Ахилла

Цифровизация — это вещь, которая опасна для меня лично по двум причинам: она предполагает уничтожение моего личного пространства, и она разрушает принятые в обществе иерархические взаимоотношения. Наверное, не следует объяснять, почему для меня опасно уничтожение моего личного пространства — что же до уничтожения социальной иерархии, то она опасна для меня хотя бы потому, что в обществе, в котором отсутствует иерархия, жить довольно вредно для здоровья.

Это, собственно, преамбула (и дальше можно не читать, а начинать критиковать автора); если же кому-то интересно, как именно цифровизация уничтожает мое личное пространство и разрушает социальную иерархию — я постараюсь объяснить ниже.

Читайте также:

• Цифровизация и свобода
• Патриарх Кирилл встал на защиту человеческой свободы от цифровой цивилизации

Почему цифровизация уничтожает мое личное пространство

Главный герой набоковского романа «Приглашение на казнь», прекрасной романтической фантазии на тему четвертой главы другого романа того же автора, «Дар», как известно, был приговорен к смерти за самую страшную «гносеологическую гнусность», которую только можно себе представить — за непрозрачность, непроницаемость для остальных.

Именно категорией «прозрачности» оперируют многочисленные адепты перевода всего и вся на безналичный расчет — мол, безналичные операции «прозрачны» (то есть доступны для обозрения всем, кто заинтересован их обозревать), а вот в пресловутых «чемоданах с наличкой» (к слову, видел ли кто их когда из этих адептов — вопрос открытый) и кроется опасность, вот такими чемоданами и рассчитываются международные террористы/торговцы людьми/наркобароны (нужное подчеркнуть, недостающее вписать). А вот «обычному человеку» скрывать нечего — поэтому он и должен переходить на безналичный расчет (странно при этом, что вот потребуй у кого разрешение на перлюстрацию его корреспонденции на основании того, что он обычный человек, и ему скрывать нечего — так с большой степенью вероятности словом нехорошим назовут и пошлют по известному адресу, а вот с банковскими картами такое объяснение принимается, и никто никого никуда не посылает).

Давайте представим себе тот объем информации, который можно получить, владея всего лишь выпиской с банковской карты «обычного человека, которому нечего скрывать», — при условии, что такой человек везде расплачивается исключительно банковской картой. На основании такой выписки можно будет установить ежедневные маршруты этого человека (он платит картой за проезд в месте посадки), его примерный рацион питания (по чекам из кафе и продовольственных магазинов), состояние здоровья (по чекам из аптек и/или медучреждений), собственно место работы и место жительства (просто проанализировав, где вечером покупается еда и где утром и вечером осуществляются посадки на общественный транспорт). Задумайтесь — а вот действительно есть желание всей этой информацией делиться с «городом и миром»? Действительно есть желание стать прозрачным для банковских работников и всякого, кто за совершенно небольшие деньги захочет купить банковскую базу данных или просто обнаружит такую базу данных в открытом доступе (так, несколько недель назад в свободном доступе оказались персональные данные без малого миллиона клиентов крупнейших российских банков)?

Отдельного изучения заслуживает вопрос перевода полностью на безналичный расчет рынка пассажирских перевозок (авиаперевозки перешли на него в глобальном масштабе, что касается железнодорожных перевозок и междугороднего автобусного сообщения, возможность купить билет за наличные пока еще сохраняется во многих странах), благодаря которому можно не только проследить, куда именно и как часто ездит тот или иной человек, но также и то, кто собственно, платит за его проезд. Собственно, именно глобальный переход на безналичный расчет с идентификацией как пассажира, так и плательщика заставляет задуматься над тем, насколько правдоподобными звучат заявления о том, что тот или иной индивидуум абсолютно неожиданно приобрел билет «в одну сторону» в определенную «горячую точку», после чего присоединился к «тем-кого-нельзя-называть», а остановить его не было никакой возможности.

Стоит подчеркнуть при этом, что доля безналичных расчетов не коррелирует со степенью развития технологий и экономики в той или иной стране. Так, в частности, в 2016 году более 80 процентов расчетов в Японии осуществлялись за наличные деньги, при этом очевидно, что японская экономика по степени своего технологического развития, мягко говоря, не является одной из последних. Поэтому не стоит доверять заклинаниям о том, что «прогресс не остановить, и альтернативы безналичному расчету нет» — стоит, напротив, задуматься о том, кто и почему продуцирует подобные заклинания.

Так что я предпочитаю расплачиваться наличными везде, где это возможно — к счастью, мое местопребывание позволяет это делать и жить без банковских карт. Быть может, это не всегда удобно — зато мне как-то спокойнее. Потому что мои пищевые пристрастия, ежедневные передвижения, недуги и болезни — это мое дело, и я никого в эту сферу моей жизни посвящать не хочу, а если кто вдруг и заинтересуется — я не постесняюсь отправить интересующегося по известному адресу.

***

После того, как «разобрались» с условно частным (вопросы потенциального обнародования многочисленных баз персональных данных я не рассматриваю, потому что эта опасность очевидна), перейдем к рассмотрению вопроса о том, как цифровизация разрушает сложившуюся социальную иерархию.

Почему цифровизация разрушает социальную иерархию

Легендарное «тот, кто владеет информацией — владеет миром», как утверждается, было сформулировано в июне 1815 — те, у кого информация о поражении при Ватерлоо оказалась раньше, смогли сказочно обогатиться на этом знании. Тем не менее информация как наивысшая ценность являлась одной из основ социальной иерархии на протяжении всего существования человеческой цивилизации. Собственно говоря, даже авторитет любого жреца строится именно на доступе к определенному массиву информации о том, как, где и когда совершать тот или иной ритуал.

Не меньшую роль играет и возможность ретрансляции имеющейся информации — на протяжении всего существования человеческого общества именно доступ к инструментам ретрансляции информации играл первоочередную роль в управлении обществом. Известное советское «в газетах врать не будут» ровно об этом; для того, чтобы у индивидуума появился доступ к инструменту ретрансляции полученных сведений, он должен их соответствующим образом верифицировать; «кого попало» до такого инструмента попросту не допустят.

Иерархия как доступа к собственно информации, так и доступа к инструментам ее ретрансляции была разрушена именно цифровизацией, именно появлением интернет-источников. К каким же последствиям это привело?

Первое — нарочитая подмена «журналистики факта» (которая, собственно, и сделала журналистику «четвертой властью») «журналистикой эмоций». Стало совершенно не важно, что именно рассказывается — главное, чтобы это было убедительным для целевой аудитории. И известный русскоязычной аудитории безумный анекдот про «распятого мальчика» на востоке Украины, и менее известный, но не менее безумный анекдот про студента-программиста, рассказавшего в качестве очевидца о применении химического оружия на территории Сирии, которая несколько лет контролируется радикальными исламистами (всем же известно, что если куда радикальные исламисты приходят, то первое, что они делают — это открывают университет с факультетом программирования в обязательном порядке), имеют одинаковое отношение к реальности: нулевое. При этом, в частности, «свидетельства» из второго анекдота стали одним из оснований для совсем не анекдотического, а вполне себе реального ракетного удара по Сирии. Да, в эпоху цифровизации любое вранье, рассказанное с достаточной степенью убедительности, становится истиной. Кажется, это сейчас принято называть «постправдой».

Второе — появление общедоступного массива информации, который по своему объему превосходит объем информации, могущий быть переработанным при помощи интеллектуальных способностей обычного человека, — вот то самое «море информации, в котором мы тонем». При этом общедоступность информации удивительным образом приводит к атрофии навыка ее поиска: «Гугл найдет, Интернет подскажет».

Поясним данное утверждение на простом примере. Автор, обучавшийся в позднесоветской средней школе, был обучен счету либо в уме, либо «столбиком» на листе бумаги — а наличие калькулятора в случае его обнаружения на контрольной либо экзаменационной работе приводило к одной оценке — «неудовлетворительно». Такие, безусловно, неполиткорректные меры привели к тому, что после окончания средней школы прошло больше двух десятков лет — а автор все еще может перемножить два двузначных числа в уме (к сожалению, возраст дает о себе знать; трехзначные уже перемножить в уме не могу). Не то сейчас, в эпоху цифровизации, когда у каждого учащегося есть смартфон с калькулятором — вычитание однозначного числа из двузначного без этого самого калькулятора невозможно.

Третье — атрофия навыка верификации информации одновременно с атрофией навыка ее поиска (мы же помним, что самое главное — рассказывать убедительно, а вот корреляция с реальностью — дело десятое). И вот уже мы видим, как в США среди возрастной страты 18-24 только две трети уверены в том, что Земля не является плоской — а остальные сомневаются. Объяснение опять же до ужаса простое: если каких-то двадцать лет назад сторонники идеи «плоской Земли» могли вещать только на своего лечащего врача при выписке лекарств и на соседей по палате в период обострения — то теперь у каждого из них миллионы фолловеров на ютубчике/в инстаграмчике.

Четвертое и, наверное, главное — руководствование эмоциями, а не фактами в сочетании с атрофией навыка верификации информации приводит к тому, что верить становится некому. И у городского сумасшедшего, и у академика доступ к ретрансляторам информации одинаков. При этом врут все — в той или иной степени. А если истину в этом море информации найти невозможно — то нет и базиса, на котором общество могло бы строить последующие договоренности о ненасильственном сосуществовании его членов в заданном секторе пространственно-временного континуума. И, если еще раз воспользоваться цитатами из классиков, «это тема для новой войны».

Что делать с разрушившейся иерархией в обществе, сейчас неведомо никому. Но жить в обществе, руководствующемся не фактами, но эмоциями, откровенно неуютно. Потому что понятно, что добром это не кончится. Тем не менее — возврат старой иерархии тоже уже невозможен. И если в случае с кредитными картами ответ на вопрос «Что делать?» у автора есть, то здесь ответа автор не видит.

***

Это очень грустные и очень личные размышления, такие вот своеобразные «несвоевременные мысли». Тем не менее автору кажется, что как раз эти проблемы: как охрана приватности, так и восстановление доверия к информации вкупе с созданием некоей новой иерархии (но на каких условиях? кем? и как?) — и являются сейчас главными, в отличие от всего остального. Впрочем, это предположение, как и полторы тысячи слов выше, в превосходной степени субъективны.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: