но сегодня получилась довольно странная ситуация, когда она оказалась в ряду других историй, а именно — целого ряда других корпоративных писем. Как вы оцениваете этот факт?

Ф.Л.: С одной стороны, об этом писали и размышляли люди более сведущие, чем я, с другой — если смотреть изнутри — письмо подписало более сотни человек. У каждого были свои мотивы, ожидания, ценности. Вот отец Алексей Уминский подчёркивает, что неважно, бомба это или нет, но мы написали то, что хотели, то, что нам велела наша христианская совесть — вот и хорошо. Вполне допускаю что для кого-то — для меня в том числе — важно, что это приобрело определённый резонанс. Сам я этого не чувствую, но умные люди пишут, что это повлияет на отношения церкви и государства и т.п. Изнутри церкви это такой прорыв… Но, с другой стороны, в общем-то можно сказать, что в светском обществе попы — такая же корпорация, как айтишники или учителя… Такова структура общества. Ещё один общественный институт проснулся, дал о себе знать с неожиданной стороны — в любом случае это хорошо, даже если мы оказываемся в ряду прочих институтов… Люди просыпаются — не я первый так это назвал.

Корр.: Такие письма на что-то влияют, или это такое успокоение собственной совести?

Ф.Л.: Нет, я сегодня в фейсбуке написал, может быть, это цинично — что это прежде всего успокоение собственной совести. Это как у Цоя — среди связок в горле комом теснится крик. Вот он теснился — и, наконец, этот крик прозвучал. А про повлиять — тут никогда не угадаешь. После какого-то количества подписей появляется медийный эффект — именно он начинает работать… В этом плане письмо, которое и я подписал — оно свою роль сыграло: тема политзаключённых и неправосудных приговоров прозвучала. Поэтому мне хочется думать, что да. Как именно повлияет, до какой степени — я, конечно, предсказывать не берусь.

Протоиерей Георгий Эдельштейн, бывший настоятель Воскресенского храма с. Карабаново, Костромская обл.:

Корр.: Ожидали ли Вы, когда подписывали обращение, что на него будет такая широкая реакция?

Г.Э. Первое, что я могу с полной уверенностью сказать: я не знал, каков мой номер в числе подписантов, и меня абсолютно не интересует, сколько будет рядом со мной единомышленников. Я никогда не бежал и не бегу в толпе, я делаю то, что делается с моей совести, по обязанности священнослужителя.

Корр.: Так сложилось, что эта история с письмом священников в защиту политзаключённых — случай небывалый. Но сейчас он с подачи масс медиа оказался в общем ряду цеховых обращений. Как объяснить то, что это письмо не стоит особняком?

Г.Э.: Я крайне низкого мнения о моих собратьях, современных священнослужителях РПЦ МП. Могу это объяснить рабской совершенно зависимостью любого из них от епископата, Священного Синода. Священник сегодня абсолютно безгласен, и я никак не ожидал, когда мне позвонили, сказали о письме и спросили, не хочу ли я подписать… Не думал, что там будет более ста человек. Честно говоря, я не ждал, что их будет более десяти. Но это меня совершенно не интересует. Если бы мне сказали, что я буду единственным подписантом — я бы всё равно подписал. То, что его подписали больше ста — я думаю, потому, что оно плохо составлено. Я бы написал этот текст по-иному. Кто его автор — не знаю. Но против подписантов высказываются такие чиновники Московской патриархии, как Вахтанг Кипшидзе. Если это так — это плюс самого письма. Если они против — я за. Мы всегда с ними в диаметрально противоположных лагерях.

Корр.: И ещё вопрос: как по-вашему, коллективные письма сегодня на что-то влияют?

Г.Э.: Ответ на это прямо связан с той страной, в которой я живу и вы живёте. Эта страна называется Совдепия. А в ней, как мы помним, никакие письма ни на что не влияют.

Иллюстрация: священники Георгий Эдельштейн (слева) и Федор Людоговский

Читайте также:

• Спаситель не подписывал деклараций в защиту заключенных «борцов с режимом» Рима
• Евангелие нигде не учит нас вступаться за государственных преступников и мятежников
• Священник и его политика

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: