Ахилла

От автора статьи «В поисках кочерыжки».

***

«Проси́те, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят. Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень? и когда попросит рыбы, подал бы ему змею? Итак если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него» (Мф. 7:7-11).

Этой евангельской цитатой я бы хотел начать рассуждения о молитве. Вернее, даже не о молитве как таковой, а о «вымаливании», кое весьма распространено в православной среде. Вопрос этого вымаливания давно меня богословски беспокоит, поэтому хотелось бы немного порассуждать на эту тему. Сразу оговорюсь, это именно рассуждения, не описание богословской идеи и не готовая концепция, у меня, как и у вас, нет правильных ответов, лишь вопросы и желание о них поговорить. Кроме того, в силу определенного радикализма рассуждений я прошу удалить от экранов детей, экзальтированных дам и отчаянно бородатых мужей, ибо они могут соблазниться и впасть в искушение. Для взрослых, способных трезво и беспристрастно рассуждать, продолжаем.

Итак, о чем мы будем говорить? Термин «вымолить» употребляется у нас в контексте «вымолили урожай», «вымолили здоровья» и прочее в том же бытовом, в сущности, направлении. Молитвы при этом обращаются как непосредственно к Богу, так и к святым, которых православные и римо-католические верующие видят своими заступниками перед Ним. Не будем касаться проблематики заступничества святых, это отдельный предмет, который на «Ахилле» уже обсуждался. Предположим, что даже при наличии такового заступничества, сами молитвы идут в конечном итоге все-таки Богу, то есть конечная цель в обоих случая одинакова — просьба у Бога каких-то благ. Говоря о благах, я не имею в виду безусловно меркантильные соображения, это может быть и окончание голода в Анголе, и вообще что-то сугубо альтруистическое, как мир во всем мире.

Вообще, люди просили высшие силы о заступничестве и благах всю свою историю. В язычестве эти просьбы носили совсем примитивный характер «ты мне — я тебе», в христианстве они несколько более возвышенны, хотя языческие подношения в виде свечек и проч. пока еще нарушают чистую духовность. Тем не менее, несмотря на большую возвышенность просьб православных перед языческими, они все равно остаются просьбами об улучшении текущего состояния дел. 

И вот, сказав об этом, мы и подошли к сути — мы просим Бога об улучшении текущих дел. Тут я должен принести извинения за несколько затянутое начало, местами описывающее очевидные и примитивные вещи, я хотел быть уверенным, что мы говорим об одном и том же и стоим на одинаковом фундаменте для рассуждений, так сказать we are on the same page. С вашего позволения я и дальше буду подробно разбирать даже самые очевидные вопросы, чтобы придать им полнейшую ясность. В противном случае мои рассуждения могут быть неверно истолкованы, и выводы будут ложными. 

Вернемся к нашей проблематике, в которой мы просим Бога об улучшении текущей ситуации. Априорно это означает, что текущее положение нас чем-то не устраивает, что нас что-то беспокоит и поэтому мы хотим изменений в лучшую сторону. Опять же, при этом мы можем говорить как о молитвах про новый больший дом, так и про окончание войны. В обоих ситуациях, независимо от степени нравственности и степени альтруистичности просьбы, настоящее нас чем-то не удовлетворяет, и мы просим о лучшем будущем. 

При этом, если обратиться к другой евангельской цитате: «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего; у вас же и волосы на голове все сочтены» (Мф. 10:29-30), то мы видим, что Христос нам говорит о всеобъемлющей воле и всеведении Бога. Даже мелкая птица не падает без Его воли, все наши волосы под Его пристальным наблюдением, ибо я именно так трактую «сочтены» — Он не абстрагируется даже от самых мелких наших вопросов и забот. 

Это же говорит нам и следующий отрывок: «Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом» (Мф.6:31-32).

И здесь, на мой неискушенный взгляд, происходит определенная коллизия. С одной стороны, Бог знает наши нужды, более того, Он не оставляет вниманием даже такие ничтожные мелочи нашего существования, как волосы. И Он даже мельчайшими птицами не пренебрегает и ничто не происходит без Его воли.  С другой стороны, мы констатировали выше тот факт, что молитва наша вызвана состоянием неудовлетворенности настоящим и желанием лучшего будущего.  Логически рассуждая, мы приходим к неприятному, но неизбежному финалу. Мы недовольны Богом. Нам кажется, что нечто, о чем мы молимся, устроено не так, как нужно. Неправильно устроено. И мы знаем (мы же молимся о вполне определенных и конкретных предметах), как устроить лучше и правильнее.

И это ужасный финал. Он превращает молитвенника об окончании войны в богохульника — я намеренно беру крайности для усиления картины. Бог допустил зло (я не утверждаю тут, что война произошла по Его воле) и не прекратил войны. Мы же четко понимаем, что война — это плохо, ее следует остановить, и мы молимся Ему об этом: Боже, помоги. Не Ты ее начинал, но Ты сам как-то вовремя не понял, что война — это ужасно, Ты как-то не осознал, что гибнут люди и войну нужно заканчивать. И мы, разобравшись в ситуации, говорим Тебе: пожалуйста, сделай что-нибудь. 

И мы тем самым превращаем Бога в нелепейшее существо, всемогущее (ибо мы же верим в Его возможность изменить мир), но при этом, простите, неумное и медлительное (ибо не допускаем, что Он осознает ситуацию так же четко, как мы). И это, простите, богохульство.

И даже рассуждения о том, что Бог хотел нас наказать, продемонстрировать наше несовершенство, наставить на путь истинный, но по милости своей наказание отменил, не улучшают ситуации. По сути, мы в этом случае так же богохульствуем, как и раньше. Он хотел нам показать, какие мы, попустив войну (я снова прибегаю к крайностям), мы же просим Его прекратить наказание досрочно, как если бы Он не понимал, когда оно подействовало, а когда нет, когда стоит уже остановиться в воспитании, а когда нужно еще продолжать. Тем самым, в производной от этого мы добавляем к, я снова прошу прощения, Его неумности еще и слабоволие. Наказание еще не действенное, Он бы еще его продолжал, но под натиском наших просьб Бог соглашается отменить его, пусть ценой потери всего педагогического эффекта. Милосердие? Да, но зачем тогда вообще было начинать? Он же способен предвидеть всё, в том числе и наши сугубые молитвы?

Причем вспомним, что мы начинали со слова «вымолить», то есть мы говорим даже не об одиночной молитве-просьбе, о которой мы рассуждали выше, а об усиленной ее форме, которая настойчиво повторяется вновь и вновь. И мы пришли в итоге к дилемме: или мы считаем, что Он сделал всё так, как и собирался, и тогда всё наше вымаливание бессмысленно, или мы считаем, что Он сделал не так, как собирался и передумал по нашим молитвам, и тогда мы богохульствуем.

(Ну или Бог — это вообще просто проекция нашего воображения по Фейербаху, что конечно чудовищно, но по конечному результату, это все равно первый вариант, от наших молитв толку не было.)

Мне кажется, некоторые аскеты думали что-то подобное, ибо напрочь отказывались молиться о каких-либо жизненных изменениях, принимая всю реальность как есть и благодаря за нее Всевышнего. Рискну предположить, что их образ мыслей если не повторял мой, то шел в том же направлении — если Бог велик, всемогущ и любит нас, Он и так устроит все к лучшему в долгосрочной перспективе. Мы не всегда, да что там, почти никогда не в состоянии оценить эту перспективу, видя лишь мелкие детали всего калейдоскопа жизни, и поэтому не удовлетворяемся увиденным, взывая к Нему об изменениях. Будучи высокодуховными людьми, эти аскеты вероятно старались избавиться от такой сиюминутности и ожидали разрешения ситуации в вечности. 

Если говорить про Божьи пути и замысел, мне кажется, самая уместная тут библейская цитата — это книга Иова. Если вспомнить, друзья Иова долго рассказывали Иову о причинно-следственных связях и причинах его текущей ситуации, но Иов упорно требовал суда с Богом, ища справедливости, ибо видел ситуацию определенным образом. И вот Бог приходит ему в туче, и что же Он говорит? 

«И отвечал Господь Иову из бури и сказал: препояшь, как муж, чресла твои: Я буду спрашивать тебя, а ты объясняй Мне. Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя? Такая ли у тебя мышца, как у Бога? И можешь ли возгреметь голосом, как Он? … И отвечал Иов Господу и сказал: знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено. Кто сей, омрачающий Провидение, ничего не разумея? – Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал. Выслушай, взывал я, и я буду говорить, и что буду спрашивать у Тебя, объясни мне. Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле».

В переводе на наш сегодняшний язык это звучало бы как-то так: Иов требует у Бога причин происшедшего с ним, хочет справедливости, как он ее видит, и что же Бог? Начинает рассказывать Иову о источнике его бед? Делится с ним своим пониманием ситуации? Вовсе нет. Бог говорит Иову: а ты кто такой, чтобы я давал тебе такие объяснения и оправдывался перед тобой? Я сотворил мир и все, что в нем, а ты что сделал? И Иов вдруг осознает, что не может он требовать или просить у Бога справедливости. Потому что это можно делать только с равным себе, а тут пропасть. Как писал Кьеркегор, Бог на небе, а ты на земле. И всё, вопрос исчерпан. 

Не можем ни требовать, ни просить у Него ни справедливости, ни объяснений… ибо «Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших» (Ис.55:8-9).

Что же нам теперь делать с цитатой, с которой я начал все рассуждения? Должен честно признаться, что я не знаю. Как я говорил в начале, у меня нет готовых ответов и доктрин. Позволю себе лишь предложить трактовку, принятую в средневековом рыцарстве: «Делай, что должно, и будь, что будет». Иными словами, сделай сам все, что сможешь, стучи, ищи и проси в этом Его помощи, и оставь дальнейшее на Божье попечение.

P.S. Уже написав все до конца, я случайно наткнулся в книге современного лютеранского богослова Ганса Шварца на слова:

«Бог суверенен и величественен, Он творец вселенной и всего что существует в мире. Лютер был убежден, что попытка манипулировать или умилостивить Бога — это явное богохульство, ибо это принижение Бога и попытка развенчать Его. Лютер заключает, что мы не в состоянии сделать что-либо, что позволило бы нам умилостивить Бога. Оставив Божью благодать по свободному решению, чтобы пребывать в греховной жизни, человек сам был оставлен Богом. Нам не под силу самостоятельно вернуться к Богу. Такое обращение невозможно, иначе это стало бы оскорблением суверенитета и величия Бога. Если Бог и принимает нас, то не потому, что мы что-то сделали или не сделали, и не потому, что Он хочет вознаградить нас. Мы никогда не будем достойны Его вознаграждения. Если мы приняты, то только по Божьему милосердию, незаслуженному нами. Бог делает это без нужды и без наших уговоров. Если Бог делает все для нашего спасения, то мы можем полностью положиться на Него и верить Его слову».

Чудны пути твои, Господи!

Читайте также:

• В поисках кочерыжки