Ахилла

Ничего хорошего мне не дала вера. Разве что хороший негативный опыт.

Счастливым и, осмелюсь сказать, подлинным был полугодовой опыт внецерковной благодати после обретения веры (о нем я рассказывал здесь).

Но после… Я был вынужден пойти в церковь и стать ее действительным членом. Мне пришлось регулярно исповедоваться, причащаться, посещать храм каждое воскресенье и праздники.

Почему пришлось? Потому что простая молитва дома не действовала. Каноны, вечерние и утренние молитвы и все прочие молитвы не помогали.

Нет, я не просил материального благополучия и здоровья (даже когда мне был поставлен диагноз саркома), не просил о поступлении в институт и устройстве семейной жизни.

Все, чего я хотел, — не грешить. Жить по Евангелию. Быть верующим не по самоназванию, а по жизни.

Потому, после нескольких месяцев бесплодных просьб о помощи, я понял, что, видимо, домашних молитв мало.

Люди исповедуются и причащаются.

Исповедь — это прощение грехов, которые так мучают. Причастие — это сам Христос входит в тебя, оставляет тебе грехи и пребывает в тебе и с тобой самым наиплотнейшим образом.

Нет, не помогали и исповедь с причастием.

Я относился к участию в Таинствах серьезно. Даже уезжал из дома, чтобы говеть в уединении. Все делал по всем правилам.

После причастия становилось только хуже. Два года после причастия, сразу, становилось только хуже. Грех нападал с новыми силами, так что просто сносило крышу.

Через два года, после того как я специально исповедовался священнику, которому мне было открыть свои грехи труднее всего, я впервые почувствовал облегчение после причащения, а не утяжеление.

Но кардинально это ничего не изменило.

Тогда я стал ездить по монастырям. Был у блаженной бабушки в Дивеево не раз. Купался в святых источниках. В источнике батюшки Серафима в Саровском лесу плавал по 40 минут в семиградусной воде.

Завел себе духовного отца, к которому ездил исповедоваться не реже, чем раз в неделю, и каждый день звонил ему по два-три раза по разным духовным нуждам.

Позже посещал разных известных и неизвестных старцев и духовников.

Скупал горы святоотеческой литературы, чтобы с ее помощью спасти свою душу.

Чаще всего эти поездки и закупки приходилось делать на занятые деньги.

Помню, как накупил в храме свв. Космы и Дамиана на Маросейке полный рюкзак и две больших сумки книг на все имеющиеся деньги + 100 $ в долг. На последние копейки взял себе в дорогу полбуханки хлеба и бутылку воды на сутки, потому что на большее денег уже не было.

И все это я читал, не подумайте.

А результатов-то не было. Результаты — уныние, а после него отчаяние. Неизбывное отчаяние. Годами!

Впрочем, были результаты иного, не очень духовного рода.

Вот какие.

1. Необдуманная, скоропостижная женитьба в 18 лет. Ни кола, ни двора, ни образования, но жениться — срочно! Насколько подходим мы друг другу? Да хотя бы взаимна ли наша любовь? Не до этого. Жениться — бегом!

Вы поняли, в чем причина такой спешки? Только глубоко верующий способен это понять. Мы — верующие. Нам нельзя впасть в блуд. А плоть, как ей и положено в 18 лет, берет свое. Потому нужно срочнейшим образом ее опередить и обдурить с помощью законного, венчанного брака.

2. Шестеро детей (один умер). Многие верующие, когда узнают, умиляются от многодетной благодати («Ой, какие вы молодцы! Слава Богу!»).

Одна, всего одна причина есть нашей многодетности. Противозачаточные средства — грех. Любые — грех.

Все родственники годами уговаривали остановиться, соблазняли предохранением. Нет, категорически нет! Мы легко устояли против искушения.

(Мама даже ездила к архимандриту Кириллу (Павлову) специально по этому вопросу, но не помогло.)

