Всюду проповедь войны и страдания…
4 мая 2017 Мария Аблова
Вчера боролась с собой во время службы блаженной Матроне. С содроганием вспоминала, что творится в Покровском монастыре в выходные и праздники. Особенно запомнилась беседа с женщинами, совершившими аборт. Они столпились в храме в закутке, а к мощам шла длинная очередь. Все наблюдали, как священник стыдит, упрекая в блуде и в жизни не по заповедям, кричит на них и утверждает, что они должны всю оставшуюся жизнь посвятить церкви за то, что отправили безвинных детей в ад…
Я приложилась к мощам и мне сунули в руку сухие цветы, освященные «у Матронушки».
Вечером читала письма отца Иоанна Кронштадского, а муж прочел его слова о Матронушке. Я никогда не могла молиться ни одному, ни другой… Стала перечитывать снова о них.
Особенно больно стало от писем о погроме евреев, сопровождавшемся ужасающими зверствами. Кронштадтский пастырь сначала погром осудил, а потом поменял своё мнение на «разобравшись в этих вопросах досконально, я убедился, что в этих погромах виноваты были сами же евреи»… Он переводил деньги тем христианам, которых не хотели нанимать на работу после погрома, хотя лично они не участвовали в погроме — чтоб не умерли с голоду. Но его выводы меня потрясли. Сами, значит, виноваты… Привычная фраза и сегодня, более ста лет спустя.
***
Приходим сегодня в храм с сыном.
— Мам, давай молиться.
Чмокнул одну икону и уселся, довольный, грызть пряник.
Смотрю службу, а у самой в голове такие мысли: сколько же лишних слов в нашем богослужении! Повторений, такого нелепого, что хоть оторви и брось.
И разве не нелепость огромный храм, где стоят три старушки на службе, не понимая ни слова. Но как же — содержать эту махину Сам Бог велел. На службе нас, причетников, 5-6 человек, прихожан — может быть, трое.
Отец ключарь бегает и суетится, придумывая способ прогнать наглых побирушек от храма. Лезут уже везде, хамят. Он им подаёт понемножку каждый день, хлебушка, печеньки, мелочь — так в лицо швыряют: мол, что — сотни не найдешь? И матом, трехэтажно. На собранные деньги тут же пьют…
Достали даже мать Варвару — казначею. А это уже многое об их упорстве говорит.
Ну, всё, думаю… Зарплаты не видать. Но паче чаяния — сегодня получили!..
Службу сокращаю до более или менее посильного для двоих певчих (они же чтецы). Воздух влажный, спертый, очень холодный. Повсюду летает белесая, с примесью стройматериалов, пыль. Я строчу святые словеса на предельной скорости. На сына нет и минутки. Он играет в игру на моем телефоне. Так спокойнее, а то еще уйдёт куда-нибудь. Рядом с собором — дорога.
Кажется, все довольны.
Спето-прочитано четко, быстро.
Только иногда мне кажется, что Бог здесь если и бывает, то не благодаря, а вопреки всему неправильному и правильному, которое выглядит еще более печально, чем грехи и немощи людей.
Я не думаю, что что-либо можно изменить. Немногое, возможно, да, но в целом так и будет- не благодаря, а вопреки. Иногда Ему больше в мире места, чем здесь, в Его доме.
***
Думаю, мои мысли вслух могут смутить многих моих друзей. Поэтому решила пояснить кое-что.
Я не отрицаю святости Иоанна Кронштадтского и блаженной Матроны, но они святы для меня не более, чем любой другой человек. Просто именно на их примере я впервые осознала особенности почитания святых в нашей церкви. Ведь мы очень часто упрекаем западную церковь в почитании людей с сомнительной репутацией. Так почему же у нас не видно осторожности в своих духовных порывах? Тот же отец Иоанн всеми силами боролся с неправильным отношением к его жизни во Христе.
Почитание Матроны — феномен, включающий в себя достаточно противоречий, чтобы серьезно задуматься. Скоро, 22 мая, увидим это на примере Николы Летнего…
Теперь о текстах и житиях святых. Некоторые из них безнадежно устарели, и скорее могут рассказать об эпохе, когда они писались, чем о смысле праздника. Церковь учит нас тому, что в ней верные чада питаются млеком премудрости Божественной, направляющей нас на всех путях нашей жизни. Но есть тексты, прямо цитирующие Евангелие и раскрывающие его смысл, а есть… всё остальное. В основном, это покаянно-обличительные речи, нередко — анафемы и проклятия, многие тексты при всей пространности крайне бедны смыслом и худо написаны, повторяют одно и то же в круговом порядке.
Я сейчас не буду вдаваться в подробности, но если вы думаете, то найдёте много чего интересного и непонятного, много неуместного! Другое дело, что думать нам запрещено. Только бороться с собой, с окружающей действительностью… И повторять, повторять непонятные слова, успокаиваясь тем, что они святые, богослужебные. А я вот оставляю за собой право с чем-то не согласиться, что-то не принять совсем. Выбираю. То, что еще живое, и не превратилось в мертвящую букву.
Теперь коротко о том, что церковь учит нас не только небесному, но и земному. Небесное описано в церковных текстах и проповедях совсем не дословно, оставляя свободу для жизни души, которая уникальна и неповторима, и ни в какие рамки ее не втиснешь. Но с течением времени вместо «Аз кроток есмь и смирен сердцем… приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененнии, и Аз упокою вы» — мы превратились в церковь воинствующую. С грехами ли воюем?.. Разве меньше стало грехов? Зато война повсюду. Проповедь войны. Культ войны.
И проповедь страдания, как единственно возможного пути спасения, изнурения себя. Грех рассматривается в мельчайших подробностях, а милосердие Божие — только в узком контексте покаяния во вретище и отречения от мира со стороны кающихся, про остальные случаи —мимоходом. Вся церковная жизнь подстроена под монашествующих. Но их меньшинство. И сами они уже не те, что монахи в Фиваиде IV века. Я не считаю, что те монахи были лучше. Они бы не смогли сейчас, в наше время, повторить свой подвиг. И от нас этого никто не ждёт. И не надо огорчаться. Служить Богу там, где призван, если возможно. Но не слепо, а осмысленно.
Вчера, глядя на календарь с патриархом в пасхальных бархатных ризах, прочла проповедь там же. Смысл такой: оторвитесь от своей суеты (жизнь в ее обычных проявлениях церковь чаще всего именует этим словом), приходите в церковь, вникните в то, что она говорит, и вы найдёте ответы на все вопросы — земные и небесные.
Ну неправда это. И я думаю, если бы святые могли бы сказать, то они бы сказали: «Чадца! Мы не знаем всех ответов! Но мы помолимся и будем просить о вас перед Богом, чтобы спас и помиловал…»
Разве и так не достаточно скорбей, чтобы лишать себя простых радостей в жизни? Не думаю, что наши хлопоты, скорби и радости — суета. Это жизнь. И хочется научиться проживать ее осмысленно и с благодарностью.
Со дня Пасхи прошло чуть более двух недель. И о Пасхе в службе почти ничего. О любви, радости — почти ничего. О красоте Божьего мира — крайне мало… Церковь много о чем молчит, и не надо говорить, что церковь дает ответы на все вопросы: много пустых мест, ох, как много!
Почти ничего о дружбе. Почти ничего о семье. Это уже не изменить — и хорошо. Потому что это как раз и есть то, что мы должны заполнить своей жизнью!..
Фото Марии Абловой
Читайте также:
Во исходе Израилеве от Египта, дому Иаковля из людей варвар…
