Ахилла

По материалам «Ярославских епархиальных ведомостей» 1912-1917 гг.

Дореволюционные «Ярославские епархиальные ведомости» были одним из официальных органов печати РПЦ и поэтому подвергались строгой церковной цензуре. Однако в последние 5 лет существования газеты (1912-1917 гг.) даже она не могла скрыть, что же в действительности волновало «служителей культа»: прежде всего, «материальная сторона дела».

Так, в 1912 году прозвучало предложение: продать в казну причтовые земли — объекты недвижимости, принадлежащие церквям и монастырям. Чаще всего это были земли в сельской местности. Обрабатывать их церковники, как правило, не имели возможности, поэтому многие участки стояли невозделанными, помимо прочего, вызывая негативные эмоции у прихожан — в основном малоземельных крестьян. Большинство земель не приносили никакого дохода, отмечали авторы идеи, а вот вырученные за них деньги можно было бы вложить в облигации госзаймов — источник регулярной прибыли (процентов). Постоянный автор «Ярославских епархиальных ведомостей» священник С. Каменецкий дал этой идее решительный отпор: «Все другие источники дохода колеблются в цене и подвержены разным бедствиям: дома горят, корабли тонут, лопаются предприятия. Одна земля лежит неизменно и все дорожает и дорожает. И кто знает, может быть, в будущем земля будет единственным источником обеспечения духовенства». (Каменецкий С. Причтовые земли. (Из обзора печати) // Ярославские епархиальные ведомости (ЯЕВ). — Ч. неофиц. — 1912. — № 19. — 6 мая. — С. 361)

Что же так обеспокоило автора статьи? Основную вину он возложил на политических оппонентов царизма: «Рассчитывать, что нам господа Гегечкори и Милюковы дадут приличное жалованье, преждевременно. Нынешняя Дума, т. н. „октябристская“, которую в начале ее деятельности склонны были считать „правою“, т. е. расположенною к духовенству, или, по крайней мере, не враждебною ему, — эта Дума скоро показала свое истинное лицо, и рассчитывать на милость с ее стороны духовенству довольно трудно». (Там же)

Однако списать все исключительно на «происки врагов» не удалось. В следующем, «благословенном» 1913 году, цензоры «Епархиальных ведомостей» пропустили в печать две заметки, очень похожие друг на друга, — вплоть до использования одних и тех же эпитетов при описании ситуации. Из этих публикаций прекрасно видно, как «служители культа» «допекли» мирян своей алчностью.

В сентябре 1913 года Святейший Синод принял решение об отмене платы за обучение иносословных (не из семей священников) воспитанников духовных семинарий и училищ. На это событие откликнулся тот же С. Каменецкий: «Остается только приветствовать эти гуманные и разумные распоряжения Синода. Плата с иносословных, сравнительно малая, колола только глаза духовенству. Церкви, собственно, содержатся мирянами, и церковные старосты всегда поднимали чуть не бунт, почему приходится платить на духовно-учебные заведения, если в них даром учатся только дети духовенства». (Каменецкий С. Факты и думы // ЯЕВ. — Ч. неофиц. — 1913. — № 46. — 17 ноября. — С. 923)

В Ярославской епархии в то же самое время прошел очередной съезд духовенства. На нем обсуждали, помимо прочего, и «вопрос о необходимости увеличения цен на восковые свечи епархиального свечного завода». Один из участников съезда решительно возражал против этого: «При увеличении цен на свечи [церковные] старосты должны будут делать другую, повышенную, расценку продаваемых свечей. А попробуйте простой деревенской женщине дать вместо нынешней пятачковой свечи за ее пятачок ту свечу, которую она привыкла покупать за три копейки, — да ведь целый бунт произойдет на местах из-за этой расценки!» (К. П. Рискованный шаг // ЯЕВ. — Ч. неофиц. — 1913. — № 51. — 22 декабря. — С. 1046)

Вроде бы какие разные события — а оба про «бунт мирян»…

Проглядели цензоры и «крамольные» строчки в публикации священника В. Головщикова, в целом вполне «идеологически верной»: «Насколько справедливы официальные данные, даваемые причтами церквей о количестве получаемого ими дохода, — это каждому из нас известно, т. е. за небольшими исключениями они не точны. /…/ Многие причты в показаниях своих доходов бывают слишком уж осторожны, т. е. умаляют их до последней степени». (Головщиков В. О распределении казенного пособия между причтами епархии // ЯЕВ. — Ч. неофиц. — 1913. — № 47. — 24 ноября. — С. 942)

Зато о том, какой к 1913 году народ пошел неправильный — «Ярославские епархиальные ведомости» рыдали обстоятельно и громко.

В июне читатели газеты могли внимать «плачу Ярославны» в исполнении некоего «священника В. П.». «Общее для всех епархий и приходов явление, наблюдаемое в последние годы на Святой Руси, это крайнее оскудение средств содержания как самого духовенства, так и учреждений, находящихся в его ведении. Православные храмы особенно переживают тяжелый затяжной кризис, и в течение уже нескольких годов еле-еле сводят концы с концами. Беспомощность здесь полная и нужда по местам самая вопиющая. Не только сельские, но иногда и городские храмы стеснены и отказывают себе в самом необходимом: стесняешься зажечь лишнюю лампадку или свечу; чуть не наперстком получаешь от старосты вино для литургии. /…/ На фоне этого обнищания и копеечной экономии буквально на всякой мелочи — еженедельные сборы на всевозможные общерусские нужды, тоже насущные и важные, но достаточно уже наскучившие и превратившиеся в еженедельное и каждо-праздничное обдержное правило». (В. П., свящ. Назревшая нужда наших епархиальных бюджетов // ЯЕВ. — Ч. неофиц. — 1913. — № 25. — 23 июня. — С. 493-494) Кто же оказался в этом виноват? По мысли автора статьи — народ. Какой-то не такой он стал ближе к «300-летию царствования Дома Романовых»: «Причины указанного обнищания одинаковы везде: прежде всего, ослабление религиозности в народе; оно всюду идет, по общим отзывам, по нарастающей; вместе с оскудевающею верою оскудевает и жертва на храм». (Там же. — С. 494)

В декабре 1913-го «рыдания» продолжил «Романово-Борисоглебского уезда церкви села Ратмирова священник В. Вишневский». Он посетовал, что прошли времена Иисуса Христа и апостолов, когда священники жили, «не имея заботы о средствах к жизни — все это лежало на обязанности общины». А затем — решительно потребовал денег у государства, обосновывая свои претензии в духе гусей из басни И. А. Крылова: «И духовная, и светская печать, в ряду других злободневных вопросов времени, выдвигает на арену церковно-общественной жизни и затерявшийся где-то в пыли веков злополучный вопрос об обеспечении духовенства определенным от казны жалованьем. Вопрос этот имеет свою историю и в настоящее время вступает в третье столетие своего разрешения, блуждая и скитаясь по разного рода комиссиям и подкомиссиям. А между тем, время бы перейти в этом вопросе от полумер и словопрений к более твердому, повелительно вызываемому самою жизнью, решению. На благоприятное и положительное решение данного вопроса духовенство Православной Церкви имеет полное, неотъемлемое и историческое право. Никто ведь не станет отрицать того, что духовенство, по крайней мере, в лучшей его части, на всем протяжении истории России играло весьма видную роль сеятеля просвещения народного в духе Христова учения /…/ и не раз, и не два спасало отечество в годины смут и волнений». (Вишневский В. Мысли вслух // ЯЕВ. — Ч. неофиц. — 1913. — № 52. — 29 декабря. — С. 1073-1074)

Хотя на выборах 1912 года от Ярославской губернии в Государственную Думу не было выбрано ни одного священника, «Епархиальные ведомости» весной 1913-го опубликовали заметку депутата-церковника В. Немерцалова с говорящим названием «Желанная мечта». Она примечательна своей откровенностью: «Многие меня спрашивают, как обстоит в Думе по вопросам, касающимся церкви. Особенно беспокоит нас вопрос об обеспечении духовенства казенным жалованьем. Как на местах, так и в Думе этот вопрос выдвинут духовенством на первый план. Других вопросов думское духовенство еще не обсуждало». (Немерцалов В. Желанная мечта // ЯЕВ. — Ч. неофиц. — 1913. — № 19. — 12 мая. — С. 388-389)

Есть в газете и свидетельства, на что «служители культа» шли для увеличения своих доходов. Одной из самых примечательных (в т. ч. и по своему внешнему виду) является публикация, сделанная летом 1914 года. Заштатный священник А. Ливанов поднял вопрос об освящении питейных заведений.

«Цель молитвенного освящения какого-либо торгового предприятия, — отмечал он, — сводится к тому, чтобы призвать на освящаемое предприятие благословение Божие, испросить у Бога помощь для развития и процветания предприятия. Допустимо ли, в смысле религиозно-нравственном, моление о процветании кабаков? Освящая заведение, спаивающее народ и подрывающее народное благосостояние, мы профанируем святое дело и как бы узакониваем, в подрыв народной нравственности, здоровья и благосостояния, дальнейшее существование подобных заведений». Затем шел переход к частностям. «Одни из священников отказывают в освящении, напр., пивной лавки, другие же, в подрыв пастырского авторитета, подобные молебны служат». Здесь в тексте сделана сноска, под которой, внизу страницы, очень мелким шрифтом указано: «Такой случай мне пришлось наблюдать в Рыбинске нынешним летом». (Ливанов А. Освящение питейных заведений // ЯЕВ. — Ч. неофиц. — 1914. — № 26. — 29 июня. — С. 518-519)

То есть, обличив порочную практику «в целом», газета не стала разоблачать никого конкретно (хотя вряд ли было сложно установить личность рыбинского священника, подрабатывающего освящением пивных, и наказать его). Если учесть, что к началу 1910-х гг. продукция предприятий Рыбинска оценивалась в 1.621.000 тогдашних рублей в год, из которых 104.000 давал «крупный пивной завод при 40 рабочих» (при общем их числе в городе 823 человека), позиция редакции «Ведомостей» понятна. Ругать рыбинские пивные громко не стоит — как потом к пивоварам с просьбами о пожертвованиях «на храмы» ходить?

Примечательна и публикация в последнем номере «ЯЕВ» за 1916 год. Его газета заканчивала письмом неравнодушного мирянина. «В настоящее время наше православное духовенство увлекается коммерческой деятельностью. Повсюду, где есть потребительские лавки, в каждой обязательно участвует духовное лицо, которое на этом чужом поприще проявляет необычайную деятельность, а иногда и не по разуму усердие. Покупают, расценивают и продают товары, занимают должности казначея, бухгалтера, счетовода миссионеры — пропагандисты кооперативов». (Булыженский Д. Об участии духовенства в кооперативах // ЯЕВ. — Ч. неофиц. — 1916. — № 52. — 31 декабря. — С. 996)

Наконец, в сдвоенном номере 3-4 за 1917 год, вышедшем 29 января, церковники не выдержали. «Неофициальная часть» газеты, в целом уместившаяся на 14 полосах, открывалась анонимной статьей «Не мера, а полумера», под которую отвели 6 полос. Автор публикации откликался на известие о том, что правительство выделило для поддержки беднейших приходов РПЦ и их служителей дополнительные 10 миллионов рублей.

«Духовная и светская печать давно уже обсуждает на все лады больной вопрос нашей Церкви — вопрос о материальной нужде, о материальной зависимости православных пастырей от прихожан. Много говорилось по этому поводу с кафедры Государственной Думы и Государственного Совета, высказывались желания об улучшении материального положения православного духовенства, о назначении ему казенного жалованья. Говорили об этом председатели Совета Министров, говорили часто меняющиеся обер-прокуроры Святейшего Синода, наконец, много говорит и пишет об этом само духовенство. Невольно является вопрос: „Да когда же вы, наконец, приступите к лечению, к заживлению наших ран, когда вы приступите к осуществлению ваших благих намерений?“ Уже не хочется и нам молчать, а хочется жужжать с назойливостью мухи, хочется кричать, ибо поскорее хочется сбросить с себя иго материальной зависимости от прихожан. Снова и снова духовенство господствующей в России Православной Церкви остается обойденным и обиженным правительством». (Не мера, а полумера // ЯЕВ. — Ч. неофиц. — 1917. — № 3-4. — С. 25-26) И еще пять страниц «криков души» в том же духе: единовременно отпущенные 10 миллионов это «хорошо, но мало», особенно в свете удорожания жизни из-за войны.

Впрочем, церковники всегда сохраняли надежду на разрешение вопроса о своем материальном благополучии, когда и денег будет много, и заниматься чем-то, формально несовместимым с основной деятельностью, не придется. «Благословенный» 1913 год подарил им очередной повод ждать лучшего. В уже упомянутой статье В. Головщикова есть строчки, сделавшие ее пророческой.

«Одним из главных вопросов наших дней, бесспорно, является вопрос об обеспечении причтов церквей полным казенным содержанием. /…/ Недавно пришлось читать в духовной печати сообщение, что Святейший Синод имеет намерение к 1918-му году обеспечить казенным пособием все причты епархий. Для нас важно, что оно исходило из сфер Синода, а это проливает свет на законную постановку казенного пособия». (Головщиков В. О распределении казенного пособия…. — С. 941, 943)

В Ярославле большевики сделали все возможное, чтобы воплотить «предсказание» священника Головщикова в точно указанные тем сроки. Несмотря на «белогвардейский мятеж», была проведена реформа местной тюремной системы. Большинство мелких мест заключения были закрыты. А в отношении всего оставшегося объявили «реорганизацию тюрем в целях исправления, перевоспитания и воскрешения впавших в преступление граждан, чтобы места заключения являлись не местом наказания, а служили трудовой школой, дабы отбывшие наказание могли выходить в жизнь вооруженными знаниями, на честный трудовой путь». (Государственный архив Ярославской области (ГАЯО). — Ф. Р-1947. — Оп. 1. — Д. 17. — Л. 556)

Первыми в «местах воскрешения» оказались те священники, которые, по терминологии «Епархиальных ведомостей» 1917 года, громче других «жужжали с назойливостью мухи». Сохранилось дело Ярославского губернского комиссариата юстиции от 23 декабря 1918 года, озаглавленное «О проведении в жизнь амнистии от 12 ноября сего года. Оставить в тюрьме по разным причинам». В нем находим, например, такую анкету на заключенного: «Николай Дмитриевич Фавстов, 48 лет. Прежнее занятие — священник. Когда арестован — 17 августа 1918 года. За что — контрреволюция. При каких обстоятельствах арестован — дерзкое выражение на бумаге. Заключение [комиссии по проведению амнистии] — Оставить [под стражей]». (ГАЯО. — Ф. Р-1947. — Оп. 1. — Д. 110. — Л. 16) В 1919-м в ярославской тюрьме за то же самое окажется архиепископ Костромской и Галичский Серафим (Мещеряков): при выдаче иеродиакону Николо-Бабаевского монастыря Нектарию разрешения на сбор милостыни, в качестве основания для такого решения он напишет: «Так как у монастыря Советскою властью отнято все имущество». Впрочем, не только за это: еще Высокопреосвященный «забудет» сдать в казну выморочное имущество, оставшееся после умершего монаха Климентия, — 230 рублей золотой и серебряной монетой. (ГАЯО. — Ф. Р-1947. — Оп. 1. — Д. 44. — Л. 220-221)

Второго ноября 1918 года в Москву, в Наркомат юстиции, был отправлен доклад Ярославского губернского комиссара юстиции, где о деятельности ярославского духовенства в дни «белогвардейского мятежа» сообщалось так: «Во время мятежа в Ярославле товарищи попы принимали [в нем] деятельное участие, но после принятых Чрезвычайной комиссией энергичных мер попрятались. Теперь остался только [их] скрытый саботаж, с которым приходится еще бороться». (ГАЯО. — Ф. Р-1947. — Оп. 1. — Д. 143. — Л. 49-об.) Как следствие — в «Именном списке заключенных Ярославской Коровницкой тюрьмы на 22 мая 1919 года» упомянут, например, Владимир Васильевич Благовещенский, оказавшийся за решеткой по обвинению «в саботаже». Еще около десятка лиц, чьи имена и фамилии позволяют считать их выходцами из «духовного сословия», сидели за «контрреволюцию», «агитацию против Советской власти» и «участие в белогвардейском мятеже». А всего в «Коровниках» содержался 301 арестант. (ГАЯО. — Ф. 936. — Оп. 3. — Д. 65. — Л. 1-об., 10-об.)

В Ярославле к тому времени появились ранее невиданные места заключения — концентрационные лагеря. В них отправляли не за преступления, а по «классовому признаку»: «Лагерь принудительных работ является тем местом, где в строгой трудовой дисциплине искупают свою вину /…/ заведомые угнетатели [времен] царско-дворянского строя». В октябре 1919 года «Концлагерь № 1» заработал в бывшем Спасо-Преображенском монастыре Ярославля; чуть позже «Концлагерь № 2» открылся в бывшем Казанском женском монастыре. Впрочем, «предтеча» этих «мест воскрешения к новой жизни», т. н. «Эксплуатационный полк для буржуазии», появился в Ярославле в декабре 1918-го: большевики вновь «не подвели» «пророка» священника Головщикова. (Подробнее см.: Беляков М., Хаиров А. Спасо-Преображенский концлагерь // Караван-Рос (Ярославль). — 1999. — № 3. — 20 января. — С. 11)

Что в сохранившихся тюрьмах, что в «эксплуатационном полку», что в обоих концлагерях, пресловутая «крыша над головой» была казенной. Отопление и освещение — казенными. Питание и обмундирование — казенными. И т. д. Одним словом — «полное обеспечение казенным содержанием», та самая «желанная мечта» ярославского духовенства (если верить «Ярославским епархиальным ведомостям» 1912-1917 годов). Совершенно не так, как во времена «господ Гегечкори и Милюковых».

Опасайтесь ваших желаний — иногда Всевышний начинает их исполнять.

Иллюстрация: «Ярославский колокол» 1906 № 2. Карикатура на финансовые махинации церковников / Все фотоматериалы предоставлены автором

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: