Ахилла

Краткое вступление: целью моего рассказа является не развенчание талантливого проповедника, не желание «сбросить покровы», а всего лишь анализ личного восприятия произведений, а также общинной жизни покойного, убиенного о. Александра Меня. Сразу оговорюсь, что я не был его прихожанином, однако в моей судьбе сыграли главную роль те люди, которые входили в его общину, более того, последовали после смерти о. Александра путем служения Христу уже в священном сане.

Я размышлял давеча об о. Александре. Даже не о нем самом, а о его трудах, а более о его общине. Читал, общался, предмет знаю, так как начинал читать его еще в самиздате, а в моем учебном заведении на его имя был наложен запрет. Самое распространенное высказывание людей того времени: «через книги Меня я пришел в церковь». Это верно. Для многих, тех, кто ничего не знал о Церкви, особенно для интеллигенции, о. Александр оказался тем первооткрывателем «христианства с человеческим лицом», проводником в мир религии, дав возможность как сравнить, так и узнать основы христианства. Но главный вопрос, который я задал себе: «А раскрыл ли протоиерей Александр суть христианства?»

Моя вера началась не с чтения книг о. Александра, и даже не через «созерцание» архиерейской литургии, которую я до сих пор действительно считаю идеалом красоты богослужения, а всего лишь после того, как я, четырнадцатилетним школьником, зашел на секунду поглазеть на Лавру, в храм к Преподобному Сергию. Книги Меня я прочел позже, но все равно в начале девяностых, когда у меня появился шанс приобрести литературу, привозимую по каналам «Библиотеки иностранной литературы». Покойная Екатерина Гениева тогда помогала с распространением Брюссельской Библии, молитвенников для католиков восточного обряда, да и книг о. Александра. Так что я считаю себя современником, да и отчасти участником тех событий. До сих пор у меня на полке стоят экземпляры его «Магизма и единобожия», 1971 года издания, в мягкой пластиковой обложке горчичного цвета, выпущенные брюссельским изданием «Жизнь с Богом». Для знакомства с христианством, и как пособия по истории религии — очень ценные труды. Но, только для первого знакомства. Когда я открыл его книги спустя много лет, уже имея доступ ко всем трудам, то не смог их читать. Мой поезд ушел.

Я начал анализировать «послевкусие», и понял, что не могу ответить на этот вопрос однозначно и коротко. Мне потребовалось некоторое время, чтобы сформулировать ответ, который является лишь моим субъективным мнением, но основанным на тридцати с лишним годах моего как церковного, так и житейского опыта.

О. Александр Мень был экуменистом, ни для кого это не секрет, а всего лишь один из пунктов его обвинения. Что ж, и я экуменист, и в этом отчасти есть заслуга протоиерея. В чем же наше различие?

(Ты пинаешь мертвого льва и святого? Нет, всего лишь высказываю мнение о прочитанном.)

В стремлении о. Александра охватить любовью все христианские конфессии, он очень часто приходит к их нивелированию, а у неискушенного читателя может создаться впечатление их абсолютной идентичности. В понятии экуменизма для меня нет возможности измены своим базовым, каноническим и догматическим основам, которые дались мне не путем слепого признания того, что исповедует Церковь только потому, что ты родился и крестился по месту прописки. Применительно к прошлому, когда было невозможно, например, посмотреть на мессу у католиков или служение пятидесятников, создавалось ложное ощущение единства всех христиан. Казалось, что их различия минимальны, так как главное, в чем они едины — вера во Христа.

Да, я отчасти согласен с этим, однако для меня экуменизм не подразумевает абсолютного стирания граней и опущение всех различий для достижения одной, главной цели. Однако, для меня есть все же такие принципиальные вещи как Евхаристия и другие Таинства, нивелировать значение которых я не могу, как не могу и принести их в жертву ради единства всех христиан. Скорее, я готов исповедовать крайне благожелательное, братски-дружеское расположение и уважение, но вывод, что «все едино во Христе Иисусе», сделать не могу.

Более того, похожее мнение у меня сложилось и после прочтения его трудов, касающихся сравнения язычества и христианства. Читая Меня, я часто делал вывод для себя, что Христос и Астарта находятся в опасной близости. Той самой, о которой мне говорила «Настольная книга атеиста» (пособие, которое штудировалось мной во времена атеизма Советского Союза), так часто проводившая параллель между Христом и воскресающим Осирисом египетского культа. Для того, чтобы избавиться от этого, я шел вперед, искал новые источники, но я не могу положительно отозваться о той реакции на прочитанное для самого себя. Мне было неприятно. Да, это можно расценивать как испытание, как шанс двигаться вперед, как Промысел, но к чему это, скажем, для человека, имеющего отличное от меня мышление и делающего прямо противоположные выводы?

К сожалению, после прочтения книг о. Александра я не смог ответить себе на самые главные вопросы: «В чем принципиальное отличие христианства от других религий? Почему христианство — не религия? В чем заключается „революция Христа?“» Я ставил эти вопросы перед собой, но не нашел ответа в его книгах. Да, перед моими глазами простирался океан «любви ко всему человечеству», Единый Бог, возлюбивший мир, но так и оставшийся «одним из богов» пантеона, который так старательно описывал в своем «Магизме и единобожии» отец Александр. Ответы на эти вопросы я получил гораздо позже. Чтобы не быть голословным, — на них ответил Н. Т. Райт, ответил убедительно, приводя в примеры литературные и исторические труды древних, и, казалось бы, отвечая на те самые вопросы, которые я иногда боялся даже задавать себе.

Выскажусь и по второму моменту. Наследие протоиерея, а точнее, та община, которую он оставил. Вот тут самые большие вопросы. Мне приходилось общаться с прихожанами и членами общины о. Александра. Странно, но первое, с чем приходилось сталкиваться, так это агрессия. Меня расфренживали и банили в фейсбуке, я прекращал очное общение, когда фейсбука еще не существовало. Поводом служили полунамеки, неудачно произнесенные фразы, смысл которых был лишь в том, что я позволял себе высказывать мнение, которое отличается от «каноничного образа» отца. В одну из годовщин гибели отца Александра я позволил себе неосторожно поделиться воспоминаниями о панихиде, на которой я в 1993-м году присутствовал в Новой Деревне, а мой духовник, будучи духовным сыном Меня, и знавший его по меньшей мере лет пятнадцать, прокомментировал мои наблюдения. Я тогда отметил отрешенность его, о. Александра, супруги от происходящего, имеющей свойство скорее равнодушия. В итоге я оказался прав, но изложение моей точки зрения публично вызвало гнев среди «духовных чад» отца Александра.

Я уже большой мальчик, чтобы обижаться, я проследил другую тенденцию, наверное, вполне светскую, свойственную людям неверующим. Охранительство имени, памяти, подача воспоминаний таким образом, что я увидел не общину христиан, а интеллектуалов.

Я не увидел главного — я не увидел Христа в учениках убиенного протоиерея. Может быть, я слеп, не берусь судить, но я могу сравнивать. Пусть община о. Александра будет подобием католического ордена. К примеру, прихожу я к вербистам или к иезуитам, к доминиканцам, к кому угодно. В первую очередь я получаю проповедь о Христе, а потом, самостоятельно, я догадываюсь, а точнее, начинаю интересоваться основателем ордена, его имя второстепенно. Почему сравнение с орденом? Ну, просто монашество в православии не имеет таких аналогов личного участия основателя общины или монастыря.

А что мне предлагается здесь? Не Христос. Я читаю воспоминания о батюшке, а они часто оказываются лишенными каких-либо христиански значимых для меня реперных точек. Стараюсь разглядеть Христа — и не вижу. Более того, для меня становится невозможным вход в эту «общину интеллектуалов», в которой «кухарка судит о переводе Библии в присутствии другого священника». Надо пояснить, что это довольно распространенное воспоминание В. Н. Кузнецовой, переводчицы Нового Завета, имеющего название «Радостная Весть». Привожу это воспоминание целиком, его в своем Фейсбуке приводит также священник Виктор Гавриш:

«ШУТКА

Прихожанкой храма, где служил отец Александр Мень, была переводчик, специалист по древним языкам, член Российского Библейского Общества Валентина Кузнецова.

Часто, оставаясь после службы на обед, она помогала убирать со стола, мыла посуду.

Однажды с ней произошел такой случай.

«…Я на кухне в церковном домике мою и вытираю посуду.

И вдруг из кабинета выглянул отец Александр: „Валя, зайдите, пожалуйста“.

Я как была, с полотенцем через плечо, вытирая руки, захожу и вижу, что на диване сидит священник, невысокий, худенький. Он относился к отцу Александру с большим пиететом, иногда приезжал, задавал вопросы и просил книжечки.

И отец Александр говорит мне: „Валя, отцу Михаилу непонятно одно место из Послания к Римлянам. Вы нам не объясните?“

И тут я вижу, что от этих слов о. Михаил впадает, как сейчас говорят, в когнитивный диссонанс, растерянно смотрит на отца Александра, на лице у него мученическое выражение, что-то вроде „ах, зачем Вы надо мной издеваетесь?“

Я, естественно, спрашиваю, какое место непонятно.

„Римлянам, гл. 10, ст. 6-10“.

— А, понятно. Да, этот текст действительно кажется очень непонятным, но на самом деле он очень простой. Это мидраш на Второзаконие 30.12-14, — говорю я и начинаю объяснять.

„Мидраш“ был единственным не для всех понятным словом, но дальше я объясняла простым и доступным языком.

Но вижу, что о. Михаил не понимает ни слова, и не потому, что сложно, а потому, что ему непонятна вся ситуация. А отец Александр слушает, кивает головой в знак согласия, приговаривает „да, да, так“.

А в глазах у него искорки так и прыгают, и он с трудом сдерживает улыбку.

Когда я закончила, он практически слово в слово повторил для о. Михаила то, что я сказала, но тот, кажется, так и не пришел в себя.

И я поняла, что произошло: отец Александр разыграл сценку под названием: „У меня всякая кухарка толкует апостола Павла!“ Вообще, он был большой шутник…»

Хороша шутка. Где здесь Христос? Кухарка, толкующая апостола Павла, — это вообще за гранью. Как это понять? Кухарке не дано толковать Павла? А для кухарки не пришел Христос? С каких пор христианство стало религией избранных? Я проецирую себя на возможность прихода в эту общину и не нахожу в ней места. Читая митрополита Антония (Блума), Льюиса, Райта, я не вижу автора. Я вижу цель повествования — Христа. А какая цель может быть в унижении кухарки? Вот это я должен вынести как мораль из воспоминаний об отце Александре? Боюсь, что убиенный протоиерей совершил ошибку, сформировав вокруг себя некий круг интеллектуалов, забыв об одном. О следовании Христу своей жизнью, а не качественно выполненным переводом.

Аргументы мои просты — Евангелие. Агнцы среди волков… «Идите, научите все народы, крестя их во Имя Отца, Сына и Святого Духа»… Ах да, это поздняя вставка… В оригинале ее нет…

Читайте также:

• Бог давал ему силы любить
• Отче Александре, моли Бога о нас!
• Завет Господа: «Да будет единое стадо» — цель современного христианства

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: