Ахилла

Меня зовут Ольга (имя изменено). Мне 44. В русском православии 20 лет — с двадцати до сорока.

Родилась в Ленинграде, крещена я была лет в 10 в городе Одесса. В моем роду был человек в священном сане — он был благочинным в Одессе в 1960-х годах. Не могу сказать, что церковные традиции передавались как-то в нашей семье, я была обычным советским ребенком. Из детства помню только одну молитву, которую произносил дед-фронтовик со мной перед едой: «Господи, благослови». На этом все. Крещение никак не повлияло на мое ощущение жизни тогда, в 10 лет. Зато прекрасно помню ужасное ощущение опасности и ненадежности нашего мира в связи с общей атмосферой холодной войны и непрекращающейся политической истерией в СМИ и школе, а также в связи с домашним неблагополучием.

Аудиовариант текста в исполнении Ксении Волянской:

Училась я неплохо, поступила в институт. Девяностые годы. Обычная студенческая жизнь с мимолетными влюбленностями и симпатиями и первыми «взрослыми» отношениями, которые мне в общем весьма понравились.

Курсе на втором мы отправились на практику по рисунку в Псковские Печоры, знакомиться с памятником древнерусской архитектуры.

Приехала я одним человеком, а уехала совершенно новым. В Печорах мы провели много времени — около трех недель. За это время я успела зарыться в литературу и перечитать все, что стояло в церковной лавке при входе в монастырь (тогда еще за бесплатное чтение не гоняли), побывать не раз в Пещерах Богом Зданных (тогда еще за вход не брали мзду), уверовать, что все написанное в этих необыкновенных книжках — правда, горько порыдать о своих грехах, исповедоваться и причаститься.

Накрутила себя не на шутку — честно прочитала все каноны и, видимо, они загнали мои нервы в «штопор», так как я к тому моменту хорошо усвоила, что надо вдумчиво читать и буквально проживать каждое слово. Что я как старательный студент и сделала.

Причастие же произвело совершенно другое действие — это была невыразимая и какая-то огненная радость, и абсолютная вера в то, что я нахожусь сейчас вот там, где на иконе над царскими вратами сидит Христос с учениками и раздает им Хлеб и Вино.

С этого времени начался период моего горячечного неофитства, дружба с единомышленниками-студентами. Это все было так непохоже на тот холод, в котором я выросла. Однако же и в первые недели «новообращенности» я повидала и всяких околомонастырских ненормальных, заносчивых монахов с радиотелефонами (девяностые годы, это была редкость), полусумасшедших «молитвенников» с медными крестами на лбу, лающих бесноватых и многое другое…

Позже видела и злющий коллектив монастырской кухни на Коневце, и некоего батюшку, явно не в себе, в Александро-Невской Лавре, там же в Лавре — дико злую даму, которая шипела «главное — послушание», и девиц, замотанных в платки ненормального вида. Основная масса церковного народа, признаюсь, производила весьма странное впечатление.

Когда я задавала себе вопрос «а хочу ли я быть похожей на них?», ответ внутри меня был однозначно «НЕТ». И тем не менее волей-неволей я стала похожа на «них». Потому что мне казалось, что если я буду все делать, как говорит Святая Мать-Церковь, то непременно будет результат! В Царство небесное взобраться по лестнице ну очень уж хотелось, а упорства в моем характере достаточно.

Внутри произошло раздвоение — обычные человеческие желания — сексуальной близости, радости, смеха, хорошей еды, песни, танцы, шутки, желание заработать, иметь материальные блага — все это определялось церковью в лице монашества как греховное и вредное для христианина. И я, если считаю себя христианкой, должна принимать это учение. Положа руку на сердце, это все было сплошной мукой — читать 4 канона к причастию, ежедневные правила, знать, что опять и опять надо заниматься самокопанием на исповеди, помнить постные дни, выискивать «следы молока» в продуктах, ощущать весь мир враждебным к тебе и полным соблазнов.

Чуда не произошло — я все равно интересовалась мужчинами, и когда случалось «падение», очень переживала по этому поводу и ощущала как большой грех.

Вскоре мы познакомились с моим будущим мужем. Конечно я не утерпела, и до брака мы знали друг друга.

Он совершенно не имел никакого отношения к вере, найден был мною не в церкви. Видя поведение своих странноватых церковных друзей-юношей, я испугалась связывать с ними свою судьбу. Я уговорила своего мужа покреститься и очень надеялась, что все же его сердце зажжется верой так же, как и мое. Думала, что покажу ему пример, который ему понравится, и духом мы будем едины. Но, увы, этого не случилось. Он был со мной в Печорах уже несколько позже, прочел там вместо Аввы Дорофея историю церкви от революции до наших дней в каком-то альманахе (кажется, там было как раз о поместном соборе 1917-18 гг., сергианстве) и сделал железные выводы о том, что с этой организацией связываться не стоит. Неизбежно произошел конфликт между ним и мной на религиозной почве. Не открытый, но подспудный и ежедневный.

