Ахилла

Повторяем анкету анонимного священника 2017 года. Если у автора изменились взгляды — предлагаем ему поделиться ими с нами.

Доброго дня! Решил я тоже заполнить анкету «Ахиллы». Не потому, что мне есть что сказать миру или «открыть глаза» кому-то на суровую действительность, а как некий итог своего пути. Дай Бог, он у меня не закончится пока еще, но часть пути пройдена, опыт получен и хочется (для себя самого в первую очередь) расставить точки над «ё».

Есть ли разница между Церковью, в которую ты пришел когда-то, и РПЦ, в которой оказался?

И да, и нет. Да — потому что человек не остается прежним, годы и опыт его изменяют, потому изменяется и восприятие окружающей действительности, это неизбежно. И нет — потому что Церковь осталась прежней. Да, я что-то узнал о ней нового для себя, чаще всего это касалось негативных сторон жизни в ней, но вместе с тем я вижу с собой Христа рядом. Не в политических или иерархических проявлениях, а в самых простых, бытовых. И вижу Его так же ясно, как и в начале своего церковного пути, которому пошел уже третий десяток.

Я отдаю себе отчет в том, что живу буквально в «тепличных» условиях (например, я никогда в жизни не был настоятелем) и в сравнении с прочими респондентами наверняка не смогу предъявить опыт притеснений и унижений своей персоны от начальства, но это не делает меня слепым и глухим, я способен услышать и воспринять стоны моих собратьев-иереев. И из этого всего я делаю один-единственный вывод — хотя в идеале его следовало бы сделать в конце и им же завершить анкету — все дело в людях. Только от людей, в первую очередь от ближайшего начальства, зависит комфорт пребывания в священном сане. А от внутреннего этого комфорта, от тишины и равновесия внутри себя приходит эффективность. «Эффективность» не в пошлом значении высоких цифр в отчетах, а добросовестная эффективность, когда идешь на «работу» с радостью и выкладываешься с самоотдачей, не чувствуя, что тебя стало от этого меньше.

Кадровый вопрос — решающий в Церкви. И с этим у нас тяжко, поскольку старшее поколение — советское, наше — позднесоветское, младшее — разрухи девяностых. Все это люди, которые жили и формировались в период деградации общества, а поколение девяностых самое несчастное: прежних (даже эфемерных) идеалов у них уже не было, новых еще не появилось, а вокруг была вражда всех со всеми и дикий мир звериных принципов выживания. Мы же, «перестроечники» — неисправимые идеалисты, которых очень много била жизнь, а «старший состав» — это махровый совок с тотальным культом кумовства, подхалимства начальству и мелкособственническими интересами до сытой жизни любыми средствами. Вот из этих типов построена вся наша иерархия Церкви. Очевидно, таковая с болячками, но я надеюсь, что это временное и лет через пятьдесят нынешняя молодежь, не знавшая и не причастная к описанным мною типам, будет сидеть в Синоде. Но это время придет еще не скоро.

Что изменилось для тебя за последние годы власти патриарха Кирилла?

Ну, лично у меня изменилось в повседневной жизни мало, не настолько уж близок я к «высшим сферам», да и с многочисленными комиссиями нашей Церкви, благодарение Богу, я не связан. Могу сказать, что в целом я разочарован патриаршеством Кирилла. Тысячу раз прав был Кураев, однажды сравнивший ожидавшегося патриарха Кирилла со странствующим философом, а реально воплотившегося — с жестким агитатором, не терпящим возражений. Надежд было очень много на его патриаршество, хотелось увидеть человека, который может просто сесть на лавочку на любой из московских улиц и свободно побеседовать с любыми прохожими, неподдельно пленив их остротой своего ума. И ведь патриарх Кирилл это действительно может! Но так делать он принципиально не стал, вместо этого закрылся, отгородился ото всех максимально высокими заборами и разговаривает оттуда исключительно гневными приказами, порой весьма импульсивными. А перед президентом лебезит до противного. Мы ждали пророка, а получили прокурора…

Ощутил ли на себе последствия раздела епархий?

Нет, для нас это еще впереди. Хотя, если ограничить самодурство иерархов (кадры, опять кадры!), сама по себе идея отнюдь не плоха.

Какие проблемы видишь в епархиальной жизни?

Показуха. Она везде: в отчетах, в массовке попов при архиерейских службах, в делах милосердия, во влиянии на СМИ и «хороших» с нашей точки зрения информационных поводах, которые мы кидаем «наружу», в заметании под ковер любого негатива — «лишь бы чего не вышло», в давлении на попов —«лишь бы кто чего не вякнул!»… Везде, тотально, всепоглощающе одна сплошная показуха. Впрочем, у меня сложилось мнение, что это вообще болезнь нашего общества как такового, а церковь здесь — лишь зеркало.

Каковы твои взаимоотношения с настоятелем, с братьями-священниками, с архиереем?

Нейтрально-доброжелательные. Никакого «настоящего братства» иереев, о котором мечталось в неофитстве, увы, нет и в помине. Мы не дружим семьями, нет никакой особой теплоты, мы живем просто как сотрудники на обычной работе, но с этой работы не уволишься, поэтому каждый по мере сил себя сдерживает в негативных своих проявлениях и, по возможности, помогает и прикрывает спину товарищам. Это подводная лодка, где нельзя открыть форточку. Приходится через «не могу» терпеть немощи друг друга и самому стараться привнести больше позитива.

Однако, мне очень — и это чистая правда! — повезло с настоятелем и благочинным. Он защищает нас, простых попов, от дурости бюрократической системы, бережет от причуд архиерея и обладает здоровым юмором, чтобы не потерять свое душевное равновесие во всем этом бурливом море писулек, отчетов, рапортов и директив. Если бы не он, то жизнь в лице Епархиального Управления била бы нас гораздо жестче.

Каковы отношения между священниками в твоей епархии?

Не могу внятно ответить на этот вопрос. Епархия у нас очень большая, по количеству попов и храмов больше, чем несколько Поместных Православных Церквей вместе взятых, так что вывести некий общий уровень очень сложно по одним только личным наблюдениям. Но могу сказать, что в приватном общении функционеры того же Епархиального Управления совершенно вменяемые люди, которые тоже понимают, что это все одна большая подводная лодка…

Как живет обычный священник день за днем, без прикрас, без слащавой картинки для православной публики?

Мне, повторюсь, очень повезло с моим настоятелем. Я не обременен никакими послушаниями (хотя официально на мне висит несколько «ответственных» должностей) и я спокойно могу заниматься именно тем, чем и хотел всю свою сознательную жизнь — служить у Престола. Меня не дергают ни на какие собрания, мне нет нужды посещать школы или детские сады не пойми зачем, мне нет нужды врать в епархиальных отчетах, потому что я их просто не пишу. Я занимаюсь тем единственным, что меня вдохновляет и радует.

В общей сложности, однако, могу сказать, что график загруженности довольно велик, если в неделю выпадает два выходных дня, то это уже большая удача, часто выходных нет вообще, либо всего один день в неделю. Я отнюдь не могу сказать, что лежу на диване и от нечего делать плюю в потолок. Но при этом — удивительно! — я вполне восстанавливаюсь. Я не ощущаю усталости или какого-то гнета, разве что под конец Великого поста (я пощусь не строго, но добросовестно) усталость дает себя знать, но не более того. Я благодарен Богу, что занимаюсь любимым делом, и Он дает мне сил, на светской работе у меня такого никогда не было.

Как выглядит приходская жизнь глазами священника? Социальная, миссионерская, молодежная деятельность на твоем приходе, в твоей епархии — это реальность или фикция?

Фикция, к сожалению. Есть отцы, которые действительно добросовестно вкладываются в это дело: и силами, и временем, и деньгами (нередко утаенными от архиереев, потому что иначе просто не прожить), но это только отдельные энтузиасты, в большинстве же своем вся «церковная жизнь», как она обычно представляется владыкам — это просто вымысел. А если мероприятие все же проводится, то настолько «для галочки», что порой перед людьми даже неловко делается. И это повсеместная картина, в любой сфере нашей общественно-церковной жизни, которой мне довелось коснуться. А отдельные энтузиасты не только не исправляют общей картины, но делают ее контраст наиболее очевидным.

Как ты видишь прихожан, каковы ваши отношения?

В общей массе — это светлые доверчивые люди. Есть небольшой процент болящих, конечно (это уже такой церковный сленг, означающий психически нездорового индивида, а не просто болезнь в широком смысле. Стараюсь в жизни и практике своей уходить от «православного сленга», но порой вырывается само), но их сравнительно немного. Прихожане поддерживают, чем могут, но на крупных приходах, наипаче городских, общины не складывается, люди остаются друг другу чужими, даже и по 10 лет посещая один и тот же храм.

В древности сначала складывалась община, которая на свои средства строила храм, а сейчас у нас идут от обратного: понастроим храмов, а общины как-нибудь сами собой соберутся. Практика показывает, что не собираются, хотя определенный спрос на «духовные услуги» в данной местности, конечно, появляется.

Как выглядит финансовая жизнь обычного прихода, куда распределяются денежные потоки? Зарплаты, отпуска, больничные, пенсии, трудовая, весь соцпакет — как с этим обстоит?

Насколько я знаю, фонд зарплат сжирает значительную долю дохода, потому что людям, работающим при храме, надо что-то есть и содержать свои семьи. В епархию уходит столько же, если не больше. Оставшиеся крохи идут на коммуналку, ремонт и прочее по мелочи.

Расстраивает то, что епархия в принципе смотрит на приход как на дойную корову. Архиереи наивно думают, что церковь — это они, владыки. Нет, Церковь — это мы, приходы. И благосостояние прихода — это и есть благосостояние Церкви. Но складывается впечатление, что цель только одна — выжать из приходов бабла по максимуму, они ж ведь все равно себе денежку зажали. Этакая продразверстка из двадцатых годов ХХ века получается.

Да, зажали, а потому что иначе просто не выжить и не построить никаких проектов на приходе. По сути, владыки просто обкрадывают Церковь. Куда уходят потом эти деньги, отданные епархии? Неведомо. «Вы что, не доверяете своему архиерею?» Ну что Вы, Владыко, как можно, простите…

С отпусками и больничными все обстоит нормально, по ТК РФ, спасибо нашему настоятелю. А вот пенсий не предвидится, разве только стандартная от государства, потому как «священник служит до самой смерти». У нас из алтаря только ногами вперед, иначе нельзя.

Как себя ощущает священник через 10 лет служения? Есть ли чувство правильного движения, духовного развития или регресс по сравнению с тобой, только что рукоположенным?

С духовным развитием туго, на него просто не остается ни сил, ни времени. Тем более, когда это стало «профессией», то в законные выходные наоборот хочется отдохнуть от «духовности», а не заниматься ей сверхурочно. И я не вижу здесь никакой деградации, это совершенно закономерно для любого, кто делает Церковь основной частью своей жизни. Впервые это ощущаешь и понимаешь в семинарии, когда «церковность» занимает все твое время, ты с ней встаешь и с ней же засыпаешь. Отсюда же и многочисленные бунты против Системы у семинаристов, на которые разумное начальство всегда смотрит сквозь пальцы.

Однако регресса я тоже не заметил. Я люблю читать и читаю много, видимо, самообразование где-то выручает. Я пришел в священство сложившимся взрослым человеком и не могу сказать, что как-то сильно изменился со времени хиротонии. Ну, разве что иронии и сарказма порой стало больше в оценках нашей церковной политики, но не более того.

Если отмотать назад — пошел бы опять в священники?

Однозначно! Я действительно люблю то, чем занимаюсь. Но! Сначала я бы послушал маму и получил нормальное высшее образование. Потому что сейчас кроме как махать кадилом я больше ничего не умею, а хотелось бы быть более независимым от капризов владык.

Нет ли желания уйти совсем: за штат, снять сан или в альтернативную церковь?

Нет. Так получилось, что в принципе мой приход в православие случился через «альтернативщиков», и я там насмотрелся на такое, что никаких иллюзий на их счет у меня нет абсолютно. Само появление этих «юрисдикций» густо замешано на гордыне и мелких распрях, в которые с головой окунется любой вошедший, а моральный дух и добросовестность этих «ревнителей древлего благочестия», «борцов с экуменизмом» и прочих ушибленных на голову товарищей вызывает шоковое состояние у любого здравомыслящего наблюдателя. Хотя в саморекламе они себя хвалят, куда там! Так что нет, «альтернативщики» — это этап пройденный, к тому же самый позорный из всего, что я видел в своей жизни. Никому не рекомендую поддаваться очарованию этой иллюзии, честнее будет просто уйти из церкви, чем окунаться с головой в этот зловонный эрзац.

А вот уйти «в заштат» я регулярно подумывал, но у меня нет никакой другой профессии. Мне просто не на что содержать мою семью, а в условиях кризиса я не прокормлю их без образования и опыта работы, я просто никому не нужен такой. Так что мы просто живем как есть и стараемся искать в этом положительные стороны, тем более, что Бог бережет и не оставляет, это чувствуется.

От чего больше всего устаешь?

От заседаний благочиния и поповских массовок. Совершенно пустая, никому в реальности (кроме как виновнику торжества: пустить пыль в глаза СМИ — это единственная цель) не нужная показуха. Это очень выматывает при полном отсутствии пользы. Я слышал, что в ГУЛАГе был такой вид издевательств над заключенными: их пригоняли в чистое поле и заставляли копать яму. А затем на следующий день пригоняли туда же и заставляли эту яму зарывать. И вот людей подкашивало даже не физическое напряжение, а осознание полной бессмысленности затраченных ими сил. Вот именно это представляют собой все наши церковные заседания и массовки.

Есть ли разрыв между тобой-человеком и тобой-священником — насколько это разные люди?

Нет, я везде таков, какой я есть. Но я понимаю, что не все из моих увлечений будут поняты широким кругом прихожан, и стараюсь разграничивать круги общения. Я просто хотел, чтобы у меня была отдушина, где я бы мог отдохнуть от своей «профессии». И она у меня есть.

Священство — благо для твоей семейной жизни или проблема?

Не могу сказать, что прям благо, но и не проблема нисколько. Это просто естественная часть нас самих. Я очень счастлив, что моя матушка меня во всем поддерживает: и в моей службе, и в моих увлечениях. Она мой самый близкий и дорогой человек на этом свете, без ее теплой поддержки я бы давно отчаялся или делов каких натворил, поскольку характер у меня импульсивный. Священство никак не мешает моей семейной жизни, а вот семейная жизнь очень поддерживает мое священство.

Каким видится будущее (собственное и РПЦ): ближайшее, лет через 10?

Абсолютно так же, как есть сейчас, ни на йоту ничего не переменится. Чтобы перемены стали заметны, нужен куда больший срок — лет 50 как минимум. Тогда в управление Церковью войдет новое поколение, свободное от поганого советского наследия, и Церковь станет гораздо более дружелюбным организмом как к прихожанам, так и между собой. Я считаю, что перемены к лучшему неизбежны, вот только сомневаюсь, что мы до этого доживем.

Фото: vk.com/slav_love_day

Читайте также:

• Не в Преждеосвященнейшего Коня корм
• Мы уже всех просветили, замолили и запостили. На бумаге
• Под серым пеплом Системы

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: