Ахилла

Недавно в комментариях на каком-то православном форуме наткнулась на слова: «Да что ещё ожидать от Шмемана, который открыто ненавидел Россию и русское православие?» 

Для справки — отец Александр Шмеман, протопресвитер Православной церкви в Америке, известный богослов и проповедник.

Так вот, прочитав эти слова, я задумалась: а чем, собственно, православие русское отличается от нерусского? Что это вообще за понятие такое — русское православие, русское христианство? Мне кажется, таким русским активистам только волю дай — они бы и Христа записали в русские. Им, наверное, очень больно осознавать внутренне, что Христос был евреем. И недаром очень близкие по духу к таким современным русичам старообрядцы в своё время осуждали художников, осмелившихся изобразить Христа с национальными чертами лица (Поленов, Ге).

Так что же такое русское православие? Я недавно поняла, и для меня это был некий шок, что вообще вера и патриотизм не связаны никак! Вера христианская, подчёркиваю, центр которой — Христос, и Он должен служить для нас единственным примером. Он не говорил об особой любви к островку земли, на котором ты родился. Да, Он признавал традиции своей земной родины, призывал подчиняться законам, но дело не в этом. Он не говорил, что надо убить за этот островок, что надо жить только на этом островке. Наоборот, из Его уст звучит заповедь проповедовать всем народам, то есть христианство — это понятие интернациональное абсолютно.

Поэтому русского православия, русского христианства не существует. Есть некая адаптация изначального христианства под понимание других народов. И в этом абсолютно равны как американцы, имеющие свои традиции в православии, и по-своему его понимающие, так и эскимосы, японцы и русские. У всех просто свои местечковые традиции, которые можно выполнять, а можно не выполнять, но они ничего не значат, как ничего не значит древняя изба, стоявшая где-нибудь на севере, а сейчас ставшая музеем.

Традиции — такие же музеи. Если вам интересен этот музей, вы в него зайдёте и будете восторгаться. Если же он вам не интересен — пройдёте мимо. Единственное, вы не имеете право разрушать его — это всё-таки достояние, пусть не ваше. Но кому-то это дорого, поэтому рушить традиции, призывать отказаться от них вообще всем и вся, навсегда и категорично, не стоит, это неправильно. Но право не соблюдать какую-то местечковую традицию, чисто русскую, например, носить освящать вербочки, куличи, надевать платки — должно быть. Это все вполне можно не соблюдать, и, по сути, именно это и есть русское православие — исконное-посконное. Его можно не любить — да-да, можно не любить традицию ношения платка и не надевать его, можно приходить в церковь в брюках, не принимая юбки — в этом ничего такого нет.

За что ратуют противники платков? Обычно не за то, чтобы запретить их носить вообще — даже тем, кто хочет этого. Я заметила, что, в общем и целом, только консерваторы хотят все всем навязать и все запретить для всех. Либералы же, как правило, признают право носить, не носить, освящать, не освящать, за всеми. Но при этом просят, чтобы им была дана свобода этого не делать, если они этого не хотят, или не понимают, или не любят, или не согласны. И в этом коренная разница между консерваторами, фундаменталистами и либералами (условно, конечно).

Что же касается русского — да, у Шмемана есть слова: «Отчуждение чувствую по отношению ко всему типично русскому: «уюту» храма, к русскому благочестию, в котором мне всегда чудится какое-то тупое самодовольство…» Давайте задумаемся, а что же такого «крамольного» в словах священника, и так ли он неправ? Разве не самодовольством веет от идеи русского мессианства? От идеи богоизбранности именно русского народа? Ведь данные теории — чисто человеческие измышления. Они пропитаны гордыней. Человеку хочется ощущать себя исключительным — в том числе и с помощью своей принадлежности к якобы «величайшей расе», «величайшему, особо одарённому народу». Но суть религии не в верности каким бы то ни было традициям, не в церковнославянском языке, например. Иисус Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же. Что у эскимосов с их юртами, что у нас с нашими храмами и непременным церковнославянским, что у тех, кто решился ввести на службах русский язык (священник Георгий Кочетков, например). И кто прав, кто виноват — не нам судить.

Я в чем-то разделяю взгляды Шмемана, в чем-то не разделяю, но осуждать его за приведённые выше слова или говорить, что его поведение не соответствует облику православного христианина, я не буду, ибо это не так.

Давно уже пора отучиться от формулировки «православие, самодержавие, народность» или «я русский — значит, православный», «я православный — значит, я русский». Вера не может быть лишь традицией, она должна быть осознанной. А традицией ее хочет сделать государство, которому это выгодно. Оно и использует религию в своих целях, в частности, идея о святости войны или патриотического чувства — это чисто государственная пропаганда. Церковь же, поддерживая государство в этом, получает свои выгоды, и не надо обманываться – этот симбиоз церкви и государства существует только для удовлетворения земных нужд.

Я убеждена, что можно даже не любить Россию и быть хорошим христианином, и можно обожать свою Родину, и быть плохим человеком и плохим христианином.

Иллюстрация: В. Поленов «Христос на Генисаретском озере»