Ахилла

Ездили мы тут по морозцу составом нашего хора петь литургию в монастырь, восстанавливаемый из трудного состояния игуменьей матушкой Ефросиньей, спустившейся к нам с каких-то неслыханных Cионских высот. Высокий Чин, вымоливший перевод матушки, как-то признавался: «Я ее и сам побаиваюсь». На трапезе кто-то попытался пошутить и быстро замолчал. Обкапываем бережок пруда. В ответ на мое предложение по разбиванию мерзлых комьев — добрейшая улыбка и краткие слова, после которых я стал копать заметно быстрее, улыбаясь в ответ. А попытка нашего организатора передать привет от общих знакомых была встречена словами: «Андрюш, ты на лопату-то не облокачивайся. Копай, дружочек». Дальше захотелось помогать матушке вообще всегда. Улыбка слетела с меня только дома, когда жена остудила мой восторженный рассказ вопросом: «А че ты орешь-то?»

Несколько лет назад миру была явлена знаменитая статья протоиерея Алексия Чаплина «О потерянном рабстве и рыночной свободе». Настолько знаменитая, что ее впору было переписать большими буквами, подсвечивать и подкрашивать, как советовал Жванецкий применительно к надписи на бетонной плите вдоль Минского шоссе.

Недавно ночью на трассе, проходящей через один из древнейших русских городов, мне попалась на глаза подобная надпись — «УЛИЦА СОВЕТСКОЙ ПОЛИЦИИ». В темноте гордо светилась табличка с символом сервильности, желанием услужить любому руководящему чоху, вплоть до глупости. В названии города есть отсылка к старинному слову «корча», обозначавшему признаки болезни от употребления хлебных злаков, зараженных спорыньей. А в окрестностях города погибла окруженная армия, наши деды и прадеды, погубленные фрицем и родным руководством.

Руководителям надо служить и подчиняться — это абсолютно здравый принцип, в том числе евангельский. Служить и подчиняться Богу и ближним.

Но наш случай — особый. Мы не служим и не подчиняемся — мы поклоняемся. Преклоняемся.

Вера по-русски: поклонение и преклонение. Голову можно не включать. Вся страна готова хоть на коленях отправиться прощаться с вождем в Колонный зал Дома Союзов и передавить там друг друга.

Так заповедано нашими манихейскими корнями, нашим восточным гностицизмом: есть начала, власти, силы. А есть так себе народишко, его можно и пополнить, если на войне побьются.

При этом всякое иррациональное поклонение включает в себя вполне себе рациональную фигу в кармане у субъекта, истово поклоняющегося и преклоняющегося. Вот был царь-батюшка, все на коленях, а власть переменилась — и убили царя вместе с детьми. Был вождь, все на коленях — а завтра герой анекдотов. Вот Бог — а вот 18-й год. Вот Святая Русь, скрепы и духовность, 70% крестятся водой и Святым Духом — а вот мы вышли из храма на улицу, и всем вокруг стало немножко не по себе: фига из кармана вылезла сжатым кулаком и угрюмым взглядом.

Манихейство умеет не только разделять на социальные верхи-низы. Тут еще наши и не наши (немец, немой), свои и враги, сволота из соседнего дома, класса, улицы, школы. Теща, менты, чурбаны, пиндосы.

И еще один подарок манихейского наследства — разделение: тело, душа, дух. В фаворе — монах со всеми обетами, со всеми последствиями соблюдения обетов: медицинскими, психическими и социальными. В загоне — не только еда и секс, театр и скульптура. Презренны даже естественные человеческие отправления. Вспоминаю, как унизительно было в школе отпрашиваться в туалет. Это плохо соотносилось с идеалами коммунизма. А там, где было поменьше «восточного гностицизма», во времена Бисмарка, на самом высоком государственном уровне был принят закон о беспрепятственном посещении уборных любым человеком в любом месте. Жесткие санкции, если кто препятствует.

Болт на мир — это по-нашему. Асфальт можно не стелить. А если стелить, то как-нибудь.

Болт на себя — так и что там путнего в презренной плоти, физкультура подождет. «Spiritus quidem promptus est, caro autem infirma». Это евангельское изречение «Дух бодр, плоть же немощна» наш семинарист перевел: «Спирт хорош, а мясо вонючее».

Болт на всех — ну, это по определению. Если я прав, правый, православный, то кто они все?

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: