Ахилла

Вот перед нами буквально через несколько часов встанет во всю высоту Крест с Распятым на Нём…

Кресты бывают разные. И не всем стоять у того самого Креста.

Кто-то будет стоять у креста под названием: «самвиноват», зная, что изменить это уже нельзя и придётся жить с этим…

Кто-то стоит у креста проходимца, преступника — вспоминая его рождение, первые шаги и слова и пытаясь соотнести это с тем, что происходит сейчас.

Кто-то видит, как его тело тает, как воск, и душе не за что зацепиться уже, чтобы остаться в нём, а идти ТУДА — страшно… Вдруг там никто не ждёт. И сил взять этот крест нет, и помочь понести его — некому, потому что человек уже на пороге вечности, и между ним и земной жизнью успела вырасти стена. Его не слышат, да и сам он понимает, что помочь некому…

Кто-то видит, как умирает ребенок. Ничем не могут помочь врачи. И почему-то не получается утешить себя и его словами о предстоянии Божией Матери Кресту Ее Сына… Да и не вспоминается ничего в страшной тишине.

Мать, единственный сын которой пошел в монахи, отказывается от земных радостей и предстоит его кресту, решительно отсекая потребность жалеть, любить по-человечески. Как неуместное при кресте, где должна быть только возвышенная скорбь…

Седые раньше срока волосы, измученные улыбки, морщины, странные судьбы и неимоверно жестокие вещи одновременно со светлыми, прекрасными…

Когда смотришь на человека и думаешь: Боже, зачем всё это?

Зачем мы путаемся, мучаемся, радуемся — так странно и тоже трагично…

Зачем эти вечные разлуки и никогда не пересекающиеся судьбы любящих друг друга, встречи, чтоб заглянуть друг другу в глаза и снова бежать дальше, зная, что не найдётся ни времени, ни слов друг для друга?.. И постоянство присутствия тех, с кем говоришь, как со стеной. Они, как стены, отгораживают нас от чего-то, чего мы боимся, но хотим узнать…

Столько всего можно увидеть и услышать в эти дни, если захотеть. Почему этого так много? Наверное, потому, что горести маленьких, недоросших до Его Креста людей, должны влиться в реку Его страданий, которая быстро течет к дню Пасхи, увлекая за собой весь мир.

Никогда не поймем, не вместим всего. Пусть Он Сам откроет. Если захочет.