Позже он в ярости кричал про КГБшную церковь, про манипуляции сознанием, тотальный контроль самых важных сфер человека — секса и смерти, про «пустые глаза», глядящие с икон, про то, что церковь рада забрать у человека последнее имущество. А я ему не верила.

Он был красавец мужчина с нормальной мужской физиологией и нормальным желанием быть с любимой женой, как только представится возможность. А «любимой жене» важнее была «духовная жизнь» — разумеется, посты, духовные разговоры, молитвы и богослужения. Говоря проще, я предала своего мужа и его любовь ко мне. Отвернулась, потому что не секрет, как морально давит церковь человека в интимном вопросе. «Если не можешь в пост отказать мужу — просто лежи, ну или хотя бы сокрушайся тихо о том, что у тебя вот такая неполноценная христианская жизнь», «супружеское сладострастие — грех», «краситься — грех», «красиво одеваться — грех»; про содержание «Номоканонов» молчу. И как максимум — «кто тебе дороже — муж или Бог?»

И вот, «горячая штучка», с которой познакомился когда-то мой муж, очень быстро превратилась в заиндевевшее праведное «бревно» в постели. Мне сейчас безумно стыдно и горько перед моим мужем, перед нашей семьей, и перед самой собой и Богом, что я так измывалась над ним. Итог был закономерен — мой добрый и искренний супруг помучился-помучился, поставил крест на мне и полюбил другую женщину.

Дома начались многолетние скандалы, упреки, злоба, которые я сносила с «христианским смирением», абсолютно не понимая, что происходит. Он стал вечно пропадать в командировках, бросая меня одну с двумя младенцами, один из которых был весьма сложным ребенком. В те недолгие моменты, когда он бывал дома, был холоден как скала, презрителен и просто невыносим. Интимные отношения между нами прекратились совершенно, по его нежеланию. Я и это пыталась сносить «с христианским терпением», увлеклась пением на клиросе и как-то абстрагировалась от этого вопроса. В конце концов, дети рождены, чего глупостями-то заниматься. Вон, у святых было принято по монастырям расходиться, когда дети подросли, и ничего, чудесно жили…

При всем этом семью я считала «святым делом», как учит Церковь, прилагала массу усилий, чтобы везти семейный воз с максимальной отдачей. Рядом с домом построили храм, спасаться стало легче, с певчими-друзьями шутила, что вот, почти монастырская жизнь — утром молитва, день проходит по своим делам, вечером молитва в храме — как чудесно! А семьи у меня уже давно не было. Только я этого не замечала.

Православное воспитание детей тоже не задалось. Я их крестила, пока были малые, приходили к Чаше. Читали Евангелие, жития, молились дома перед едой. Кратко, как мне казалось — без фанатизма. Когда подросли, стало сложнее. Когда сам делаешь усилие над собой, чтобы пойти на исповедь, приходится насиловать и ребенка, впрочем, где-то детская исповедь помогала и даже была чудесная помощь. Как это бесило моего мужа, я узнала много позже.

Через пару-тройку лет отсутствия супружеской жизни я крепко приступила к нему, пытаясь выяснить, что все-таки происходит? На что была основательно послана нафиг с пожеланием найти себе кого-нибудь другого. При этом мы оставались в браке и жили в одной квартире, он обеспечивал нас с детьми и не только нас… Земля ушла у меня из-под ног…

И скоро будто бомба разорвалась внутри меня. Я стояла на одном из великопостных богослужений, и вдруг в голове зазвенело: «Я не могу больше это слушать, это невыносимо, я не могу больше это все видеть!!!» Меня морально дико тошнило. «Мой мужчина меня давно бросил и больше не любит. По-настоящему не любит. Мы умерли. У меня больше нет семьи…» — наконец-то дошло до меня сквозь розовый православный туман. Дым рассеялся в одночасье. Я помню этот момент — как я вышла из храма и закрыла дверь навсегда. «На свободу!»

Не знаю, стоит ли описывать дальнейшее подробно? Я сорвалась с цепи… я разметала в щепки и клочья все, что было… Обида и оскорбление отвергнутой женщины…

Муж забился в скорлупу, ни в чем не признавался, я считала искренне, что он рехнулся, сошел с ума. Раз так без причины меня ненавидит. Я решила взяться за ум и хоть через N лет стать нормальной женщиной. Лучше поздно, чем никогда. Спортивный зал, стилистика, восточные танцы, наряды, кремы, выступление на сцене… изучение наконец-то вопроса, а что же хочет мужчина от женщины и в плане тела, и в плане души… что им нравится, чем они живут…

Новый мужчина в моей жизни не заставил себя ждать…

Муж долго посмехался надо мной, говорил, «не верю тебе, ты все равно вернешься в свою церковную нору». Долгое время его сердце было закрыто, занято другой женщиной и ребенком, который у нее был от него. Оказывается, сначала он не желал меня, потому что любил ее, потом это стало невозможно, потому что он получил расстройство интимной сферы на нервной почве из-за расставания с ней. Все это он рассказал мне сам через 12 лет после начала этой истории… С 30 до 42 лет — вычеркнутые годы из жизни…

На пятом десятке я обнаружила, что человек устроен не так, как нас убеждает церковь, что у мужчины действительно компас, во многом определяющий его поведение, находится в нижней части тела. Что это Второй закон Всемирного тяготения и точка. Не надо говорить про то, что это «греховно», «не духовно» и прочая… это ничего не изменит. Это такая же нормальная потребность человека, как поесть и одеться, и даже намного больше, потому что тут замешано сердце! Будешь идти против, «поворачивать реки вспять» — больно получишь по голове от жизни, как и я получила за свои иллюзии.

С одной стороны я счастлива, что упали с меня эти бессмысленные церковные оковы в виде постов, предписаний, самокопания, самобичевания на исповедях, отрицания сексуальности человека, с другой — я лишилась внутреннего стержня. Было ощущение, что из меня вытряхнули позвоночник. Сказала об этом мужу. «Ну что ты рад? Не хотел жену верующую, получи неверующую».

Проблема отрицания важности интимных отношений и раздирания семейных уз идет с апостольских времен — многие жены стали отказывать мужьям уже тогда.

Интересно, как человеку предлагается не прелюбодействовать, если жена не дает? Или дает, но с видом мученицы? Вопрос риторический.

На это, правда, есть простой ответ — неверующий если хочет, пусть разводится. Второй брак — «в Господе», а там уже и жизнь «как брат с сестрой» — нормально. Тогда зачем лгать про ценность семьи с язычником или атеистом? Думается, это одна из ключевых причин, почему в мечети мужиков полно, а в наших храмах — по пальцам пересчитать. Потому что ну не нужно это мужикам — становиться бесполыми ангелами. И правильно делают. И проблему гомосексуализма в церкви никогда не решить, покуда отрицается и не уважается в человеке его влечение к другому полу.

Кто я сейчас? Где я сейчас? Это вопросы открытые. Любовник-мусульманин меня любит, стал последнее время буквально «ломать дверь» и звать замуж. Выйти невозможно, потому что не хочу разорять свой дом и оставить детей без матери. Хотя де факто по количеству телесного и нежного душевного общения мужем уже давно является именно любовник…

Вот такую дурь можно получить на выходе из мясорубки под названием «духовная жизнь».

Разумеется, я читала церковную полемику на этот счет, мне встретилось буквально два-три автора, которые заявляли о том, что «духовнику не место в супружеской спальне». Остальные — в мейнстриме «секс — допустимое зло ради зачатия».

Кто-нибудь спросит: а где же Христос в вашей жизни, Ольга, был ли Он?

Я намеренно ничего не писала о тех благодатных моментах в моей жизни, которые Его Дух даровал мне, о паломничествах, чудесах и маленьких глупых подвигах, которые безусловно были.

Смерть отношений я ощущаю очень болезненно. Сейчас как-то все поутихло, но далеко не решилось.

Мне вообще дико оказаться в такой ситуации, ведь семья — это действительно святое. И раздирая ее надвое, мы имеем однозначно «четыре трупа возле танка».

Что бы дальше ни было — ясно одно: как раньше любить мы друг друга уже не сможем никогда.

Кто ответит за эту отвратительную историю? Патриархия? Схоласты? Монахи?

Ответ известен: самадуравиновата.

Предупреждаю: невнимание к супружеской жизни опасно для жизни!

Читайте также:

• Как воцерковленной женщине знакомиться с мужчинами?
• Духовник в постели супругов: традиция, освященная святыми отцами?
• Протоиерей Андрей Ткачев: «Там, где брак разваливается, мужик, может, и ошибся, но доводит до развода женщина»
• Протоиерей Георгий Крылов: Каждой женщине в себе нужно убить женщину
• Расходный материал

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: