Ахилла

Участники диалога:

Наталия Скуратовская — православный психолог и психотерапевт, преподаватель курса «Практическая и пастырская психология», директор тренинговой компании.

Наталья Василевич — докторант Рейнского университета, магистр политологии, магистр теологии.

Михаил Черняк — музыкант, переводчик, православный христианин и ЛГБТ-активист, переехал из Москвы в Варшаву в 2011 г. С 2014 г. работает в Европейском форуме ЛГБТ-христианских групп.

отец А. — священник РПЦ, согласился участвовать в дискуссии на условиях анонимности.

ведущий — Михаил Грозовский.

***

Ведущий: Есть ли вообще такая проблема — отношения церкви к гомосексуальности, или я ее выдумал?

Миша Ч.: Вопрос: что такое проблема? Если проблема это оценочное слово, то я его не хочу употреблять. Да, существует отношение церкви к гомосексуальности, да, оно не однозначное, оно причиняет боль многим людям, поэтому это можно назвать проблемой. И тому свидетельство моя личная история. Меня зовут Миша Черняк, мне 32 года, я православный христианин и открытый гей, и при этом 13 лет своей жизни я боролся с собственной сексуальной ориентацией из-за своей веры. Так что, наверное, такая проблема есть, да.

Отец А: Думаю, что проблема есть, она, в частности, связана с тем, что представители нетрадиционной сексуальной ориентации стигматизируются в сознании большинства верующих. К сожалению, нет нормального диалога, принятия и понимания в церкви людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Потому что это грех, очень грех, а дальше этого рассуждения мысль не идет, хотя то, что мы сегодня знаем об этом феномене и с биологической точки зрения, и с социальной точки зрения, дает повод для серьезных размышлений и, возможно, пересмотра такого однозначно негативного отношения.

Это очень большая тема, но факт в том, что такое отношение существует, есть люди, которые считают себя верующими, православными и, тем не менее, осознают в себе определенного рода влечения.  Они вынуждены это скрывать, вынуждены с этим бороться, бесконечно в этом каяться, но в то же самое время нет никаких конкретных методов, которые бы предлагались в помощь этим людям или по изменению себя, или по принятию себя такими, как они есть. Нет, вместо этого просто: однозначно гомосексуальность — грех, смертный грех, и на этом разговор заканчивается. И, конечно, это приводит к депрессиям, это заканчивается раздвоением жизни у гомосексуалов, и ничего хорошего в этом нет.

Наталия С.: Разумеется, проблема есть, но есть она не только для людей гомосексуальной ориентации, но и для тех, кто испытывает агрессию по их поводу. И если то отношение к гомосексуалистам, которое в Русской Православной Церкви является наиболее распространенным, причиняет людям нетрадиционной ориентации страдания, — действительно, это дилемма, как примирить свою веру и свою жизнь, — то не меньше вреда, а я думаю, и больше, эта тема приносит тем, кто яростно борется против гомосексуализма, объявляя его злейшим грехом и ходит громить гей-клубы. Собственно говоря, для противников, для борцов-гомофобов это, пожалуй, большая опасность, это вводит их в состояние духовной подмены, и сильнее угрожает их вере, потому что они не видят в этом проблемы и не ощущают опасности.

Наталья В.:  Мы говорим об отношении церкви, но мы не можем говорить о каком-то универсальном отношении к проблеме гомосексуальности или к гомосексуалам, потому что церковь не представляет собой этакий монолитный организм, в котором есть определенная выраженная позиция. Даже если взять церковную традицию, взять отношение к гомосексуальности в различных социальных группах, взять различные церковные контексты — получим разное отношение. Если мы возьмем Финляндию и сравним с Воронежем, ситуация будет совсем разная, поскольку в обществе разное отношение к гомосексуальности. Поэтому говорить о том, что есть какое-то определенное отношение церкви, я бы не стала. Тем более, что это отношение является категорией динамичной, оно меняется, и мне кажется, я как раз работаю на то, чтобы отношение менялось в лучшую сторону. С другой стороны, мы рассматриваем это не как изменение, но и как подход к тому, что в церковном Предании, в церковном сознании есть уже возможность для того, чтобы по-разному интерпретировать различные проблемы сексуальности, в том числе, связанные с сексуальными ориентациями.

Ведущий: Миша, в прошлом году прозвучало ваше публичное обращение к церковным структурам по поводу изменения текущей ситуации. Я попытался выделить четыре аспекта этого обращения: интернализация проблемы, миролюбивость по отношению к гомосексуализму, необходимость диалога, естественность и богоданность явления гомосексуальности. Именно на этом ли основано ваше предложение диалога с церковью, и какова конечная цель ваших предложений, чего мы, собственно, хотим добиться?

Миша: В июне 2016-го на острове Крит собрался всеправославный собор. На него, как мы знаем, приехали представители, епископы не всей православной церкви, не всех поместных церквей, а всего лишь 10 из 14. Этот собор готовился не один десяток лет, и предыдущий собор такого ранга прошел только в первом тысячелетии. В связи с пониманием того, что проблема, как мы ее уже обозначили, существует и с ней что-то надо делать во всей полноте православной церкви сразу, учитывая все лучшие силы, которые есть в православии, которые могут собраться на такой собор, стало понятно, что надо писать письмо. Мы долго думали, в какой форме обратиться к собору, как проводить нашу, так называемую, адвокационную деятельность. Стало понятно, что писать надо лично, с личной подписью, не анонимно, и писать письмо епископам православной церкви, потому что они отвечают за текущую ситуацию. Они не всегда руководят этой ситуацией, иногда ситуация не находится под их контролем, но, по крайней мере, на них лежит ответственность, чтобы это шло куда-то вперед, чтобы беречь церковь от зла и проблем и заботиться о пастве.

Подписантами стали я и два вице-президента Европейского форума ЛГБТ-христианских групп. Суть письма сводится к трем пунктам. Во-первых, мы не снаружи, мы внутри, потому что-то очень легко проблему свести к тому, что есть некие зловредные страшные геи, прежде всего, на Западе, которые хотят изничтожить нашу святую православную веру, которые хотят ее растоптать, которые возводят поклеп на нашу действительность, которые хотят переосмыслить Писание, Предание и все остальное. Это очень легкий путь, и по нему очень многие идут, к сожалению. Мы считаем, что это неправда, мы хотели напомнить, что люди с ориентацией, отличной от гетеросексуальной, с гендерной идентичностью, отличной от нормативной, существуют и внутри православной церкви, что мы есть внутри, что мы слушаем проповеди, что мы слышим все эти проклятья, эти политические речи. И это совершенно для нас неприемлемо, нас это ранит, мы стараемся изо всех сил остаться в матери-церкви, но для нас это мать, которая одновременно нас проклинает. Неплохо было бы, чтобы мать вообще помнила, что мы у нее есть, так как очень легко сделать вид, что нас, вроде, и нет.

Второе — даже если мы просто начинаем задаваться вопросом, находясь внутри церкви, с кем-нибудь делимся своими вопросами, в ответ мы сталкиваемся с целым спектром реакций. Даже самих вопросов уже достаточно, чтобы нас изгоняли. А если уже ты подошел не с вопросом, а нашел утвердительный на него ответ, что ты действительно являешься гомосексуальным человеком, тебя ждет все, что угодно: от жесткой отповеди, жестких приказов лечиться, молиться, поститься, слушать радио “Радонеж”, то есть использовать всевозможные аскетические практики, отправляться заниматься репаративной или конверсионной терапией. Многие в этой ситуации встают на монашеский путь, многие пытаются убежать от себя в гетеросексуальном церковном браке. Есть люди, которые не выдерживают давления и уходят из церкви, некоторые отворачиваются от Бога, и существуют трагические истории, когда люди не выдерживают этого разрыва между своей верой и своей жизнью, и эту свою жизнь заканчивают. И надо сказать, после публикации письма мы стали получать подобные истории со всего православного мира. Повсюду глобальное православие оказывается не общиной, не семьей для людей ЛГБТ, а чем-то совершенно иным. Такое понимание идет вразрез с православной традицией.

Третье — это, действительно, диалог. Да, вот, вы епископы, и вы эксперты с точки зрения учения Церкви, мы, православные люди ЛГБТ, в основном миряне, хотя далеко не только, и живем своей жизнью. Мы можем сказать, что любим и знаем православное учение, но есть проблема в его соответствии с жизнью. И нам нужно с вами разговаривать о том, как это можно примирить, чтобы было сформулировано, как примирить это в себе и для других.

Знаю, многие поместные церкви получили наше письмо. Мы не ожидали тогда и не ожидаем до сих пор немедленного ответа, но не поставить вопрос не могли. Слишком много боли и внутри нас и вокруг нас мы наблюдаем. И у нас есть надежда, и, если бы ее не было, мы бы этим не занимались.

Ведущий: Наталия Скуратовская, как вы можете прокомментировать слова Миши о борьбе с самим собой под гнетом церковных правил с точки зрения православного психолога?

Наталия С.: С людьми гомосексуальными мне приходится сталкиваться и в терапии в качестве клиентов. И на самом деле, я вижу много трагедий, много кризисных ситуаций, в том числе, связанных с попытками вылечиться. Вот пример, с которым я сталкивалась лично. Молодой человек, гомосексуалист, уверовал, начал ходить в церковь, на исповеди священнику обо всем рассказал. Тот, естественно, сказал, что надо лечиться, это ведь зависимость, а зависимость можно преодолеть, поэтому отправляйся в реабилитационный центр в Подмосковье, где лечат от разных зависимостей. И наш молодой человек оказался, конечно же, там единственным гомосексуалистом на излечении. Некоторое время в реабилитационном центре он пожил почти в монастырском режиме, а кончилось дело печально. Дело в том, что всякие алкоголики-наркоманы, составлявшие большинство пациентов, узнали, что именно его туда привело, и избили его, и выкинули оттуда. Такие, знаете, явно православные алкоголики и наркоманы. Самое досадное то, что единственный человек, который знал о тех причинах, которые его туда привели, был священник, который руководил этим реабилитационным центром.  Что делать после этого молодому человеку? Доверие к церкви подорвано, но вера его на этом не кончилась. Он просто не понимает, каким образом ему быть христианином, если он родился гомосексуальным.

Хотя сексуальная ориентация это вообще очень тонкий вопрос, не всегда это врожденное, но в то же время, не всегда это является личным выбором, и почти половина людей потенциально бисексуальны, и в какую сторону они склонятся в процессе полового созревания, зависит от очень большого количества факторов, влияющих на подростка. А в церкви, действительно, таких людей много и, действительно, у них серьезные проблемы. Еще серьезнее проблемы, если это люди в сане, тоже такое бывает.

Миша очень правильно сказал, многие пытаются искать спасения в монашестве, если рано распознали в себе гомосексуальную ориентацию и понимают, что путь традиционного брака для них закрыт, они фактически пытаются убежать в себя. Причем это происходит очень рано, где-то в 15-16 лет эти люди начинают жить при монастырях, годам к 20 порой и постриг принимают. Впрочем, монастырская среда не всегда спасает этих людей от гомосексуализма, а иногда ставит, наоборот, в ситуацию потенциальной жертвы домогательств.

Ну, а основной внутренней кризисной проблемой является то, что многие православные люди альтернативной сексуальной ориентации считают, что сама ориентация является грехом. То есть сам факт влечения к людям своего пола — это уже грех. Я же беру на себя смелость сказать, что, по крайней мере, влечение — это не грех. Какая разница, с какими блудными помыслами бороться: гомо- или гетеросексуальными? В конце концов, в цитируемом всеми высказывании апостола Павла указаны наряду с мужеложниками и блудники, и пьяницы, и стяжатели. Так, собственно говоря, почему, даже если влечение воплощается в конкретных действиях, в сексуальных отношениях, почему этот грех должен считаться более выдающимся, чем, к примеру, пьянство?

В этом состоит внутренний конфликт, однозначного его разрешения пока нет, или во всяком случая я об этом не знаю. Напрашивается путь воздержания. С одной стороны ЛГБТ-сообщество говорит, как вы смеете обрекать нас на воздержание, а с другой стороны, мне хотелось бы напомнить, что довольно многие люди, не состоящие в браке, церковью призываются к воздержанию. Это и те, кто в брак изначально не вступил, не женился или не вышел замуж, вдовцы и вдовы. Поэтому получается, что надо либо вступать в брак, либо воздерживаться. Поскольку варианта вступления в брак, признаваемый церковью, у гомосексуалистов на данный момент нет, автоматически напрашивается второй подход.

Я на этот момент церковности смотрю как психолог, мне очень хочется помочь людям, которые оказались в сложной ситуации. Но в то же время у меня достаточно консервативные взгляды по этому поводу, поэтому я тоже пытаюсь для себя этот вопрос решить, пытаюсь примирить и в себе и очень бы хотелось, чтобы это примирилось в церкви, так как и сама не нахожусь в браке.

Наталья В.: Вообще вопрос сексуальности очень болезненно воспринимается, я это помню еще с момента своего прихода в Церковь. Я приходила в Церковь в конце школы—начале университета, это как раз пора влюбленности, пора первых свиданий. Сама по себе влюбленность уже рассматривалась как грех. На любом православном сайте написано, что влюбленность — это плохо, а любовь — хорошо, влюбленность — это поверхностно, а Бог дает любовь особую, и нужно помучиться сначала, чтобы получить ее.

Вопрос отношения к гомосексуальности рассматривается и в этом контексте. Гомосексуальность часто ставят в ряд с зависимостями: курением, пьянством, наркоманией. Хотя когда идет речь об отношениях любви или влюбленности между двумя людьми, сравнение с наркоманией или с увлечением едой некорректно. Все-таки потребность человека в близких отношениях немного отличается от потребности в еде. Межличностные отношения — это более чем биологический план, более чем социальный план, это уровень, который касается личности человека.

Сама помню, как на первой исповеди у девочек батюшки всегда интересовались, а как там у вас с мальчиками. Даже целоваться уже было страшным грехом. Давайте тогда выкинем всю художественную литературу и культуру, если это все грех, тогда нам остается только поститься, ходить в церковь, ни на кого не смотреть, и вообще с людьми лучше не общаться. Получается, что сексуальность это что-то такое, что в себе лучше зажать, засунуть подальше и лучше не вспоминать.

Мне кажется, с этими представлениями и нужно работать в первую очередь. А уж какова природа сексуальности — гомосексуальная или гетеросексуальная — это уже второй вопрос.

Ведущий: Отец А., что вы можете сказать в ответ на обвинения церкви в нежелании вести диалог по теме гомосексуализма?

Отец А.: Знаете, мне, наверное, повезло в жизни, я никогда не сталкивался с такими священниками, которые предлагают побить геев камнями, и вообще с такими крайними проявлениями гомофобии, которые были бы направлены на конкретных людей. Людей, которые однозначно негативно к этой проблеме относятся, среди моих друзей нет, это все по большей части достаточно думающие люди.

Меня всегда этот вопрос напрягал, почему эта тема ориентации как бы выносится вперед, хотя в Писании перечислено достаточно много грехов, носители которых Царства Божьего не наследуют, и при этом почему-то у нас ненавидят геев, но любят пьяниц. Пьяненьких у нас всегда жалеют, они зависимые, батюшка может быть спокойно иногда хроническим алкоголиком, и его все будут жалеть, что он бедный такой и одержимый бесом винопития. А если же, напротив, про кого-то пошел слух о его сексуальной ориентации, то такого человека могут моментально элементарно затюкать, психологически его задавить и шептаться у него за спиной. Эта проблема существует.

У нас же нездоровое отношение к человеческой сексуальности в церкви, потому что те уставы, те традиции, которые существуют, формировались монахами и для монахов. А для монахов вопрос половой жизни закрыт, то есть он вообще никак не должен упоминаться. Они все это оставили, от этого отошли и живут равноангельной жизнью, и получается, что этот вопрос вообще не должен никак стоять. Но в то же самое время подобное отношение переносится на обычных людей, которые никакого монашества в своей жизни не хотят, они хотят встретить нормально свою вторую половинку, создать нормальную семью и жить обычной человеческой жизнью, насколько это возможно. Но в то же самое время у церкви нет никаких способов безболезненно провести человека по этим этапам взросления.

Вместо этого что? Любое проявление полового инстинкта тут же объявляется грехом. Все эти проявления надо оставить, а вот существует некая удивительная “любовь”, в которой проявляется жертвенность, и ты будешь ложиться костьми ради любимого человека, и никакой радости тебе не будет.

Вот недавно показывали семью нашего детского омбудсмена Кузнецовой, и там такая фраза прозвучала: мы противники любого полового просвещения. Понимаете — любого. Это как вообще? На уровне учебника биологии? Давайте учебники запретим на этом основании как безнравственные, потому что там объясняются базовые вопросы пола. Нам не хватает благоразумия в этих вопросах, и отношение нездоровое. Поэтому рассчитывать на какое-то здоровое понимающее отношение к проблемам гомосексуальности не приходится. Здесь дайте сначала с большинством разобраться, а потом уже поговорим о меньшинствах. О большинстве невозможно нормально поговорить! Я не читал ни одной нормальной православной книжки, где бы эта тема обсуждалась, кроме как в контексте аскетики. Вот надо себе все запрещать, надо себя ограничивать. Ну хорошо, ты себе запретил и себя ограничил, хорошо, договорились. А что вместо этого? Пусть ты убрал это из своей жизни. Чем эту пустоту заполнять? Прослушиванием передач радио “Радонеж”? Чтением “Лествицы”? На этот вопрос ответа нет.

Поэтому пустоту мы прекрасно можем создать, а предложить, чем эту пустоту заполнить, или как в правильное русло повернуть этот половой инстинкт, который у молодого человека возникает, и безболезненно провести его между Сциллой и Харибдой, такого опыта в церкви нет. Но, в общем-то, на протяжении веков церковь этим и не занималась, потому что всю погоду в церкви делал именно институт монашества, а монахов это не особенно волновало, потому что это не их тема, не им об этом рассуждать.

Наталия С.: Монахов это еще как волновало! Это же борьба с блудными помыслами и малейшими поползновениями в эту сторону. Но действительно беда в том, что это теперь предлагается нам всем.

Отец А.: Еще происходит постоянное пережевывание в голове этой тематики… Понимаете, человек, у которого в личной жизни все нормально, не станет своим мозгом жевать постоянно 24 часа в сутки тему половых отношений. И это не нормально, когда духовник выходит принимать исповедь, и каждого человека он пытает по седьмой заповеди, причем с такими подробностями, которые не в каждой книге по сексопатологии встретишь. Понятно, что в жизни у такого человека что-то не так, раз ему настолько интересно от кого-то это слышать.

Как под этим прессингом заключать брак? Раньше из истории мы знаем случаи превращения брака в торговые отношения: у вас товар, у нас купец, вы нам дочку, мы вам полцарства. Сейчас люди знакомятся совершенно по-другому: на улице, в клубе, в кино. Не спрашивая родителей, начинают общаться друг с другом, переписываться в социальных сетях, встречаться, и этот патриархальный образ отношений между мужчиной и женщиной невозможно перенести на сегодняшние реалии, потому что это уже никак не получится, потому что сама жизнь уже совершенно другая. Ответы на эти вызовы и вопросы не сформулированы даже в отношении традиционного сексуального большинства, не говоря уже о проблемах сексуальных меньшинств.

Ведущий: Миша, к вопросу о том, что почитать на эту тему. Расскажите о той книге, которую вы недавно выпустили.

Миша: Книга называется “Ибо я дивно устроен” («For I Am Wonderfully Made»), собрание текстов о православии и инклюзии ЛГБТ. Это сборник текстов, которые мы подготовили в Православной рабочей группе Европейского форума. Около 350 страниц, частично тексты происходят из нашего первого семинара, который мы проводили по этой тематике в 2015-м в Финляндии с некоторым участием финской церкви, частично тексты участники этого семинара порекомендовали позднее — всего около 30 текстов. Есть богословские доклады, есть эссе, притчи, публицистические материалы, размышления священников, есть расшифровки круглых столов нашего семинара. Это сборник текстов, в котором каждый может найти что-то для себя.

Это первая попытка аффирмативного подхода внутри православной церкви, так как и авторам книги и организаторам семинара кажется, что внутри православной традиции этот аффирмативный подход уже есть. Поэтому мы стараемся не столько создать его, сколько открыть, увидеть в том наследии отцов Церкви, какое место занимает влечение, пол. Мы также поднимаем вопросы политического православия, причины политической гомофобии, откуда растут ее корни в культуре или политике, истории общества. Книга была издана в декабре 2016 года по-английски, с этой недели она доступна для покупки на Amazon. Мы уже готовим русский перевод, в дальнейшем появится греческий перевод.

Во вступлении известный священник финской православной церкви Хейкки Хуттунен говорит о том, что это очень важная попытка в наши времена честно поговорить об этом, и он от имени церковной иерархии приветствует такую попытку честного открытого и конструктивного разговора.

Наталья В.: Когда я писала статью для книги, я анализировала подходы Русской Православной Церкви к вопросам пола и пришла к выводу, что вообще никто ничего не понимает по этому вопросу и никто не хочет даже разбираться. Все просто говорят, что нам достаточно взять книгу Бытия, где все написано. Это тоже самое, как если бы нам для физики, химии и биологии точно так же взять первые главы Бытия и сказать, вот так оно устроено в мире и ничего не надо дальше исследовать. Такой же подход к вопросам пола: говорят, вот, Бог создал мужчину и женщину, давайте исходить из этого, и если факты противоречат этой теории половой бинарности, тем хуже для фактов, значит, факты просто не вписываются, мы их не будем рассматривать. Это крайне невежественная позиция, ведь и наука развивается, и общество не стоит на месте, а многие вещи уже не такие, какими они представлялись раньше.

Если мы сейчас возьмем такую типичную православную тему как аборты, и статус эмбриона, про него стало возможно говорить только после появления УЗИ, и когда люди стали вообще видеть, что там в животе у женщины происходит. Социальная технология позволяет посмотреть по-новому на этот мир. Понимаете, Гагарин в космос летал, а мы до сих пор не можем разобраться с геями. Получается, что в церкви мы вообще игнорируем развитие науки.

Миша: Я бы хотел теперь вернуться к теме воздержания, целибата. Это вообще одна из ключевых тем этого разговора, но не потому, что у меня есть какая-то проблема с самой идеей воздержания. Я бы, в частности, хотел обратить внимание Наталии Скуратовской, что сравнение гомосексуалистов с людьми, не вступившими в брак или вдовцами, некорректно, поскольку для них не закрыта теоретическая возможность оказаться в отношениях и реализовать сексуальность с человеком, с которым можно вступить в брак. Тогда как призыв к безбрачию для гомосексуалистов означает полное отсутствие возможности реализовать свою сексуальность навсегда. Каким бы ты ни был, в этом случай твой единственный путь — воздержание. Это кардинально другая ситуация. Нет ни одной другой группы людей, которой по какому-то одному конкретному признаку,  запрещалось бы реализовывать свою сексуальность.

Наталия С.: Я говорила о том, что так называемой “биологической гомосексуальности” очень небольшой процент, не более пяти. Достаточно широк диапазон причин, которые в детстве, в отрочестве могут повлиять на неосознанный выбор. Это и отношения с матерью, начиная с беременности, с раннего детства, с тех психологических травм, которые человек получил, наоборот, с тех людей, которые оказались близки, с взаимоотношений с матерью и отцом. Собственно говоря, формирование сексуальности — это очень комплексный процесс, в котором биология далеко не на первом месте.

Миша: Я бы все-таки сказал, что общество не диктует выбор, а определяет свободу твоих решений. Как бы в предыдущих поколениях поступил православный человек в моем положении, который осознает свою гомосексуальность? Десятки и сотни тысяч людей уходили либо в монашество с той или иной степенью успешности, либо в гетеросексуальные браки, из которых ничего не получалось. В XXI веке, когда уровень осведомленности, осознанности и психологической, и духовной гораздо выше, когда каждый третий сознательный человек ходит на терапию, уже не получается себя так загонять, потому что мы некоторые вещи про себя и человеческую природу понимаем лучше, чем поколение или два назад. Я бы хотел реализовать свою сексуальность в верных, любящих, жертвенных, ответственных отношениях, которые благословляются моими близкими и моей церковью.

Ведущий: Первое — зачем менять что-то в православии, если есть церкви, которые уже принимают гомосексуальность, и нужно ли это делать? Второе — библейское понимание брака исторически менялось, поэтому нельзя ли утверждать, что наше понимание брака через тысячу лет будет иным? Каким вообще вы видите будущее той проблемы, которую мы сегодня озвучили?

Отец А.: Мне сложно говорить о перспективах, во-первых, я об этом не думал серьезно. Но есть такая проблема, что мы в церкви многие вещи воспринимаем без учета тех данных, которые есть у нас теперь. Есть множество научных данных, которые свидетельствуют о том, что пол — это не половые железы, пол — это мозг. Как мозг себя воспринимает, к какому полу или ориентации он себя относит, такой ориентации и будет человек, неважно мужчина или женщина. Мозг решает, что нас влечет, что нас привлекает. Отношение к обсуждаемой нами сегодня проблеме можно формировать только с учетом огромной массы научных данных. Точно так же нельзя рассматривать тему абортов вне данных современной эмбриологии. Нельзя рассматривать тему сексуальной ориентации вне контекста знаний современной сексопатологи, генетики, поведенческих факторов. Этот вопрос исследуется, и надо уделять внимание тому, какие причины вообще у этого явления существуют. А есть огромный комплекс причин, которые на самом деле от человека не зависят, которые не являются его выбором. Это и генетические причины, в том числе, особенности внутриутробного развития, особенности социального контекста, в который попадает человек.

Вот случай моих знакомых: совершенно обычная, здоровая семья, женственная мама, брутальный папа, и сын, который с первых свои сознательных минут, всем заявил, что он —девочка. Его никто этому не учил, но он именно девочка, он хочет надевать платья, женские украшения, он хочет дружить с девочками, хочет играть в девчачьи игры, хотя с точки зрения анатомии и физиологии это совершенно обычный мальчик. Вне контекста современных данных, только на основании представлений, существовавших полторы—две тысячи лет назад нам не стоит подходить к этим вопросам.

Яркий пример: как за две тысячи лет в церкви изменилось отношение к женщине. В давние времена женщина была никем и ничем, собственностью мужа, этаким кухонным комбайном с функцией самовоспроизводства, с ней можно было делать что угодно, без спроса выдавать замуж и вообще как угодно распоряжаться, голоса она не имела. Это отношение к женщине сильно изменилось за две тысячи лет, женщины получили огромные права, практически равные с мужчинами. Думаю, что по аналогии будет постепенно меняться отношение к сексуальной ориентации, а будет оно меняться в связи с тем, что не будет вообще такого фокуса на половой сфере, потому что сейчас среди большинства верующих людей это внимание нездоровое. Чем более спокойное отношение будет вообще к вопросам пола и половой жизни, тем мягче и спокойнее, и терпимее будет отношение к людям с нетрадиционной сексуальной ориентацией.

Наталья В.: Я вижу будущее в достоинстве человека. Все разговоры о детерминированности, биологии, социальных аспектах — вторичны. В церкви ли, в обществе ли мы все равно всегда говорим о личности, это главный вопрос: кто такой человек, кто такой я, как я живу, и какие мои отношения с другими людьми. Это вопрос, который действительно важен. К психологам люди очень часто приходят с вопросами об отношениях. Даже на любых православных сайтах все теперь говорят про отношения. Это хорошее изменение. Всяческий автоматизм ушел. Если раньше автоматизм состоял в том, что зарождение семьи есть вопрос договоренности — брачный договор заключили, землю поделили, то теперь мы скорее будем говорить сначала об отношениях этих людей.

Поэтому я считаю, что никакого кризиса сейчас нет, наоборот, это выход на новый уровень, когда человек поставляется в центре сознания и нашего познания.  

Миша: Если бы у меня не было надежды на изменения, я бы не вел свою деятельность. Даже, наверное, если бы у меня не было надежды, я бы самоубился, потому что иначе конфликт неразрешим. Если нет никаких шансов на то, что мои глубоко верующие родители или мои друзья в церкви меня не примут таким, какой я есть, и с тем, кого я хочу любить, то жизнь вообще довольно бессмысленна. Можно, конечно, жить и для себя, но проблема очень многих верующих в том, что они не могут отказаться от своей веры, от своей церковности, хотя очень многим приходится.

Нужно ли остаться, если можно уйти в другую церковь? Я уважаю выбор тех людей, которые иногда меняют конфессию, но для меня моя православная церковь, действительно, подарок от Бога, она мне близка. Как бы выходит так, что даже если моя мама не права, от этого я не пойду к другой женщине и не назову ее мамой. Я лучше буду убеждать свою церковь, буду работать на то, чтобы объяснить свою точку зрения, которая, как мне кажется, открыта мне Богом благодаря образованию, моему личному опыту и всему остальному, я буду пытаться это как-то нести дальше, а не откажусь и уйду. Даже моя гомосексуальность в какой-то степени это задание от Бога и вопрос только в том, что я с этим сделаю.

Про церковное будущее — многое менялось в церкви на протяжении истории, даже за последние 100 лет. Церковь поменяла свое отношение к рабству, меняет отношение к женщинам. Для меня православие — самая естественная среда, чтобы ожидать христианского обновления. Надеюсь, православие отшелушит то, что наслоилось веками. Я верю, что Бог верит в православие!

Вообще в возвращении православной церкви к своим истинным истокам вопрос гомосексуальности вполне вторичен. Если приходы живут настоящей общинной, литургической, евхаристический жизнью, служением и ответственностью друг за друга, в таких приходах и общинах нет проблемы с гомосексуальностью. Все друг у друга на виду и видят, как эта гомосексуальность может быть реализована достойным православного христианина образом. Множество таких приходов в мире, где на уровне самого прихода есть возможность примирить учение Церкви и жизнь конкретных людей, просто потому что любовь, действующая в этом живом организме маленькой церкви, подсказывает, как это можно сделать.

Я верю в такие приходы, я верю в будущее евхаристическое обновление православной церкви. Да, я большой оптимист. Но при этом всегда помню, что поводом для написания письма епископам стало большое количество боли внутри и вокруг. Для меня вообще дело не в том, что церковь разрешит гомосексуальный секс, а в том, что церковь увидит, что в гомосексуальных отношениях может реализовываться брачная этика, предлагаемая Христом и та же жертвенная любовь.

Наталия С.: Да, конечно, на протяжении человеческой истории представления о том, что такое брак, и что в браке нормально, менялось. А церковное представление всегда меняется вслед за изменениями в социуме, то есть сначала меняется социальная норма, а потом подтягивается церковная. Церковь довольно консервативна. Поэтому все зависит от того, насколько эти новые представления о браке будут укореняться в обществе. Вспомните хотя бы ветхозаветное многоженство или первые века христианства — это очень разнообразные формы отношений в религии. Что и говорить: нормы брака меняются в обществе, а церковь так или иначе на них реагирует, но то, что в обществе считается нормальным, рано или поздно становится нормальным в церкви.

Читайте также:

• Содомская арифметика
• Критика основ