Ахилла

Интервизор

Протоиерей Георгий Коваленко о церкви, в которой главенствует сам Христос и Священное Писание, канонах Православной церкви, открытом Православии, разнице взглядов на события, главной проблеме, которую решил Вселенский Патриарх, изоляционизме РПЦ и единстве православных церквей в программе Дмитрия Лубкина ТрѣтЬ.

Протоиерей Георгий:

— Еще в 2014 году я публично заявил о том, что я не имею отношения к Московскому патриархату. Я принадлежу к Украинской Православной Церкви. Это моя самоидентификация, но на вопросы, почему я никуда не иду, я отвечаю, что это моя церковь и почему я должен из нее уходить? В контексте нынешних событий как раз вот это название — Украинская Православная Церковь — вполне позволяет одновременно и не разрывать с мировым православием, и концентрироваться на киевоцентричной модели церкви.

Я служу, у нас очень интересная община — у нас нету внешней формы храма. Мы служим в многоэтажке, и поэтому наша община состоит не их камней, а из людей. Это люди, которые в воскресенье собираются для того, чтобы и вместе прочитать Священное Писание, и вместе причаститься святых Христовых тайн, таким образом собравшись в церковь как тело Христово. Не зайдя в церковь, как в здание, а именно как в общину, в которой главенствует Сам Христос и Священное Писание. Это ближе к евангельской реальности. Ведь Христос говорил, что Бог в нерукотворном храме живет. В этом смысле это скорее осознание себя частью вот этой общности людей, где главой является Сам Христос. При этом мы не разрываем с нашей традицией, с нашим богословием, с нашим обрядом. Это все происходит, опираясь на многие поколения православной киевской традиции.

При этом часто возникают вопросы, канонично ли это, соответствует ли канонам. Для того, чтобы говорить о канонах, нужно о них хоть немного знать. Понимая, что наша церковь начинает становиться более консервативной, а в каких-то моментах даже фундаменталистской, в 2014 году люди, которые пришли в церковь в 80-х-90-х годах, которые занимались просветительской, образовательной, издательской работой, искали пути понимания ситуации. И у нас возникла идея, которая стала нашей самоидентификацией, идея открытого православия. Мы понимаем, что украинцы с глобальной точки зрения не изменятся в своей самоидентификации, но, с другой стороны, что мы вкладываем в понятие православия, что мы вкладываем в понятие канона? И тогда эта идея открытого православия и была нами выбрана. Православие должно быть открыто обществу, другим конфессиям, диалогу, открыто к технологиям, к медиа, в конце концов, открыто к мировому православию.

И вот, чтобы это не было только разговорами, в 2016 году мы запустили такой проект — Открытый православный университет, который на сегодняшний день не принадлежит ни к одной из конфессий, является общественной организацией и просветительским центром, в котором проводятся публичные лекции, круглые столы, медиа-проекты, который эти идеи открытого православия воплощает в реальную жизнь.

Есть много тех измерений, в которых церковные люди присутствуют и могут формировать какие-то смыслы. По отношению к канонам можно дискутировать, много текстов об этом написано. Мы все должны понимать, что каноны появились в церкви, начиная с IV века, когда она стала формироваться как церковь византийской империи, когда государство попыталось ее описать и встроить в понятные для него схему и формат, когда государство стало участвовать в процессах церковной жизни. И церковь поддалась этим процессам. В Новом Завете у апостола Павла говорится, что «если законом оправдание, Христос напрасно умер». Каноны — это хорошо, это некая структура, но основой, сердцевиной церкви является все-таки любовь, Евангелие и Сам Христос.

В Украине действительно существуют три организационных церковных структуры, но что с ними происходит и будет происходить — это отдельная история, в которой мы непосредственно находимся. С точки зрения вселенского православия и Константинополя как координатора православия на мировом уровне, в Украине одна история, с точки зрения Москвы — совсем другая. С точки зрения Константинополя, в свете октябрьских событий мы сегодня пребываем в переходном периоде. Константинополь на сегодняшний день признал всех украинцев православными, священников — священниками, и открыл путь к объединительному Собору, который может закончиться тем, что в Украине возникнет автокефальная поместная церковь. Все начинают говорить о Соборе, но никто не говорит о том, что Константинополь решил главную проблему, которая была у нас тридцать лет. Действия Константинополя в этом смысле, в том числе и с канонической точки зрения, подготовлены. Есть многостраничный доклад, описывающий нашу ситуацию с точки зрения канонов, правил, событий и истории церкви.

Но о чем очень мало говорят аналитики, это то, что Константинополь, действуя по канонам, действует еще и с точки зрения любви к конкретным людям. До того, как решены организационные вопросы, до того, как закончены все канонические процедуры, он говорит людям — не переживайте. Вы все крещены. Вы все с церковью. Вы можете приходить ко Христу, вы можете причащаться. Мы с вами — одна церковь.

С другой стороны, Москва всегда утверждала, что в Украине существует каноническая церковь — УПЦ Московского патриархата, и две неканонических. Вот туда ходить нельзя, там всё недействительно, там нет благодати. Сейчас, после решения Константинополя, Москва говорит, что и к Константинополю теперь нельзя ходить, и с ними нельзя пребывать в общении. Теперь каноничен только Московский патриархат. Если Константинополь снимает с повестки вопрос нелегитимности как таковой и оставляет только вопросы организационные, то здесь говорят: нет, давайте строить эти границы, давайте возводить барьеры. Причем строится этот барьер уже даже не между украинскими церквями, а между русской церковью и Константинополем, с претензией на создание неких двух церквей, которые будут между собой враждовать.

Эта позиция больше напоминает геополитику, земной подход, а нам бы, как верующим людям, хотелось бы, чтобы церковь предлагала как раз евангельские пути, чтобы мы узнавали тот дух, ту любовь, которую предлагает Христос, а не корпоративную защиту, территориальную защиту, властную, экономическую. Хотелось бы, чтобы церковь жила не земными потребностями, а духом евангельской любви и в чем-то жертвенными отношения между собой.

Если до сих пор со стороны Московского патриархата существовали утверждения, что прихожане УПЦ КП были лишены благодати, и, по сути своей, грешны, то, с точки зрения Константинополя, и те, и другие верующие есть православные, все таинства, совершаемые украинской церковью МП, КП и автокефальной, есть евхаристические с точки зрения православия.

С начала 90-х годов наша идентификация и была такой — мы в связи с Московским патриархатом только потому, что мы часть вселенского православия. Желая определенной киевоцентричности, мы, тем не менее, не хотим разрывать общения со вселенским православием. Теперь происходит какая-то метаморфоза: верующим говорят, что нет ни горы Афон, ни Константинополя, ни Иерусалима — всё истинное православие только здесь, в связи с Москвой. В этом есть какое-то странное искажение ситуации.

Если это работает в России, которая к этой изоляции шла долго и у которой не было потребности в единстве с мировым православием, то в Украине совсем другая ситуация. Идентификация многих священников и верующих как раз строилась на том, что мы часть мирового православия. Очень трудно будет объяснять, особенно в таких крайне негативных проявлениях, на языке войны, что это не так. Они уже чуть ли не готовятся к крестовому походу, и используют риторику Второй мировой: «вероломное нападение», например. Мы понимаем, к каким чувствам идет апеллирование, какие чувства пытаются зацепить. Покреститься эти люди покрестились, купола позолотили, храмы построили. А прочли ли эти люди Евангелие?

К сожалению, сегодня к нам не прислушиваются, развязывается новый виток агрессивной риторики. Но все равно рано или поздно придется приходить к какому-то диалогу. Уже сегодня мы эту площадку диалога предлагаем, мы предлагаем христианские взаимоотношения, предлагаем не устраивать новых разделений.

И еще интересный вопрос — если Московский патриархат отказывается проводить службы со Вселенским патриархатом, как они будут получать благодатный огонь? Российские железные дороги, которые оплачивают эфиры НТВ, точно так же будут туда приезжать, точно так же будут его получать. Очень часто пропаганда работает в одной среде в одном направлении, а в другой — в противоположном. Многие вещи будут заострены для украинского зрителя, но постепенно сглажены на мировом уровне.

Мы между вот этими двумя Синодами сделали тоже важное для нас заявление, что мы не принимаем разрыва евхаристии со вселенским православием. Мы будем оставаться в этом единстве, более того, мы хотели бы оставаться в евхаристическом единстве с тем духовенством и верующими Московского патриархата, которые будут к этому открыты. И мы будем в единстве с духовенством и иерархией новой поместной украинской церкви, если ее будет признавать вселенское православие. В этом смысле это тоже ответ. Любое церковное решение, если говорить о канонах, не просто обязательно к исполнению, оно еще должно пройти определенную рецепцию духовенством. Церковь не приказывает. Церковь — это территория любви и свободы, где решения должны приниматься соборно. Очень часто в московской модели православия забывают, что церковь — это не только иерархическая структура, это еще структура соборная. Их важно восстанавливать, и сейчас мы имеем шанс строить нашу украинскую церковь, избавляясь от несвойственных церкви вещей.

Читайте также:

• Автокефалия как развод
• Церковный мир между Украиной и Россией возможен
• Архиепископ Иов (Геча): Сейчас в Украине все архиереи — в лоне Вселенского патриархата

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: