Ахилла

Из книги воспоминаний Анатолия Краснова-Левитина «Рук Твоих жар».

***

Третьим лицом, согласно иерархии, был Митрополит Ленинградский Григорий. До войны это был популярный питерский протоиерей отец Николай Чуков. Человек из народа, он еще в прошлом веке блестяще окончил Духовную семинарию и Петербургскую Духовную Академию со степенью магистра богословия.

Затем он является преподавателем Духовной семинарии и делает блестящую академическую карьеру. Революция его застает в должности ректора Олонецкой Духовной семинарии.

Вскоре он переезжает в Питер и становится настоятелем Казанского собора. 1922 год приносит ему арест, он на скамье подсудимых рядом с Митрополитом Вениамином.

На суде он, единственный из подсудимых, отказался от защитника и защищал себя сам. Будучи второстепенным участником процесса, он был приговорен к незначительному сроку наказания.

После освобождения — является настоятелем самого посещаемого питерского храма — Николо-Морского собора.

Он неоднократно арестовывался — и всякий раз освобождался. Но наступает 1935 год, и отец Николай был выслан в Саратов.

Во время войны сразу несколько несчастий: умирает жена, затем без вести пропадает сын, взятый в армию (он его считал убитым).

В это время по предложению Патриаршего Местоблюстителя, проживавшего в эвакуации в Ульяновске, он принимает монашество с именем Григорий — и рукополагается во епископа Саратовского.

В конце войны он становится архиепископом Псковским и Порховским, а затем, после избрания Митрополита Алексия Патриархом, занимает ленинградскую митрополичью кафедру.

Высококультурный, сдержанный, хорошо воспитанный, он был блестящим администратором и деловым человеком в хорошем смысле этого слова. Он был всегда очень популярен среди духовенства. Менее популярен среди народа. Его уважали, но поклонников у него не было. Отталкивала суховатость. Он не был массовиком — проповеди его напоминали скорее урок: очень продуманно, четко, ясно, но без всякого пафоса, без всякого энтузиазма.

Он хорошо управлял остатками питерской епархии, однако, в его управлении епархией не было размаха, не было широты. В частности, Владыка упустил возможность открыть ряд питерских храмов, в том числе Казанский и Исаакиевский соборы, которые власти предлагали отдать при условии, что будет произведен ремонт. Митрополит отказался, ссылаясь на отсутствие средств.

Как старый деятель духовного просвещения, Митрополит Григорий был назначен председателем учебного комитета при Патриархии. И здесь есть много оснований помянуть его добром: он сделал очень много для подготовки преподавателей, для изготовления учебных пособий, для налаживания учебного процесса.

В то же время он не давал хода церковным стукачам, и при нем духовно-учебные заведения сохраняли довольно порядочный уровень.

Среди остальных епископов выделялся архиепископ Лука (профессор Войно-Ясенецкий), знаменитый хирург, принявший после революции священство.

Архиепископ Лука — один из самых выдающихся деятелей Русской Православной церкви и русской науки — еще ждет своего жизнеописания. В настоящее время имеется его биография, написанная писателем Марком Поповским, известным популяризатором достижений русской науки, но она до сих пор не увидела света. Теперь Марк Поповский находится за границей, и мы от души желаем, чтобы его монография была здесь опубликована как можно шире.

И наконец последний щекотливый вопрос. О стукачах. Об агентах органов безопасности, наводнявших церковь.

Помимо официальных руководителей в каждой епархии был патентованный, почти официальный представитель органов в рясе.

В Москве таким представителем был уже неоднократно упоминавшийся в этой работе Николай Федорович Колчицкий, открыто заявлявший, что у него нет секретов от Сталина, являвшийся к архиереям с требованиями об отставке, проводивший линию МГБ, затем КГБ.

В Питере таким человеком был протоиерей Поспелов*, выступавший на Нюрнбергском процессе в качестве свидетеля обвинения, доносы которого на ряд лиц (в частности, на епископа Исидора Рижского, тогда протоиерея Рождественского, оформленный как рапорт на имя Митрополита Григория) мне самому приходилось держать в руках.

В Киеве эту роль играл глубоко презираемый духовенством и народом протоиерей Скоропостижный.

Что касается рядового духовенства, то обычно из трех священников, служивших в каждом московском храме, один был связан с органами.

В то же время среди духовенства было много хороших, глубоко верующих людей, которые высоко несли факел веры и отдавали все силы служению Церкви.

В народе в это время была сильная религиозная волна, все храмы были переполнены, миллионы людей приходили во вновь открытую Лавру к мощам Преподобного Сергия, к прославленным иконам Божией Матери, к великим святыням Русской Земли, огромные толпы простого народа приступали к Святой Чаше, переполняли храмы в дни Пасхи и других торжественных праздников.

И неразмыкаемый круг, созданный Сталиным, размыкался. Стихийный всенародный порыв к Христу был столь силен, что здесь ничего не могла сделать даже сталинская жандармерия.

* Непонятно, какого Поспелова имеет в виду Левитин. Возможно, он ошибся и говорил про протоиерея Николая Ломакина, который и был свидетелем на Нюрнбергском процессе. В своих дневниках митрополит Григорий (Чуков) давал отрицательные характеристики Ломакину, в частности, такую: «старается быть поближе к уполномоченному». (Прим. «Ахиллы»)

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: