О водосвятной литургии
24 апреля 2017 диакон Андрей Белоус
Когда я увидел, что о. N написал ответ на мою заметку, я открывал его с надеждой увидеть нечто содержательное и интересное, какой-то ответ по существу дела, согласие с чем-то или опровержение. Увы, вместо этого мой собрат вновь начал рассказывать мифы и бегать по кругу. Скажем, в том самом 12-м правиле Трулльского собора просто ничего нет о неподобающем поведении жен епископов. Он просто запрещает епископам жить со своими женами. Уже женатым епископам. Потому что они должны полностью служить Богу. При этом, «не отменяя апостольского законоположения». Но ведь это прямое противоречие? Собор, называя вещи своими именами, лжет. Больше того, он нарушает слова Христа о нерушимости брака для уже женатых епископов. Но тоже «не нарушая Писания». На самом деле, это еще один хороший пример того мышления, которое я назвал «третьим мифом». «Если говорить, что мы думаем и поступаем согласно Писанию и Преданию, то вообще не важно, что писали апостолы и святители, мы все равно правильно веруем и поступаем».
Да какая разница? Разница огромная. Убрав (допустим, что это так) влияние на церковную жизнь жен епископов (но не их любовниц или любовников, друзей и незаконнорожденных «племянников»), он заложил одну из основ нашей системы, разделил духовенство на два заведомо неравных класса. Это те, кто может стать епископами (безбрачные, сейчас – только монахи) и тех, кто ими стать не может. Как монахи, «ангельский чин» и т.п., они стали считать себя выше и святее простого духовенства, да и просто перестали понимать его жизнь. Это важный шаг к превращению «отца епископа» в «восокопреосвященнейшего хозяина» с «холопами»-попами. Заметим, если равно безбрачны все клирики, они все остаются на одном уровне и этого не происходит.
К слову, о. N так и не ответил, почему Трулльский собор перестали считать вселенским. И есть ли какие-то формальные способы отличить настоящий Вселенский собор от фальшивого. И замкнутый круг: «наша вера православная утверждена Вселенскими Соборами – истинны те Соборы, которые утверждают православную веру». Этот-то круг он так и не заметил и просто повторил. Они основаны на Писании? Мы только что видели, насколько.
А ведь Писание в Церкви это еще и толкование. И здесь все так же грустно. «Если бы оно не было основано на Камне, то приводимая Вами мысль просто бы разрушила сама своей неопределенностью Церковь. Евангелие неизменно, неизменен Христос, следовательно, и учение Православной Церкви зиждется на нем, потому и неизменно». Отче, но это же настолько очевидный пример места с двумя разными толкованиями внутри Предания Православной Церкви, что само по себе прекрасный пример. Одни отцы пишут, что речь о самом Петре, как «первом среди апостолов», «первоверховном». Достаточно вспомнить даже службу апп. Петру и Павлу или празднику Поклонение веригам ап. Петра. А есть еще свят. Лев, Григорий Двоеслов, Феодор Студит и даже знаменитое «Петр говорит устами Льва» отцов Халкидонского Собора. А есть и объяснение о вере Петра. Похоже, второе отцу дьякону в Киевской академии объяснили, а про первое умолчали, чтобы не смущать.
Заметим, и с аргументом об «единстве» и «непоколебимости» он поступил точно так же. Выбрал протестантов (заметим, я писал именно об англиканах и лютеранах, а не о протестантах вообще) и заявил, что они все разделились на сотни частей. Словно, тот же пример Украины не показывает, как легко раскалывается церковь из-за политики, амбиций, имперских и национальных интересов, служения одному государству или другому. И это не исключение. Достаточно сказать, что сто лет назад Элладская и Болгарская Церковь считались раскольниками. Одновременно с частью украинского духовенства сто лет назад создали свою национальную церковь грузины. Она тоже считалась раскольнической тридцать лет, пока тов. Сталин не приказал Русской Церкви признать Грузинскую. Десятки лет не было общения между Русской Церковью и Польской, Чешской, Сербской, «зарубежниками» (которые сами разделились на десяток-другой течений), а еще есть «катакомбники» и все те же старообрядцы из школьной программы. Да даже пример с Критским Собором прекрасно показал, насколько «едино» вселенское православие. Опять красивые слова, за которыми не стоит ничего. Кроме вечных дрязг, расколов, взаимной ненависти и проклятий. Внутри православия.
Хорош пример и с «один папа отменял филиокве, другой признавал». Без имен. Кратко и ни о чем. Я мог бы рассказать эту историю. Но моя цель не столько защищать католичество, сколь писать о православии. А о православии тут написать можно много. Достаточно вспомнить, как с разницей в сто лет каноничные соборы Русской Церкви постановили, что Христос крестился двумя и тремя перстами. Предав анафеме тех, кто думал иначе. В XVII веке Русская Церковь считала, что ее патриарх практически замещает Папу, в XVIII – что патриарх просто не нужен, а глава церкви – император, а то и императрица. А Синод — это хорошо и правильно, потому что это соборный разум равных епископов.
Или вопрос о спасении. 150 лет назад нам бы сказали, что Христос искупил вину за первородный грех. 100 лет назад — Христос нравственными муками показал пример и исправил души («Православное учение о спасении» патр. Сергия, митр. Антоний Храповицкий). 50 лет назад спасение было в обожении через Евхаристию. А сегодня? А сегодня, подозрительно косясь друг на друга, митр. Иларион (Алфеев) и еп. Григорий (Лурье) хором ответят, что все это вообще не важно, а главное – нетварный свет созерцать. После чего объявят друг друга безблагодатными и разойдутся по разным комнатам, не глядя друг на друга, не сказав ни слова и не подав руки. О какой «традиции», о каком «предании» и верности ему мы говорим, если даже догматика у нас меняется чаще, чем раз в сто лет.
