Тупики теодицеи
7 июля 2017 диакон Андрей Белоус
В сети я не один раз сталкивался с представителями гностицизма. Ролевиками, увлекшимися альбигойством до растворения в той эпохе, последователями Дугина с его «гностическими интуициями». Обычно для тех и других было тяжелейшим вопросом, какие именно они гностики. Верят ли они, что прекрасная и разумная София уснула, помешалась или ее просто нет? Сколько тысяч эонов и проявлений «Небесного Отца» не творили наш мир, и почему он наш «отец», если он нас даже не творил? И что конкретно нужно делать, чтобы спастись? Наконец, верят ли они вообще, что существуют небесные личности «Крест», «Церковь», «Человек» и сотни других?
Поясню. Гностицизм, который можно назвать христианским, снимает вопрос теодицеи только на первый взгляд. Допустим, мы берем самый простой вариант гностицизма без ангелов-эонов. Есть только Отец, дьявол и Христос. Но если дьявол просто творение Бога, то он часть «сотворенного», и Бог ответственен за его падение (а почему у него такой ангел получился), за творение им мира (а почему не помешал?), за то, что мир вышел таким (а почему не вмешался, не исправил, не уничтожил?). Все те же вопросы. Почему? Потому что не Маркион придумал дуализм. Дуализм придумал Заратустра. И у него есть добрый Бог-Творец и искажающий, портящий мир дух – Ангро-Манью. Их силы равны, и ни один из них не может просто взять и уничтожить другого или своей силой изменить творение другого. Но «поле битвы – сердца людей». Тот, кого поддержат разумные создания, одержит верх. Потом пришел Мани и изрек откровение, что мир создал злой бог, а добрый «не при делах». Но добрый бог не может насильно исправить мир, переделать или уничтожить, потому что их силы равны. Он может лишь освободить людей, дав им знание и путь к освобождению – аскетику и «умерщвление плоти».
В Персии эти идеи не прижились, зато совпали с повальным пессимизмом греков и разочарованием части иудеев в «предавшем» их Боге. Да, иудейский гнозис тоже был. Например, «христиане Иоанна Крестителя» верили, что добрый «Небесный Отец» послал на землю своего мессию – Иоанна, а злой обманул людей и подсунул им самозванца – Иисуса, который был другом грешников и пил вино. Вино, разумеется, придумал творец мира, чтобы отвлекать людей от мыслей о «Небесном Отце». С этой же целью он придумал женскую грудь и мужское достоинство, из-за его наваждений нам кажутся красивыми пейзажи, еда – вкусной, музыка – приятной, а младенцы и котята – милыми. Все создано сатаной. Это значит, что тело вашего любимого или вашего сына, озеро Байкал, Альпы и тирамису тоже создал сатана. И звездное небо над головой говорит не о премудрости творца, а о сатанинской злобе и хитрости. И это не учение одних «учеников Иоанна», а всех последовательных гностиков. И следовало из него полное отречение от всего земного.
Но я говорил о «простом» гностицизме и его проблеме (как Бог мог не углядеть за дьяволом и позволить ему действовать). Эту проблему увидели и сами гностики и стали решать ее через «умножение сущностей». Так появилась «София», а следом за ней и сотни других высших личностей – эонов. Бог, который «Небесный Отец», у каждого следующего гностика оказывался все дальше и дальше, все меньше и меньше был связан с человечеством и участвовал в его судьбе. Одно дело, когда это прямо творец дьявола, но если от дьявола его отделяет добрый десяток иерархических ступеней различных сущностей? Что тогда? Тогда, на выходе, он нам и не отец никакой, не слишком-то нас любит, не особо участвует в нашей судьбе и ничего никому не должен. Людям помогают младшие духи примерно того же уровня, что и дьявол – София, Иисус, Христос (не смешивайте, это два разных существа!), Крест, Человек, Женщина, Церковь, Спаситель и так далее до бесконечности. В конце концов, пытаясь вывести «Небесного Отца» из поля критики, они просто выводят его из всех сюжетов.
Но и это полбеды. Карпократ, Валентин, Василид, каиниты с сифитами и прочие «евангелия Иуды» не стали излагать какое-то одно учение в разных версиях. Как только дело дошло до частностей, каждый из них предложил свои сюжеты, мало напоминающие сюжеты других. И это не просто разные трактовки одних сюжетов, но и разные сюжеты. Даже толкуя Библию, одни из них считали змея в Раю посланником «Небесного Отца», который должен был открыть людям глаза на злого и неумелого творца, а другие переносили этот сюжет в небесные сферы и относили не к реальным людям, а к эонам и их падению в материю. Соответственно, для них змей и есть будущий творец материи.
Наконец, если мир создан злым творцом, то почему существование в этом мире – благо, а смерть – зло? Разве не должно быть все наоборот, и смерть не должна быть освобождением от власти злого Ялдабаофа? Какой смысл говорить о смерти невинных детей, как о трагедии, если они освободились от власти маньЯхвэ и отправились к «Небесному Отцу»? Почему просто не освободиться от власти злого творца, выпив яд? Разумеется, бескорыстные, высокоморальные и абсолютно не властолюбивые епископы гностиков не могли не понимать, что как только такая идея появится, вся их паства кинется вскрывать вены, но их спасла идея переселения душ, известная грекам со времен Пифагора и Платона. Освободиться, значит, хотите, без моего, Карпократа (Богумила, графа Раймона VII), разрешения? А не выйдет. Кто решит покинуть мир без разрешения верховного гностика – только увязнет в нем еще сильнее и родится каким-нибудь кабаном. Не хотите? Будете жить, пока не умрете! Кто-то же должен содержать гностического епископа и его клир! Не пойдет же Богумил из попов в крестьяне? Или графу Тулузы есть из деревянной посуды?
К слову, о Тулузе и альбигойцах. Мы можем сочувствовать жертвам религиозной войны (хотя это тоже не логично, люди лишились мерзкой плоти, в которой их держал Сатана, и навсегда покинули полный страданий концлагерь «маньЯхвэ»), но представим себе, что победили альбигойцы. Какая, например, ценность в науке? Что откроет исследование мира, кроме злой воли безумного маньяка? Так и зачем этот мир исследовать? Незачем. Нужно исследовать труды древних гностиков и даже не мечтать об обезболивающем. Потому что ну не мог же этот садист сотворить что-то, что унимает боль! И так ли нужно лечить тело, если оно – создание дьявола? А восхищаться им, изображать его прекрасным и совершенным? Была бы у нас наука, было бы у нас Возрождение, если бы победили идеи гностицизма? Очень сомнительно.
Но разве этого не было в ортодоксальном христианстве? Было. В монашеской литературе. К сожалению, и в христианство проникали идеи из окружающего мира. Что «тело – темница души», что материя – «не существующее», что истинный мудрец избавляется от всех мирских привязанностей. Или что не очистив себя от любви к материальному, нельзя познать Бога, что в отношениях с женой нужно избегать чувственности. А еще, что женщина не способна к философии, да и стихи-то писать научилась только одна лесбиянка, что женщин нужно запереть в женских комнатах и не выпускать из них, чтобы они не предавались разврату, как та же поэтесса Сафо. Да, Ипатия появилась через тысячу лет после возникновения греческой философии и шокировала этим не только христиан, но и самих же философов-язычников, потому как за эту тысячу лет женщин-философов не было ни одной, что ясно доказывало их неспособность к обучению. А тут такое!
Список можно продолжать, но, в среднем, в гностицизме этого было даже больше, хотя из исключений и идей, надерганных из разных систем, и можно собрать «красивый» рекламный буклет про «свою церковь с блэк-джеком и шлюхами».
Читать также:
Поддержать «Ахиллу»:
Яндекс-кошелек: 410013762179717
Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340
