Ахилла

Глава из книги «Бремя колокольчиков. Были старца Пиндосия».

***

— Как, старче, спастись? — вопрошал худощавый посетитель в очках и при аккуратно подстриженной бородке.

— От кого? — удивился о. Пиндосий.

— Ну… от греха… от соблазна, — смутился посетитель.

— Аааа, я-то думал, преследует кто… Ну, это ты у батюшки монаха ученого спроси, вон стоит, четки молотит, — указал старéц на строгого вида средних лет монаха, видимо, архимандрита, стоящего здесь же возле кельи, — он книжки читал всякие отеческие, молился, а я то с бабками в деревне был, то с деревьями в лесу, зачем такое у меня спрашивать? И охота с такой ерундой вам снег месить да время тратить.

— Старче! Простите, что же может быть важнее спасения! Я всем, у кого бываю из духовных отцов, старцев этот вопрос задаю, и все мне что-то новое открывают, какое-то еще знание о посте, борьбе с помыслами…

— То — мудрые о помыслах, а тебе одно скажу: меньше помышляй о спасении, тогда и придет вразумление. А так все и будешь… ходить—бродить, да ум свой носить.

— Спаси Господи, старче! Вразумили меня гордого, смирили! — обрадовался очкарик.

— О! Вижу тебя и впрямь преследует! — изменился в лице старéц.

— Простите! Благословите! Что? — снял запотевающие очки посетитель.

— Смиренномудие! — ответствовал старéц, с силой бия пальцами в лоб, живот и плечи посетителя, так благословил и повернулся к монаху.

— А ты что? Бывал ведь у меня? Из N-ского монастыря игумен?

— Да, отче! Трудникам все выплатил, как благословили. И теперь у меня два вопроса к вам… Первый о канонизации, у нас один подвижник был в обители… еще до революции…

— Мученик? — перебил старéц.

— Нет.

— Откопали?

— Да…

— И что, мощи нетленные?

— Нет, — смутился игумен, — но он святой жизни был, есть записи…

— Знаешь что, отец, — вновь перебил его старéц и, взяв за руку и глядя на игумена в упор, продолжил: — Не будь святогоном. Есть причины для канонизации: чудотворения, елеовыделение, болящих исцеления, а путаных умов размышления — не повод для прославления! И что ты главное спросить хотел?

— Архиерейство мне скоро предложат, знаю, документы мои в Москву ушли. Так как мне… Может, в келью благословите, здесь при людях… неудобно некоторые вещи обсуждать…

— Хорошо, пройдем.

— Батюшка! Еще один вопросик! — встрял тот, в очках. — Я от храма нашего катехизатор, так мы с этими дарвинистами и эволюционистами постоянно спорим. Как отстоять правду креационизма?

— Кретинизма правду?

— Простите, батюшка, нет, я говорю креа… Или правы эволюционисты, и значит, как в учебниках, Господь вдохнул в обезьяну жизнь Духа? — вновь возбудился посетитель.

— Нет, не во всякую, а лишь в самую человекообразную, а иные так обезьянами и ходят в человечьем обличии… — ответил старéц и подошел к немолодой женщине, что стояла чуть сзади: — А ты что?

— А я?.. И не знаю, что сказать, шла — тяжело было, а у вас тут рядом постояла, что-то послушала, не поняла ничего, а стало легче…

— Ну и ступай с Богом, да как плохо будет, снова приходи, ангела тебе в дорогу! — благословил старéц и пошел с игуменом в келью. Я не хотел идти, но старéц дал мне знак и я последовал за ним.

— Садитесь, отцы, — указал на перевернутые срезом кверху поленья-табуретки о. Пиндосий.

Мы с игуменом сели, старéц напротив нас.

— Ну что, монах, в епископы собрался?

— Да я, старче, не стремился к этому. Мне в монастыре своем привычно, уже как-то уладилось все, не то, что сначала… И братия подобралась помаленьку, и народ ездит, благотворители имеются. Без шика, но слава Богу. Вашими молитвами и советами… Но тут разукрупнение епархий, а я на хорошем счету. Семинария, академия заочно, монастырь почти восстановлен… Правда, сразу сказали, что Сибирь — самое ближнее, куда попаду, и понятно, на центральные какие города нечего и надеяться, на то… другие кандидаты есть…

— Тогда, значит, и вправду счет хорош! Настоящего бойца либо в глушь, либо на передовую, а в штаб — оно понятно кого, — чуть улыбнулся сквозь густые усы старéц, — на куполах кресты и злато, а внутри дерьма да соплей богато.

— Да я все понимаю, — продолжил игумен, — и не стремлюсь-то особо. Епископ — он на вид-то владыка, и все его слушают, но то внешне… А поди ж ты, как надо сделай! Снизу не поймут, сверху не одобрят. Ведь и здесь, в Центральной-то России, сколько лет ушло людей подобрать, а там… Поколения ссыльных, такие места есть, что кроме уголовников никого и не встретишь… Монахов нормальных взять неоткуда, а как без монашества, как дисциплину навести? Народу кроме свечек ничего не надо, попы… Если по канонам, так половину сразу под запрет надо, а если еще бестолковых исключить, то и служить некому будет. А ведь от несоблюдения канонов и бардак весь этот… И как тут быть?

Сразу ответа на вопрос не последовало О. Пиндосий глядел на падающий за оконцем снег. Потом негромко, как бы нехотя, продолжил разговор:

— Как быть? Ерунду не городить. Скажи мне, неучу лесному, Бог есть канон или Любовь?

— Любовь, но… — запнулся будущий архиерей.

— А епископ должен исполнять волю Бога или канона?

— Но, святые отцы… как же… — совсем уж растерялся гость.

— А что ты за них прячешься? Ты за себя отвечай, коль в епископы собрался. Да и из святых не все-то каноны соблюдали, а иные и вовсе их не знали, слова-то такого, да и в голову ничего такого не брали, так?

Ни игумен, ни тем более я, не решались что-то ответить, и старéц продолжил:

— Бывает, и надо кого по любви от служения остеречь, чтоб ни себе, ни людям не напортил, для того и каноны, а без любви канон, что газета: не почитать, а лишь в сортире листать, картинки с бабами да патриарха с президентами разглядывать. И что вы, отцы, скажете? Что людям больше по нраву — любовь или правила?

— Сердца тянется к любви, а ум, руки — к правилам, канонам, — решился ответить я.

— Верно, а почему? — снова вопросил о. Пиндосий.

— Ну… Определенность нужна, почва под ногами, а иначе из чего исходить? — продолжил игумен.

— Так и есть, на небе удержаться не можем, нам и нужна почва. Но ежели одной землей жить, то как Неба достигнуть? Только и будет толку «червей давить затылком» по тем самым правилам.

Опять замолчали.

— А может, мне отказаться… от епископства? Наотрез… — махнул в воздухе широким рукавом рясы игумен.

— Можно было б, но ты ж не сможешь, — посмотрел на него в упор старéц.

Я подумал было возразить, как-то попытается кандидат в архиереи, или что-нибудь про «послушание» выдать, но нет, опустил глаза в дощатый пол, и без показухи, изменившись даже в лице и голосе, сказал:

— Помолись о мне, старче… И научи, как мне в епископстве… не отпасть? Не отлететь в гордости своей и… всем этом…

— Дам один совет, коль спросил. Ты дураков в иподьяконы и прислугу набери. Нет, не обычных церковных лизоблюдов, а настоящих: аутистов, даунов, олигофренов всяких, чтоб не розовощекие мальчики вокруг тебя были, а такие, вот, когда с сопелькой, а когда со свечкой — вместо дьяконских в уличные двери выходили.

— Как же?.. — даже привстал игумен, и хорошая борода не могла скрыть совсем уже человеческого, искреннего выражения его лица.

— А так! Кто из вас блаженства да преосвященства, ты или они?

Игумен ответить не решился, и старéц продолжил:

Вот и пусть себе ходят со свечами да дикириями, когда помочь им надо, приглядеть ласково, но и они тебе возлететь или о любви забыть не дадут, их бо есть Царство Небесное!..

Скачать книгу «Бремя колокольчиков. Были старца Пиндосия» можно в нашей библиотеке.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: