Ахилла

Триумфализм в церковной жизни так же опасен, как алармизм. Мы часто слышим о том, что после падения власти советов у нас в стране началось религиозное возрождение. Сейчас, конечно, фанфары приутихли, но вспомните, что было при покойном патриархе…

На конференции в Санкт-Петербурге в своем докладе я попытался разобраться в том, что такое религиозное возрождение, сопоставив при этом относительно далекий от нас период начала ХХ столетия и близкую нам постсоветскую Россию. Говорят, что в оба эти периода в стране наблюдалось религиозное возрождение. Так ли это?

Обратимся сначала к нашему недавнему — к возрождению, имевшему место в постсоветской России. Сделать это легче потому, что многие из нас были если не участниками, то, во всяком случае, свидетелями этих событий. Постсоветское возрождение наблюдалось, прежде всего, в резком увеличении т.н. «внешних» показателей церковной жизни. Речь идет о возобновлении порушенных храмов и монастырей и строительстве новых, о вхождении Церкви в общественную жизнь как на уровне учреждений государственного управления, так и на уровне образовательных учреждений. Наконец, показателем возрождения (мы употребляем пока что этот термин условно) явилось увеличение числа епископата и клира, возникновение сети воскресных школ, зарождение церковной печати и т.д.

В обществе проявилась очевидная симпатия к религии и Церкви, подавляющее большинство населения объявило о себе как о верующих людях и высказало доверие церковным институциям. Однако, в силу ряда объективных причин, важнейшей из которых был советский период с его гонением или утеснением церковной жизни, большинство населения воспринимало религию не по их личному опыту, не по опыту церковной жизни, а под влиянием внешней информации (например, под влиянием СМИ). Человек может определить себя как православного христианина, но плоды веры даются через полученный религиозный опыт, а этого опыта в подавляющем большинстве у людей как раз и не было. Вот почему собственно церковная проблематика была за редким исключением попросту чужда постсоветскому обществу. Главными вопросами для многих (не говорю для всех) были вопросы «ритуальной» организации жизни. Народы России воспринимали религию как культурное явление, способствующее формированию «этнокультурной и гражданской идентичности» и именно в этом зачастую усматривали духовность. В более широком смысле под духовностью понимался набор внешних символов и церемоний, в обществе созрела необходимость потребления этих ценностей, но ведь христиане знают, что в духовной жизни главное не потребление, а служение, не приобретение, а самопожертвование и, если потребуется, даже и самоотдача, понимаемая отнюдь не как примитивное самоуничижение и рабство, часто путаемое со смирением. Впрочем, мы не можем сейчас далее углубляться в эту тему.

Важно то, что не подготовленные церковно люди массово прибегали к разного рода религиозным обрядам, участвовали в тех или иных церковных церемониях, но это участие зачастую не было следствием сознательного убеждения и, как показали последние 25 лет, многие из пришедших тогда в Церковь людей в конечном счете так и остались ее формальными членами, а иногда попросту вышли из церковной ограды. Все это в совокупности говорит о том, что в постсоветской России происходило не церковное возрождение, а церковное оживление, вообще характерное для кризисных эпох — времени развала и полураспада, краха прежних воззрений, расцвета насилия при распределении советского наследства и т.д. Понятие «оживление» будет, на мой взгляд, наиболее удачно характеризовать ту эпоху.

А что же происходило в России в начале ХХ столетия? В это время религиозное возрождение протекало в форме заинтересованности значительной части общества собственно церковной и даже богословской проблематикой, вопросами ценности религии, оценки ее места в общественной жизни, связи Церкви с государством, вопросами организации церковного управления на всех уровнях (от прихода до патриаршества), вопросами общинной жизни, церковной соборности и т.д. Чрезвычайно важно отметить, что это возрождение происходило без всякого влияния со стороны, как бы мы теперь сказали, «административного ресурса». А иногда и почти что наоборот. Так, например, в 1901 г. «казенная» Церковь в лице светского чиновничества с предубеждением отнеслась даже к идее проведения религиозно-философских собраний, «полуразрешив их». Государственная власть не только не поддержала НА ДЕЛЕ идею созыва церковного Собора, но и отложила его созыв вплоть до падения монархии в России. Тем не менее идея Собора продолжала волновать церковное сообщество, одно за другим проходили разного рода предсоборные собрания, церковные вопросы горячо обсуждались в обществе и печати.

Религиозное возрождение начала прошлого века, безусловно, было подготовлено явлением таких столпов религиозной мысли и философии, как А.С. Хомяков, Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, Вл. С. Соловьев и др. Оно было подготовлено проповедью русской самобытности славянофилов и, как это, может быть, ни покажется странным — пропагандой западников. Поднятые тогда темы постепенно отодвигали в сознании общества критический пафос В.Г. Белинского и базаровский нигилизм.

Возрождение церковной мысли было подготовлено и определенным движением среди духовенства, обозначившимся уже в 1860-е гг., о чем пишет в своей книге прот. Георгий Флоровский. Несмотря на архиерейскую опеку и государственный надзор за Церковью духовенство сумело организовать издание ряда печатных органов (например, «Православное обозрение»), которые со временем стали трибуной клира и мирян, интересующихся духовной жизнью. В начале века, в результате ослабления контроля со стороны государства церковная печать стала рупором церковно-общественной жизни, на ее страницах живо и с поразительной откровенностью обсуждались важнейшие вопросы благоустройства церковной жизни. С начала ХХ столетия в среде духовенства (по крайней мере, в обоих столицах и некоторых крупных городах) начинается движение за церковное обновление, понимаемое не только «утилитарно», но и как обновление символов и смыслов…

Таким образом, мы можем констатировать, что религиозное возрождение нач. ХХ в. протекало не в форме роста количественных показателей, а в изменении сознания людей, которые оказались заинтересованными собственно церковной, религиозной проблематикой, примерно тем, что проф. Н.Н. Глубоковский называл «православием по существу». Все это сопровождалось «серебряным веком» русской богословской мысли, огромными достижениями во всех областях церковного знания, в том числе и церковной истории, которая, пожалуй, никогда прежде не поднималась на столь недосягаемую высоту. Этого расцвета богословской мысли не знало ни убогое московское патриаршество, ни последующие за революцией глухие годы террора и гонений. Но в русском рассеянии возрождение нач. ХХ в. дало свои осязательные плоды. И только в последние десятилетия, в силу естественных причин и разного рода обстоятельств, заряд, полученный в начале прошлого века, почти что совершенно иссяк.

Источник