И не только это. Одновременно с догматикой и устройством церкви меняется и ее литургия. Например, при жизни нашего поколения к литургии добавилось «Последование ко Святому Причащению». До революции не было исповедей за литургией, причащали, как правило, только младенцев, так что и «мирянские» части Даров не приходилось разделять. Священник мог выйти почти сразу. Сейчас он или идет исповедовать, или дробит Агнец, а в это время читают то самое «Последование». В последние триста лет к литургии прочно прицепились Часы, а до того – крестный ход с ектеньей и антифонами. Но вот запретить водосвятные молебны в связке с литургией – единственная реформа, которую согласен одобрить дьякон N. Вот что мешает увидеть красоту апостольской литургии – водосвятие или акафист после нее.
Хотя, можно же начать с другого конца. Почему это людям, которые только что пили из этого «Ключа», нужно что-то еще? Что-то до литургии, как «антифоны» крестного хода или после – молебен. Ведь это совершенно одного типа вещи. Только одна случилась тысячу лет назад, и сегодня кажется нерушимой частью литургии (даже о. Александр Шмеман умудрился увидеть в ней часть «Таинства Царства»), а другая – двести лет назад и кажется «модернизмом». А причина одна.
Евхаристическое богослужение Православной Церкви — это никакая не литургия. Это «тридентская месса восточного обряда». Это дело священника у Престола, отделенного о верных, вознесенного и спрятанного от них. Он шепчет тайные слова и один молится вместо всей общины. Верующие получают отдельные слова, знаки, жалкие обрывки мыслей и ни одной фразы молитвы об освящении Даров. Двести лет назад верующим предлагали «размышления на литургию», переведенные с латыни или пересказанные с нее же (как у Гоголя). Их можно было читать во время литургии. Кто-то написал и специальные молитвы для мирян на это время. Их тоже можно было читать по книжке. Но потом пришли борцы с «латинским пленением» и отобрали у мирян даже это участие в нашей мессе. Теперь отнимают и последние богослужения, за которыми люди молятся вместе – молебны и заочные панихиды.
Я не люблю говорить о чувствах и переживаниях, но сейчас изменю своей привычке. Я хорошо помню литургии моего детства. Священник выходил после них в центр храма, вставал рядом с людьми, мы начинали петь все вместе «Царю небесный», тропари, припевы канона, «Тебе Бога хвалим». Их знали все наизусть и пели все, весь храм от священника до самой необразованной бабульки. Священник поворачивался лицом к людям, читал так Евангелие, накрывая людей полами ризы. «Смешной» обычай, который высмеяли бы и просвещенные богословы, и завсегдатаи атеистических пабликов, но в нем была близость и единство. Реальное единство в общей молитве и общем деле. Молебен мы пели в воскресение, а в субботу – панихиду, соединенную с заочным отпеванием. Точно так же. Простые «сокращенные» службы, понятные и знакомые наизусть, которые можно петь хором, в которых нет тайн, секретов и клерикального отделения. Все вместе, одними устами и одним сердцем не на словах, а на деле.
Точно так же я понимаю и древних византийцев. Они шли в храм вместе с епископом, священниками, пели вместе псалмы и слушали тогда еще не тайные молитвы после ектений. Не удивительно, что и тогда люди сохранили эти псалмы и ектеньи, даже когда перестали совершать торжественное шествие перед каждой мессой. Все это — попытки вернуть в богослужение «литургийность». Как и новомодные «вечерни с акафистом». Люди хотят молиться в храме вместе, понятными словами, петь, участвовать. Но от них же отделяют богослужение «хранители традиций». Ведь, «в уставе нет никакой пассии», «водосвятный молебен по уставу служат три раза в году», «нельзя соединять акафист с вечерней».
Особенно порадовало меня изобретение ими «католических акафистов». Хотя в латинском обряде их нет ни одного, так проще. Просто обвинить во всем «католическое влияние» и «латинское пленение», а потом сделать вид, что все нормально. А почему так? Может быть, людям нужны пассии, потому что большинству работающих людей трудно выбраться даже на службу Великой Пятницы? Может, им нужны акафисты, потому что другие гимны поются скороговоркой на малопонятном языке, да и написаны учеными монахами для таких же ученых монахов? Или потому, что вопреки Типикону священники стоят на всенощных и вечернях не с народом, а в алтаре? Или…
Этот список можно продолжать, но лично я вполне за молебен перед литургией. В конце концов, что такое молебен? Это сокращенная утреня. А на полной всенощной люди часто не могут быть даже физически. Кто-то работает, кому-то нужно забирать из садика детей, или… И они остаются без праздничной службы, а во многих храмах и без Причастия (еще одна неуставная вещь — самовольная вставка в «Служебник» слов «к Чаше подходят только те из вас…»). Почему бы и не дать им сокращенную праздничную службу и не послужить молебен с воскресными тропарями, стихирами и чтением из Евангелия о воскресении Христа? Почему не придать тому же окроплению водой перед литургией «символический» характер, знак очищения от грехов и повторения обетов, данных в крещении? Если уж митра с бриллиантами может «символически изображать терновый венец», то ничто не мешает и воде с молебна стать символом покаяния.
P.S. Не надо думать, что я «протестант». Просто это ложный выбор между «типиконовщиной» и «долой обряды».
Читайте также:
