Склонившись перед свастикой, пасторы отвернулись от Креста
19 апреля 2024 Эрвин Люцер
Эрвин Люцер (род. 1941) — евангельский пастор, богослов, писатель. Более 35 лет служил пастором церкви Муди в Чикаго, вел передачи на радио, автор многих книг, издаваемых на разных языках. Предлагаем вашему вниманию отрывок из книги Люцера «Крест Гитлера».
Клятва на верность Гитлеру
6 августа 1938 года передовая статья газеты «Чикаго трибьюн» вышла под заголовком «Библия, искаженная под нацистов». В статье говорилось о том, как Нагорная проповедь и Евангелие от Иоанна были переписаны бывшим епископом Рейха Людвигом Мюллером. Из текста были удалены слова «грех» и «благодать», а Золотое правило было переписано так, что было применимо только к отношениям между нацистами. Все ссылки на ветхозаветные пророчества, от Моисея до Авраама, также были удалены. Вечная жизнь была определена как «истинная жизнь».
Нацистский «Христос» одобрял немецкий национализм и расширение Германской империи. Этого «Христа» интересовали вопросы не вечной жизни, а только жизни настоящей — жизни обычного гражданина Германии. У этого «Христа» был другой крест и другое будущее. Это был Гитлер — тот, кого Дитрих Эккарт помазал в антихристы.
Маленькая группа лидеров Исповедующей церкви, предвидевших страшную опасность войны, распространяла заявление, побуждающее церкви к проведению служений о ходатайстве за свою страну и молитвы о Божьем прощении. Когда копия этого заявления попала в руки Гиммлера, он опубликовал его, представив как «удар в спину» успехам Гитлера, и поставил на этом документе клеймо «государственной измены». Опасаясь обвинений в антипатриотизме, многие пасторы вышли из состава Исповедующей церкви.
Организованная оппозиция Гитлеру стала почти невозможной, учитывая триумф его зарубежной политики. В марте 1936 года он вернул Рейнскую землю, которая была отобрана у Германии в соответствии с Версальским договором. Когда два года спустя, в марте 1938 года, он быстро и с успехом присоединил к Германии Австрию, то аншлюс (объединение с Австрией) привел немецкий народ в восторг. Кардинал-архиепископ Вены выразил поддержку, настаивая на том, что в грядущих церковных выборах народ должен проголосовать за епископов, «признающих себя немцами в германском Рейхе». Протестанты также изъявили свою преданность. Когда была захвачена немецкоязычная часть Чехословакии, церковь либо поддерживала этот акт, либо оставалась безмолвной посреди народной эйфории.
На гребне волны энтузиазма, вызванного присоединением Австрии, доктор Вернер, новый заместитель Гитлера по вопросам церкви, отправил уведомление всем пасторам, в котором обязал их подписаться под присягой верности Гитлеру в качестве персонального подарка на его день рождения.
В частности, в этой присяге было сказано: «Клянусь быть верным и послушным Адольфу Гитлеру, Фюреру германского Рейха и народа; добросовестно соблюдать законы и совершать мое служение. Да поможет мне Бог». В дальнейшем пояснении было сказано, что эту присягу надо рассматривать как выражение «верноподданейшей солидарности с Третьим Рейхом… и с человеком, создавшим общество, которое стало воплощением Третьего Рейха… как присягу личной верности». Отказ принять эту присягу в лучшем случае означал отставку.
В течение Страстной недели крест на Вартбургской башне, в которой Лютер скрывался от своих врагов, был заменен огромной, освещаемой прожекторами свастикой. Местный епископ отправил Гитлеру телеграмму, сообщая о наступлении великого исторического часа. Все пасторы его прихода подчинились внутреннему распоряжению и «с наполненными радостью сердцами приняли присягу верности Фюреру и Рейху… Один Бог, одно послушание вере. Да здравствует мой Фюрер!» Другие приходы последовали тому же «внутреннему распоряжению».
На первых порах пасторы Исповедующей церкви отказывались пойти на уступки. С одной стороны, они не хотели идти на компромиссы со своей совестью, но в то же время они хотели быть патриотами германского государства. Когда Исповедующая церковь собралась в июне 1938 года, чтобы обсудить возникший в последнее время кризис, многие пасторы уже приняли присягу на верность Гитлеру. При этом они пытались представить ее просто как продолжение своих духовных обетов.
Те пасторы, которые не подписались под присягой (да будут они благословенны!), искали руководства в том, как они могут дальше совместно противостоять угрозе нацизма. Тем не менее, этот собор, деморализованный страхом, отказался противостоять объявшей их политической огненной буре. Большинство взяло верх над меньшинством и сделало то, от чего сердце самого Гитлера могло только возрадоваться: оно приняло решение, что каждому лично пастору и служителю церкви следует дать клятву верности. Это решение имело катастрофические последствия.
Теперь Гестапо могло без труда выявлять пасторов, не подчинившихся данному решению, арестовывать их, а затем предавать наказанию, какое бы усмотрел Народный суд.
Таким образом, многие из оставшихся пасторов Исповедующей церкви присоединились к тем, кто сдался и принял присягу на верность Гитлеру. Бонхёффер был сокрушен. Это была «рана в его собственной плоти», нанесенная его же народом. Он испытывал стыд, сродни тому, который человек испытывает за свою собственную семью. «Будет ли Исповедующая церковь согласна открыто признать свою вину и разделение?» — спрашивал он. Наконец, выбор стал несомненно очевидным — склонившись перед свастикой, пасторы отвернулись от Креста.
Те немногие, кто не подписался под присягой, присоединились к восьмистам, арестованным ранее по воле Гитлера. Возможно, некоторым все еще удавалось избежать последствий указа Гитлера, но не многим.
Некто сказал, что это было время, «когда сила тьмы превосходила силу света».
Д. С. Конуэй писал: «Под градом обвинений и поношений члены Исповедующей церкви все больше и больше запутывались в своей политической и теологической приверженности. Их решимость ослабевала, а боевой дух приходил в полный упадок». Балансируя между двумя крестами, разделившись из-за компромисса и ослабев от внутренних богословских разногласий, Исповедующая церковь потеряла свою коллективную влиятельность.
Летом 1938 года начальник Гестапо писал в своем ежегодном отчете: «Ситуация в церквях характеризуется усталостью от борьбы, неопределенностью цели и недостатком мужества». Гитлеру удалось изолировать церковь и угасить ее огонь до слабого мерцания.
Протестантские «псы», как он называл служителей церкви, были большей частью усмирены.
Тем пасторам, которые дали присягу, было позволено продолжать свое служение, однако они должны были быть верными нацистской идеологии.
Несколько месяцев спустя, в ноябре 1938 года, когда под руководством Геббельса было совершено печально известное нападение на евреев, получившее название «Хрустальная ночь», церковь в основном молчала. Несмотря на сожжение 177 синагог и арест двадцати тысяч евреев в стране, где 95 процентов населения принадлежит либо к католической, либо к протестантской церкви, лидеры предпочли закрыть на все это глаза. «Они молчали, — говорит Конуэй, — даже пред лицом подобного чудовищного насилия». Католический епископ в Берлине, который повел своих прихожан в молитве за евреев, был заключен в тюрьму и впоследствии умер в концентрационном лагере.
Нельзя не сказать о сотнях пасторов, не принявших присягу на верность Гитлеру. Они стали свидетелями Христа в тюрьмах и концентрационных лагерях. После окончания войны выжившие узники рассказывали о поддержке со стороны тех, чья вера в Бога была испытана и смогла выдержать яростный натиск. Только Бог знает, сколько евреев и язычников были обращены в результате свидетельства этих пасторов. Хотя мы часто видим суд, производимый Богом над Своей Церковью, процесс очищения является скрытым от нас. Солому гораздо проще увидеть, чем пшеницу, которая и является для Бога самой драгоценной.
Мы отдаем честь тем, кто предпочел тюремное заключение и даже смерть тому, чтобы лишиться своих свобод. Мы чтим те верные семьи, которые продолжали наставлять своих детей, невзирая на резкое неприятие. Мы чтим всех, кто не склонил свои колени перед ложным богом. Цена, заплаченная ими, делает их мужество и любовь еще более великими. И Бог вознаградит их.
Перевод с английского: Сергей Пальцун
Иллюстрация: икона в Воскресенской часовне в Дахау
