Ахилла

Примечание 2019 г: православные СМИ с радостью сообщают, что в Иерусалиме «возгорелся» Благодатный огонь в 14.32 по московскому времени. Думаем, уместно вновь повторить этот текст Ксении Волянской, который был опубликован впервые два года назад.

***

На днях после долгого перерыва увиделась со своим однокурсником Славкой, который приехал в Екатеринбург навестить родных из Питера, где живет уже много лет. В смысле воцерковления мы шли с ним практически параллельными курсами. Помню, Слава приезжал лет 25 назад, мы сидели на лавочке в сквере, я была с коляской, в которой спал мой первенец. Славик недавно покрестился и был ревностным неофитом, а я только думала о крещении сначала дитяти, а потом и собственном. Читала Евангелие и «Розу мира», переписывала от руки молитвы. Тогда я была вегетарианкой, и Слава объяснял мне, что православие не имеет никакого отношения к веганству, а один святой старец даже самолично резал и свежевал свиней. Почему-то это единственное, что врезалось в память из нашего, наверняка, очень духовного разговора.

Много с тех пор воды утекло. Мой приятель работал в церковной прессе на заре ее появления, учился в семинарии, бросил семинарию, занимался бизнесом, вернулся в семинарию заочно, трудился на ниве православного образования. А я воспитывала детей и работала на православном радио, откуда ушла совсем недавно, или меня ушли, сказать сложно. Но это уже другая история.

В первые же минуты разговор свернул на религиозную тему и выяснилось, что оба мы давно не постоянные прихожане.

— Вот скажи мне, — спросил Слава, — это Церковь изменилась или мы?

— Мы точно изменились, но и она изменилась, — говорю я.

Мы гуляли часа два и за это время почти не успели поговорить ни о чем житейском, даже о детях — кроме того, что после нашего православного воспитания и его, и мои дети стали атеистами. Разговаривали только про нас и Церковь.

Слава вспомнил, как когда-то приезжал к нашему епископу Мелхиседеку, и тот принимал его в какой-то избушке в Березовском и сам наливал чай. Сейчас такого простого в общении владыку вообразить сложно.

А потом Слава сказал фразу, которую я последние годы видела написанной и слышала сказанной очень многими людьми, пришедшими к вере в девяностые:

— Никогда не думал, что доживу до времени, когда мне стыдно будет говорить, что я православный…

Сложно сказать, как уходит вера в то, что без Церкви тебе конец. Вроде бы и есть какие-то события, которые запустили процесс, но определенно назвать причину, как так получилось, что вот ты внутри, а теперь снаружи, очень трудно. Но иногда даже пытаешься сделать что-нибудь, чтобы оживить свои чувства, но терпишь неудачу. На эту тему Слава рассказал забавную историю.

***

— Я в прошлом году был в Израиле, но ездил без всяких религиозных целей, просто отдохнуть, потому что там уже тепло было. В это время там была Пасха, и я подумал: это же must have — пробраться в этот храм на схождение огня, всякое такое. К этому времени вера уже была пошатнувшаяся, и я подумал, а вдруг там что-то такое со мной произойдет… ну, ты понимаешь.

И я позвонил знакомому, чтобы попасть в нашу русскую делегацию и с ней туда войти. Думал еще купить у армян пропуск, в инете было много о том, что в их церковном представительстве можно нелегально купить. Но мне дали «хвост», каких-то женщин в платочках, и сказали, что с ними я войду. Мы прошли через Дамасские ворота в Иерусалим — это мусульманская часть города. Если бы я вошел через еврейскую — я бы вообще не пробрался до храма: их полиция очень злая. Довольно скоро я понял, что с этими бабками я никуда не попаду — их не пустят, у них не было пропусков. Они пробовали протиснуться, но делали это всей группой, и мусульмане грубо посылали их обратно домой.

Через какое-то время ко мне подошел худой мусульманин с немного бандитским лицом, который пообещал помочь за 200 евро пробраться в храм. Я предложил ему 200 шекелей. «300», — сказал мусульманин. Триста шекелей это примерно пять тысяч рублей, ну и я решил, что хожу же я в театр за пять тысяч рублей, почему же я не пойду в храм Гроба Господня. Мусульманин стал собирать еще мужчин, чтобы провести всю компанию вместе и заработать за одну ходку больше. Наверное, поэтому я засомневался и поотстал от него.

Я сел в кафе и разговорился еще с одним мусульманином, он мне рассказал про город, про то, как они здесь живут, про евреев, про то, как он ненавидит евреев, что евреи отняли у них их дома и землю и убили за эту землю миллионы человек. Говорил он это спокойно и даже буднично, буднично говорил и о том, что евреев поддерживает США, Европа и Россия, и что эти страны будут наказаны за это. Осталось от этой беседы ощущение, которое не прошло и по сей день, что Иерусалим — город скрытой ненависти.

Потом я спросил про этого парня, который мне предлагал за 200 евро провести в храм. Да, ответил мой собеседник, я его отлично знаю, он обычно здесь торгует наркотиками, но сегодня его день, он может хорошо подзаработать. В этот день многие зарабатывают на храме, а власти ничего не хотят с этим делать — всем выгодно, досадовал он. Ты, говорит, главное деньги ему отдай прямо в храме, не раньше. Потому что он может тебя попросить на одном из кордонов подождать 5 минут и не вернуться.

Я поймал мусульманина-наркоторговца и сказал, что деньги отдам в храме, и мы двинулись в путь. Было восемь застав, и мы прошли их все, на каждой он говорил: это мой друг, мы идем ко мне домой, это мой гость. И на каждом пункте он просил: ну, отдай мне деньги прямо сейчас. Я отвечал: нет, поверь мне, отдам, но только в храме. У женщин в платочках, с которыми я пришел, как я понял окончательно, шансов не было. Ни один мусульманин не взял бы женщину в белом платочке под руку и не повел, говоря, что это его подруга. На каждом пункте пропуска были такие застрявшие православные барышни. И когда я возвращался, многие из них по-прежнему были зажаты мусульманской полицией под палящим солнцем.

Он довел меня до храма, мы шли минут 20, на некоторых кордонах нас расспрашивали подробно, куда мы идем. Мы были у храма, думаю, около 11 дня. Двор еще не был заполнен, всех пускали напрямки. Я отдал парню 300 шекелей скрытно, покупая пуки свечей. Вокруг была уже еврейская полиция, и он сильно боялся.

И вот я в храме. С какими-то греками пробрался в зал VIP-делегаций. Надо сказать, что все эти VIPы сидят прямо напротив кувуклии по центру, вокруг нее потом крестный ход водит греческий патриарх. Там очень тесно: они как сельди в бочке. Поэтому я залез на балкон, на котором почти никого не было, можно было хоть спать на расположенных там каменных скамьях. И с этого балкона, как с балкона театра, смотрел я на входящие делегации. Били посохами, били в бубны, кричали и радовались. Армяне, греки, копты и прочие. Было любопытно, это был настоящий спектакль. И я не разу не пожалел о потраченных деньгах.

Потом ждали и ждали. Я сидел, закинув ногу на ногу на одной из этих каменных скамей. Это на втором этаже, рядом со скалой Гроба Господня. Какая-то гречанка подсела рядом и покосилась на меня. Так здесь нельзя сидеть, объяснила она мне по-гречески и жестами, чтоб я понял. Я знал, что нельзя. Общий стаж в клире у меня около 10 лет. И надо сказать, что в приделе, где тусуются пономари, я так сиживал довольно часто, болтая о том о сем. Но в тот момент я удивился, что и греки такие же, как русские. Я считал телесную обрядовость грехом лишь нашей церкви. Мне пришла любопытная мысль, что, по сути, этот запрет не просто странный — он являет собой православный нонсенс. По идее, ногу на ногу сидеть более прилично и благочестиво, чем расставив ноги враскорячку.

Я встал и подошел к окошку, из которого был виден двор храма. Было около часа дня. Еврейская полиция стала собирать православных как в накопитель. Солнцепек был страшный, +30, и в церкви было место, но они не пускали, не знаю, почему, мне кажется, им это нравилось. Потом, когда люди выбегали с огнем, они смеялись над ними, было в выражении их лиц что-то издевательски-ироничное.

Около двух часов дня ко мне подошла православная бабу́шка и сказала: вы не волнуйтесь, сейчас, через 15 минут, огонь сойдет, он всегда в 2.15-2.30 сходит. Кажется, я ухмыльнулся.

Но он-таки сошел в 2.17 и… это было немного обыденно, и не было жданного чуда. Но любопытно и весело от возбуждения толпы все же было. Я зажег свою свечку и попробовал умываться… Моя жгла. Это и все предыдущее заставило меня потом слегка поизучать вопрос. Как армяне думают о схождении, как копты, как израильтяне? Про евреев — все понятно. А вот армяне заявляют, что огонь в кувуклии не гасят, там горят лампады, и обыск греческого патриарха — лишь часть благочестивого спектакля в память о чуде сошествия огня, которое было два или три раза с момента постройки храма. Русским почему-то нужно, говорил тот армянин, чтобы это было каждый год.

Я вспомнил слова мусульманина в кафе, который ругал иерусалимские власти за то, что они не прекратят этот бизнес, наркоторговца, которому сегодня выгоднее водить русских парней через заставы, чем промышлять своим черным делом, и слова патриарха Кирилла, еще когда он был митрополитом. Он как-то говорил, что надо осторожно относиться к схождению огня и не строить свою веру на нем.

Знает, подумал я.

Фото: РИА Новости

Обсудить статью на форуме

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: