Ахилла

Из мемуаров актрисы Тамары Петкевич (1920-2017) «Жизнь — сапожок непарный»:

…Перед премьерой «Коппелии» всех нас позвали на верхнюю галерею посмотреть оттуда задник, разостланный на полу. Мы с Натальей Николаевной Трусовой тоже поднялись. Художница, которую все почитали за талант, но называли «придурковатой», была в самом деле смешна. Волосы у пожилой женщины были заплетены в две тонюсенькие косички, перевязанные красненькими ленточками. Унылое выражение лица.

— Знали бы вы, как я мечтала вот о таком вечере там, в лагерях! — сказала она вдруг.

— Где, Наталья Николаевна? — насторожилась я.

Отец ее, как бывший домовладелец, был арестован еще в 1927 году. И пропал. Сама Наталья Николаевна училась в частном художественном училище барона Штиглица. Как одна из преуспевающих учениц, была направлена в Италию пополнять знания. На показанных позже фотографиях в девушке с толстенной косой и сияющими глазами невозможно было опознать нынешнюю старуху. Фотографий было много: у моря, у памятников, у картин, за столом в итальянской семье, расправляющейся со спагетти. После возвращения в Советский Союз Наталья Николаевна вышла замуж, а через несколько месяцев после свадьбы ее арестовали. На допросы следователь выводил ее к линии железной дороги. На поводке вел собаку. Ей приказывал идти вперед.

— Ложись на рельсы, — командовал он.

В таком положении ей надлежало отвечать на вопросы, которые он задавал. Она слышала, как приближается состав, пыталась вскочить. Следователь кричал:

— Лежать!

Ей казалось, она сходит с ума.

Иногда следователь натравливал на нее собаку. Дрессированная овчарка по команде бросалась и только в последнюю долю секунды, когда Наталья Николаевна уже теряла сознание, он менял команду «возьми» на «не тронь».

Отсидела она все восемь лет. Муж, с которым было прожито так мало, дождался ее. Но через две недели после возвращения жены умер на ее руках.

— Как же вы живете сейчас? — потрясенно спросила я Наталью Николаевну.

— Как? У меня есть радости. Когда просыпаюсь ночью, можно зажечь свет, почитать. Могу открыть окно в сад и смотреть на звезды. Или выпить стакан компота, который варю себе с вечера.

И про бантики свои сама сказала:

— Я ведь знаю, что старая, только иногда забываю об этом. Те годы кажутся неотжитыми, вот я и путаюсь в этой неразберихе, беру и цепляю бантики. Надо мной, наверное, смеются. Впрочем, это все равно.

Потом в Публичной библиотеке в альбомах по прикладному искусству я находила много снимков с предметов, выполненных по эскизам Н. Н. Трусовой. Тут были инкрустированные столики и кресла, посуда.

Окружающие любопытствовали: «Что вас связывает?» Мы вместе ходили на субботники рыть БЧК — Большой Чуйский канал — и вместе трудились в мастерской. С работы я часто провожала Наталью Николаевну домой. Среди своих дел думала: «Наверное, она сейчас готовит себе компот… А может, сидит у окна…» Я жалела Наталью Николаевну. Пережитое ею казалось непостижимым. И возможно ли вообще, чтобы распахнутое в сад окно, стакан компота составляли «конечные» радости жизни? Как тогда надо уметь смотреть на звездный свод? Что нужно ощущать в порции фруктовой жидкости?

Встреча с Натальей Николаевной Трусовой оставила глубочайший и горчайший след в душе.

Иллюстрация: картина Н. Гетмана «Развод… Первая пятерка, выходи»