А что до того, что у нас девять человек в двухкомнатной квартире, что у нас постоянно нелегкое материальное положение, что здоровье жены не очень позволяет столько рожать, то это проблемы для неверующих. Дает Бог детей, даст и на детей. Аминь, и Богу слава!

3. Второй ребенок погиб. Было многоводие. Жену положили на сохранение, стали пичкать горами таблеток. Таблетки — это плохо. Надо надеяться на Бога, а не на врачей и таблетки, — так учил мой тогдашний духовник.

Со скандалом забрал я ее из больницы, и в тот же день начались преждевременные роды. Ребенок через несколько дней умер, а жена пережила тяжелую операцию.

4. Благодаря глубокой вере, мы с женой не получили образования, хотя имели для этого все возможности.

Не нужна верующим светская наука. У верующего всего одна настоящая забота — спасение своей души. Нужно жить Церковью и изучать святых отцов, их опыт спасения, чтобы спастись самим.

Потому, когда я потерял возможность получать деньги от церкви, мы оказались совершенно не приспособлены к жизни в социуме. Даже то, что, в конце концов, мне удалось устроиться охранником, а жене уборщицей, — результат многих усилий.

5. 5. Я в течение многих лет практически был равнодушен к воспитанию детей. Мне было нужно спасти свою душу, а не души детей. Ведь каждый ЗА СЕБЯ даст отчет Богу. А потом, можно ли спасти детей, если ты сам подлежишь вечной гибели за свои грехи? «Спаси себя, и тысячи спасутся вокруг тебя». Вот и спасал.

Поначалу, в течение лет 6-7, три часа молитв утром и два вечером. Не до детей. («Дети, тихо, не мешайте папе молиться!»)

Позже, во времена всепоглощающего уныния, вместо многочасовых молитв многочасовое сидение у окна в состоянии внутренней борьбы за то, чтобы встать у икон и сказать хотя бы «Господи, помилуй».

Так что второй, третий, четвертый сыновья позже имели огромные проблемы, о которых я здесь не могу говорить.

А жития святых и Библию я всем им читал, ведь это родительская обязанность. Детские православные кассеты ставил. Телевизора в доме не было.

Каждое воскресенье в храм брал. Причащались, как положено. Исповедь у них принимал. Молитвам научил. Постились с самого малого возраста.

6. Я не построил дом, не купил квартиру, не скопил денег, не запустил бизнес. Я даже никогда не имел машины. Потому что был настоящим верующим. Слишком серьезно воспринял слова о том, что нужно заботиться только о Царстве Небесном, а все земные блага приложатся нам.

Помню, как мне предлагали друзья с помощью знакомого председателя сельсовета взять участки на берегу. Отказался, ничтоже сумняся! С одной стороны, это было не очень законно, с другой — разве об этом нужно заботиться верующему?

Была, наверное, возможность и квартиру получить вне очереди, особым порядком. Были хорошие знакомые в городской власти. Но что вы, как можно думать о такой суете, когда в любую минуту ты можешь умереть и загреметь в преисподнюю!

Здесь я оставляю за скобками сложности интимного характера, связанные с тем, чего можно, а чего нельзя делать супругам. Оставляю за скобками, но крови и нервов было потрачено немало на достижение недостижимого ложа непорочна.

Так что большое спасибо родной церкви за этот жуткий негативный опыт! Да, я не испытываю благодарности.

Ничего хорошего не дала мне моя вера. Ничего для жизни. Абсолютно ничего.

(Слава Богу, что были тогда в моей жизни книги митр. Антония Сурожского, песни великого Борис Борисыча, «Матрица» и «Хроники Нарнии». Они помогали не задохнуться совсем.)

Признаюсь, мне вообще не нравится моя религиозная зависимость или склонность. Весьма сожалею, что связался с религией и церковью.

Я часто завидовал неверующим. И если предположить реинкарнацию (как ее обычно понимают европейцы) и допустить, что я могу как-то предписать условия своего последующего воплощения, я бы выбрал для себя жизнь неверующего.

Нет, не атеиста и не богоборца, потому что те, кто называет себя атеистами, тоже суть верующие, только с другой стороны.

Я хотел бы быть совершенно индифферентным к любой религии.

Просто жить свою жизнь по-человечески, как нормальные люди. Без самоизнасилований какого бы то ни было рода.

Чем-то в жизни наслаждаться, от чего-то страдать, решать проблемы, не надеясь ни на какие потусторонние силы.

Любить и ненавидеть, обижаться и прощать, сходиться и расходиться, зарабатывать и радоваться заработку. Отдыхать на заработанные деньги. Веселиться по поводу всякой ерунды.

Я мог бы серьезно заниматься литературой, историей, любыми гуманитарными науками. Мог бы, как мама и сестра, преподавать. А может, стал бы артистом — я не без артистических способностей.

Я, скорее всего, давно уехал бы из постсоветской страны. У меня было бы двое, не больше, детей, которые были бы гораздо счастливее имеющихся пяти. Мы с женой, скорее всего с другой, гораздо лучше бы выглядели.

Да, как говорила моя мама: «Дурень думкою багатіє».

А Бог? Чувствовал ли я в этой вере Бога? Не отвечу.

Да, иногда я испытывал кайф от своей веры.

В течение многих лет я кайфовал во время Страстной. Четко ощущал, что Страстная — это те несколько дней в течение года, о которых я могу сказать, что жил в эти дни.

Я кайфовал в Дивеево почти каждый раз, когда на 7-10 дней приезжал туда, чтобы пожить там и послужить.

Мне было здорово, когда меня рукополагали во диакона и когда нас венчали.

Я часто, почти всегда, испытывал счастье в течение тех двух часов, когда служил литургию.

И еще было много, весьма много счастья от братского общения в Преображенском братстве о. Георгия Кочеткова.

И в харизматической церкви, особенно поначалу, было немало блаженства.

Но знаете, я признаюсь честно. Честно-честно. Совсем откровенно! Как на духу.

Все эти кайфы, благодати, блаженства и даже братские общения не идут ни в какое сравнение с тем счастьем, которое я узнал в отношениях, которые верующие (и я сам в то время) считают смертным грехом прелюбодеяния (об этом рассказывал в публикации от 5.06.21 «Нет покаянию» ).

Те поцелуи бесконечно превышают все монастыри, где я побывал, все мощи, к которым прикладывался, все источники, где купался.

Сильнее всех причащений Тела и Крови Христовых влюбленные в меня глаза.

Безмерно превышает радость всех братских общений на духовные темы влюбленное молчание или разговоры о пустом с любящей меня женщиной.

***

Да, понимаю, можно тут постараться и все объяснить таким образом, чтобы вера, религия, православие, христианство стали ни при чем.

Можно навалить вину на меня или на нынешнее состояние РПЦ, на постсоветскую эпоху, даже на советское воспитание, да еще на многое и на многих.

Но я сейчас не ищу виновных, хотя так может показаться.

Никого и ничего не обвиняю. Мне даже совсем неинтересно этим заниматься.

Как бы там ни было, принимаю свою жизнь такой, какой она случилась. Рад тому, что жил и живу в эту минуту. Счастлив, что живу сейчас другим и по-другому, несмотря на то, что стать безрелигиозным человеком для меня, видимо, невозможно.

Слава Богу, сейчас есть другая жизнь. Я не живу прошлым. Но если меня спрашивают о нем, отвечаю честно, ничего в нем не обеляя и не очерняя. Так, как было. Это все — было.

ПС. И это был развернутый ответ на вопрос одного из ФБ-друзей-иереев у него на странице о том, что дает мне вера и чувствовал ли я когда-нибудь Бога.

Источник