Ахилла

Очередной текст из нашего проекта «Исповедь анонимного священника».

***

Есть ли разница между Церковью, в которую ты пришел когда-то, и РПЦ, в которой оказался?

Не знаю, корректно ли так сказать, но разница скорее во мне, нежели в РПЦ. Я пришел в Церковь ребенком, разумеется, священники казались мне святыми, а храм — дивным миром, где встречаются люди и Бог. Однако уже накануне поступления в семинарию видел многие негативные стороны, в частности, повальный антисемитизм, вестернофобию, царебожие и прочие «прелести». Кстати, как раз на заре диомидовского раскола довелось столкнуться с местной группкой царебожников. Это было, пожалуй, первое четкое ощущение немыслимого бреда, который извергает из себя верующий и воцерковленный человек.

Уже потом была семинария и постепенное приобретение стойкого цинизма, замешанного на интеллектуальной оппозиции и знании некоторой церковной изнанки. Собственно, в священство я пришел с очного отделения церковной аспирантуры, поэтому было бы глупо говорить, что я не знал, куда и зачем иду.

В общем, Церковь изменилась мало. Многие мракобесные тенденции, которые раньше не были мейнстримом, теперь просто попали в струю государственной изоляционистской политики, поэтому всячески культивируются начальством. А я, пожалуй, стал умнее и циничнее, поэтому вижу все без малейшей доли идеализации.

Что изменилось для тебя за годы власти патриарха Кирилла?

Не стану повторяться, что с патриархом Кириллом все связывали надежды, чаяния либерализации и т.д. Я бы сказал, все изменилось не с приходом патриарха Кирилла, а с третьим сроком Путина. Именно курс на консерватизацию, скрепы, гомофобию, который был взят Кремлем еще за год до Крыма, способствовал тому, что вся мерзость в церковной жизни полезла наружу. А в условиях, когда все более-менее прозрачно, да еще и выросло поколение, где превалируют агностики и атеисты (ну что, Кураев, отмиссионерил?), эта самая мерзость ежедневно подвергается обструкции на потеху публике.

Что поменялось лично для меня? Скорее всего, появился некий простор для деятельности (можно ездить на всякие курсы, что-то делать у себя в епархии, открылась церковная докторантура и появились возможности стажироваться за рубежом). Да и, в связи с геометрическим ростом числа кафедр, есть неиллюзорная перспектива архиерейства, что как бы согревает душу в часы одиночества.

Ощутил ли на себе последствия раздела епархий?

Никоим образом. Я живу и служу в митрополии, на деревенские епархии и их клир смотрю свысока.

Какие проблемы видишь в епархиальной жизни?

Повторю слова одного из предыдущих авторов: основная проблема — непроходимая тупость. Тупость порождает хамство, стремление к самопиару, желание выделиться дорогими часами, машинами, облачениями и т.п., ибо больше выделиться нечем. Кроме того, большинство священнослужителей не видит смысла в самообразовании и хоть каком-то интеллектуальном развитии. Отсюда, как мне кажется, и выгорание.

Этот путь — путь внутренней эмиграции, путь книг и радости гносиса (в истинном смысле этого слова), почему-то мало кто избирает для себя. И дело здесь именно в осознанном отказе от такого пути, потому как материальная сторона совершенно не при чем. В свое время в Москве мне доводилось общаться с людьми, перебивавшимися с копейки на копейку, но при этом испытывающими истинное счастье от возможности читать Сапфо в оригинале или часами способными говорить об образной системе Гриммельсгаузена. Что мешает идти этим путем, расти интеллектуально, если нет возможности расти иначе? Как я думаю, только прямое нежелание.

С другой стороны, среди паствы объективно нет запроса на образованное духовенство. Верующие воспринимают клириков почти исключительно как шаманов, которые решат магические проблемы, «поставят защиту» и т.д. Стремления у паствы к постижению религиозных истин минимально. Ну а что говорить о современных богословских знаниях. Представьте себе, что выйду я на амвон и начну в проповеди на день памяти пророка Моисея вещать, что все это сплошные аллегории. Что и еврейский народ тогда был не особо многочисленным, да и завоевания Ханаана, в общем-то, может, и не было. А может, и было, мнения исследователей здесь расходятся. Ну и, вишенка на торте, разумеется, Пятикнижие писал не Моисей. Ну, вы понимаете, тут, в лучшем случае никто ничего не поймет, а в худшем — донос на имя архиерея. А ведь в современной библеистике это вещи азбучные. Если же я стану свою диссертацию цитировать, то просто большинство подумает, что я на иностранном языке говорю.

Каковы твои взаимоотношения с настоятелем, с братьями-священниками, с архиереем?

С настоятелем и другими клириками отношения нормальные, я бы сказал, рабочие, без особых сантиментов и панибратства. Друзей в своей епархии у меня нет. Все ребята, с которыми завязались братские, добрые отношения, в семинарии или академии, разъехались по своим епархиям, так что общаемся, в лучшем случае, в скайпе. Несомненно, многие мне завидуют, считают незаслуженно обласканным карьеристом и циничным подонком, но прямо вредить пока никто не решался.

С архиереем отношения очень хорошие, без сарказма. Не скажу, что вхожу в число его любимцев, но сразу попал в определенный ближний круг. По карьерной лестнице было некоторое продвижение, да и сейчас есть.

Каковы отношения между священниками в твоей епархии?

Отношения разные. У кого-то братские, у кого-то, напротив, враждебные. Есть поповские кланы, как и везде. Какой-то открытой вражды, что личной, что клановой, я на своем веку не видел, но есть определенный негатив у одних клириков к другим. В алтаре, бывает, обсуждаются те или иные проступки, с явным сарказмом рассказывается о чьих-то успехах или промахах. Например, один священник заболел раком горла. Мой коллега по приходу прокомментировал это в узком кругу так: «Дососался».

Как живет обычный священник день за днем, без прикрас, без слащавой картинки для православной публики?

Если желаете понять, как живет простой священник, прочтите повесть Леонида Андреева «Жизнь Василия Фивейского» — в целом, за минувший век ничего не поменялось.

Моя жизнь в этом плане совершенно нетипична. У Калаказо кто-то писал о том, что редкая птица из наших монахов летает по Мюнхенам да про Бетховена лекции читает. Вот я как раз такая редкая птица. Пишу, выступаю, постоянно стараюсь развиваться, езжу на разные семинары, стажировки. При этом стараюсь заниматься только той тематикой, на которой специализируюсь. Есть такой синдром, я его называю «поп из девяностых», это когда священнику сносит крышу от того, что везде ему рады, все ему смотрят в рот, ну и понеслась: он у нас и строитель, и реабилитацией занимается, и в тюрьмы ходит, и блогер, и диссертацию пишет, а детушки-то у него какие умницы… Ну вы поняли. Так вот, я стараюсь заниматься только определенными вещами, и в них действительно добиваюсь успеха. Не имею желания распыляться на все подряд.

Нужно сказать, когда дел много, жизнь напоминает бесконечную гонку, в которой тебе реально не хватает 24 часов в сутки. Ну а потом, в какой-то момент срываешься и проваливаешься на дни в полную умственную и физическую деградацию, когда сутками только пьешь пиво и смотришь видосики с ютуба. Такие периоды очень болезненны, прежде всего потому, что имеют свойство затягиваться и выйти из этого состояния всеобъемлющей прокрастинации не так-то просто.

Как выглядит приходская жизнь глазами священника? Социальная, миссионерская, молодежная деятельность на твоем приходе, в твоей епархии — это реальность или фикция?

Мне довелось побывать на нескольких приходах, поэтому скажу с уверенностью, что везде хоть что-то, да ведется. Это либо работа с молодежью, либо реабилитация алкозависимых или наркоманов, либо кружки для взрослых (ну то есть всякие русские песни-пляски, казачество), иногда эти варианты компонуются. Отчетность, которую лично я посылал в епархию и патриархию, фикцией никогда не была (но мне действительно есть чем хвастаться), а вот про остальных не знаю.

Как ты видишь прихожан, каковы ваши отношения?

С прихожанами отношения хорошие. Некоторых действительно люблю и уважаю. К сожалению, как уже говорил, почти никто не заинтересован в интеллектуальном росте. Но с людьми, которых по-настоящему уважаешь, на такое закрываешь глаза. Когда становится совсем одиноко, есть с кем поговорить, и это большой плюс.

Никогда не стремился использовать прихожан хоть в чем-то. Даже когда меня подвозят на машине до дома, всегда совершенно искренне предлагаю заплатить, хотя люди и отказываются.

Как выглядит финансовая жизнь обычного прихода, куда распределяются денежные потоки? Зарплаты, отпуска, больничные, пенсии, трудовая, весь соцпакет — как с этим обстоит?

Как выглядит финансовая жизнь в реальности — это к настоятелю, я в такие вопросы не вдаюсь. Зарплата на уровне средней по региону, больничных, как таковых, нет. То есть если заболел — просто отпрашиваешься у настоятеля и на этом все заканчивается. Но стараюсь этим не злоупотреблять. Отпускные платят в размере фактического оклада. Насчет пенсии сказать ничего не могу, как я понимаю, некоторым старым клирикам что-то платят, но это личное распоряжение архиерея, которое на всех не распространяется.

Официальная зарплата на уровне МРОТ, это, я так понимаю, сейчас везде. Греет душу, что мне епархия оплачивает мой бюрократический труд в дополнение к священническому окладу, да еще и оплачивает некоторые транспортные расходы, так что финансово не страдаю.

Как себя ощущает священник через 10 лет служения? Есть ли чувство правильного движения, духовного развития или регресс по сравнению с тобой, только что рукоположенным?

10 лет? Я столько и в помине не отслужил. Есть чувство карьерного роста, это да. Духовного развития у меня и в семинарии не было, так что здесь все очень сложно. Я думаю, что в идеале такое развитие вообще возможно только у истинных подвижников, которые ушли в пустыню и все свое время отдают молитве. Непосредственно после хиротонии первые, наверное, пару месяцев было чувство одухотворенности, а потом вернулся во всей красе приобретенный еще в семинарии цинизм, словами Пелевина, «бескрайний, как вид с Останкинской телебашни». Не было ни развития, ни регресса, если кратко сформулировать. Был проблеск духовности, чистоты, который моя сущность пожрала полностью и не поперхнулась.

Логично здесь было бы спросить себя: ну а зачем тогда вообще все это, если нет никакого духовного роста? Скажу честно, не только ради денег. Я считаю, что и многие святые не ощущали какого-то роста. Просто жили, старались поступать по совести и не более.

Если отмотать назад — пошел бы опять в священники?

Я — порождение системы, поэтому сформулировал бы вопрос иначе: пошел бы опять в семинарию? Да, уже где-то со второго курса бурсы я понял, что являюсь антисистемщиком, в полном смысле этого слова. Однако и антисистемщики порождены той же системой. Просто, не пойди я в семинарию, никогда бы даже и не понял, кто такие антисистемщики и как у будущего клирика вырабатывается циничное отношение к Церкви и религии.

Моя хиротония и все остальное — это следствие. А причина — выбор поступления в семинарию. Я поступал сразу после школы, а до этого еще несколько лет активно готовился, читал церковную литературу, поэтому семинария и академия, без сомнения, сформировали меня как личность.

И в итоге получается, что если бы я не пошел тогда в семинарию, это был бы не совсем я. Несколько раз мне приходилось задавать себе этот вопрос: пошел бы опять в семинарию? И ответ всегда был один: я бы пошел, а если бы не пошел, то это был бы уже не я, а кто-то другой, сформированный в совершенно иную, быть может, личность.

Нет ли желания уйти совсем: за штат, снять сан или в альтернативную церковь?

Про альтернативные церкви разговор отдельный. Еще в семинарии у меня проскальзывало желание слиться потихоньку в Апостольскую православную церковь, уж очень импонировали тогда эти либералы. Но со временем, еще до хиротонии, понял, что все эти структуры в той или иной мере либо являются откровенно клоунским сообществом ряженых, либо затмевают христианство политикой. Для Апостольской церкви — это либерализм, для РПЦЗ — в основном, монархизм, жидоедство и прочие «царебожные» «прелести», у Лурье — какая-то смесь этих двух вариантов (учитывая тот факт, что это взаимоисключающие параграфы, смесь на уровне шизофрении).

В какой-то момент после окончания светского вуза было желание перейти на гражданскую работу, а служить только по воскресеньям. Но потом, на удивление, убедился, что кроме как в РПЦ применить свои способности мне негде, так что никакой самореализации в миру я не вижу.

От чего больше всего устаешь?

Больше всего устаю от вещей, со священнослужением никак не связанных. Сама по себе служба не кажется мне чем-то изматывающим. Вообще не понимаю священников, которые пишут, как им плохо и как они устают. Я служил и по полтора месяца без единого выходного и ничего.

Устаю, когда реально под завязку загружен бюрократическими делами. Когда надо днем служить, потом читать лекции, ночью писать отчеты, с утра без минуты сна опять служить, а потом еще встречаться с каким-нибудь лидером дзен-буддистов и всю встречу изображать заинтересованное выражение физиономии, когда от размазывания одних и тех же прописных истин про дружбу религий хочется немедленно заснуть. Вот такой график жизни изматывает. А служба, требы — это радость. Кто бы что ни говорил, действительно радость и отдых. Даже нудные, на первый взгляд, освящения чего-то скрашивает мысль, что заработаешь немалые деньги за час-другой.

Во внутренней жизни Церкви устаю от тупости, хамства и ханжества. Вызывает рвотные позывы очередное выступление на каком-нибудь собрании малограмотного протоиерея, вещающего про «загнивающий» запад. Это есть. Но, к счастью, мне, как человеку по статусу не рядовому, на таких мероприятиях можно иногда и не появляться.

Есть ли разрыв между тобой-человеком и тобой-священником — насколько это разные люди?

В основном нет. Я стараюсь быть одинаковым и в храме, и дома. Не особо афиширую свой цинизм, конечно, но все же кое-какие стороны личности проскальзывают и в публичное пространство. Стараюсь не требовать от прихожан того, чему не следую сам. Наверное, будь я совсем конченым человеком, использовал бы свое положение и врожденные актерские способности для косплея какого-нибудь старца и, таким образом, обирал бы прихожан. Но это как-то противно делать. В общем, стараюсь минимизировать разницу, чтобы не быть ханжой.

Священство — благо для твоей семейной жизни или проблема?

Семьи нет, но есть проблемы. Очень хочу выговориться на эту тему, так как особо некому. Со временем я окончательно убедился в абсолютной правоте фразы «нехорошо быть человеку одному». И это касается даже не чисто физических потребностей. Безумно тяжело день изо дня приходить домой, зная, что ты совершенно одинок, что у тебя нет никого, с кем бы ты банально мог поболтать, поделиться своей радостью или своими переживаниями. Какую-то отдушину дают фейковые страницы в социальных сетях и бессмысленная болтовня с незнакомыми тебе людьми. Иногда уезжаешь к родителям и хоть там получаешь возможность быть выслушанным.

С физической стороны вопроса все обстоит куда благополучнее. В соседнем городе живет «постоянная» любовница, занимающая неплохой пост в городской администрации и, как следствие, в равной мере со мной не заинтересованная в огласке наших отношений. Но это, наверное, исключительно плотская страсть. Никаких перспектив, да и никакой возможности банально сходить куда-то вместе, нет.

Поскольку ездить в соседний город удается не слишком часто, нередко прибегаешь и к услугам профессиональных блудниц — исконному утешению подвижников и целибатов. Самое интересное в этом то, что я совершенно не испытываю от подобных связей никакого раскаяния. То есть каяться в этом я могу, благо, есть способы сделать это не у себя в епархии, но именно раскаяния, сожаления, нет в помине. И парадоксально то, что когда, по молодости лет, я изменял девушкам, раскаяние было. Объяснить такие вещи я не могу ни с какой точки зрения, хотя чисто спекулятивное объяснение все же приходит на ум: ведь ветхозаветные старейшины (которые были и жрецами одновременно) блудили направо и налево, практиковали такие вещи, которые сейчас и не каждый свингер себе позволит, а тем не менее почитаются Церковью. Ну и чем я хуже? Вопрос риторический.

Каким видится будущее (собственное и РПЦ): ближайшее, лет через 10?

Свое будущее видится под клобуком — давно пора сделать этот шаг. Под белым ли? Кто его знает. Хотелось бы как-то развиться еще в области научной, может быть, получить пост в системе духовных школ в той же Москве, чтобы уже полностью отдаться науке и преподаванию. От места консультанта в Патриархии тоже не отказался бы.

Будущее церкви связано с будущим государства. А последнее неуклонно движется по определенному сценарию. Как выражались в XIX в., «Россия беременна революцией». Кремль закрыл все возможности для хоть каких-то попыток сменить власть демократически, поэтому революция, причем кровавая, неизбежна. Когда? Этого никто не знает. Церковь, уже прочно аффилированная с государством подвергнется после революции тому же самому процессу.

Но не стоит думать, что к власти придут либералы, ну то есть авторы «Ахиллы», хотя бы. Поверьте, все пойдет по совершенно иному сценарию, как и в 1917 г. Просто те же самые Ткачевы, Смирновы и… (имя им Легион, тем, кто натер мозоли на языке, ублажая кремлевский афедрон) легко переобуются на лету. Конечно, кому-то переобуться не дадут, да и из либералов-мечтателей кто-то попадет наверх. Но в основном это будут все те же пропагандисты в рясах, которые станут радикально, безжалостно критиковать путинскую власть. «Ничто не ново под луною: что есть, то было, будет ввек».

Читайте также:

• Так во всем и врем: мы — епископу, епископ — патриарху, а патриарх — президенту
• «Жизнь за иконостасом»: тесно и душно
• Не в Преждеосвященнейшего Коня корм

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: