Православные знакомства. Часть 4. Отец
17 сентября 2017 Константин Кокорев
Глава 10. Прошлое
— Кать, мама не хотела… Ну, не хотела тебе говорить. Но я понимаю, что нельзя не сказать, — в трубке всхлипывал голос Леночки. В сердце Кати закрался холодок.
— Тихо, успокойся. Что случилось? Чего ты? Ты ревешь?
— Кать… Отец. Отец умер.
В трубке раздались гудки, но Катя стояла как вкопанная с трубкой около уха. Она пыталась осмыслить только что услышанное. Какой-то безумный, бесконечно длинный, неприятный день. День, который вдруг разом решил свалить всё прошлое и пережитое.
Началось все со звонка Егора. Часов в десять утра айфон на столе завибрировал, Катя несколько секунд смотрела на незнакомые цифры номера звонившего, затем взяла и уверенным, поставленным голосом ответила:
— Доброе утро, Екатерина Романовна у телефона.
— Доброе утро, Екатерина. Романовна, — отчество Егор произнес с усмешкой, дав понять, что звонок явно не официальный.
— Кто это?
— Это Егор, привет.
— Какой Егор?
На той стороне трубки замолчали.
— Хм… Хороший вопрос. Какой… Черт его знает какой.
— Так, Егор, кто бы вы ни были. Мне совсем некогда. Если вы просто пошутить – давайте с кем-нибудь другим.
— Екатерина Романовна, — сбоку нагнулась молоденькая девушка, секретарь генерального директора, — подпишите, пожалуйста, акты.
— Это Егор. Семинарист. Помнишь, мы познакомились через «Православные знакомства»? Ты еще ко мне в город переехала. Из деревни, помнишь?
Катя вспомнила. На нее нахлынула целая буря чувств. Скорее неприятных.
— Секунду, Леночка, — уже секретарю, — сейчас посмотрю. Вы там визитки учли, я просила?
Леночка кивнула.
— Егор, я поняла, — уже в трубку, — слушай, мне сейчас некогда. Давай я в час дня пойду обедать. И где-то в это время позвони, хорошо? Поговорим.
— Хорошо, договорились. Екатерина Романовна… Звучит. Созвонимся.
Катя взяла документы, пробежалась глазами по диагонали и подписала. Затем откинулась на стуле и прикрыла глаза.
Егор… Прошло почти десять лет с того дня, как она уехала из родной деревни. «Из-за меня — сказал сейчас по телефону этот идиот. Из-за меня. При чем здесь он?»
После того, как Катя оказалась в городе, она практически прервала всякое общение со всем окружением – с друзьями, близкими, родственниками и друзьями родителей. А было тяжело. Очень тяжело. Одна, в незнакомом городе, она даже никогда до этого не работала. Ей нужна была поддержка. Хотя бы моральная, чтобы просто кто-то взял за руку и сказал: «Кать. Ты справишься. Все будет хорошо. Ты приняла верное решение». И она договорилась с Егором о встрече.
Он пришел весь расфуфыренный, в чёрных брючках от семинарского костюма, в начищенных туфельках, с тремя красными розами. Пригласил в кинотеатр. Смотрели какую-то идиотскую американскую комедию. Во время просмотра Егор как-то совсем неловко и не к месту опустил руку Кате на колено и пытался залезть под юбку. Это вызвало не столько отвращение, сколько приступ смеха. Катя аккуратно отодвинулась, вернув руку молодого человека на место, но вечер был окончательно испорчен. Вечером Егор проводил Катю до остановки, сказал, что просит прощения, до дома не успеет, он должен вернуться в семинарию до отбоя. Но этому тогда Катя не придала особого значения. Точнее, она была даже рада – только-только ей удалось снять комнату в общаге, на двоих с какой-то непонятной теткой. Условия были настолько ужасны, что показывать дом даже снаружи, даже подъезд, Кате не хотелось.
После этого Егор с Катей несколько раз встречались, на следующем свидании он еще принес цветочек, к концу вечера попытался поцеловать девушку, на следующем уже оставил все попытки. К концу вечера пробормотал что-то типа: «ну я знаю, ты же хочешь стать матушкой. Жаль, что в семинарию не поступила. А то бы… Ну… Женились бы…» После этого Катя устроилась на подработку в магазин в ночную смену, и встречаться с Егором было некогда.
Сейчас, спустя десять лет, время было. И квартира, уже своя, аккуратная и недалеко от центра. Не было никакого желания встречаться. Прошлое осталось в прошлом. Сейчас она успешная, деловая женщина, начальник отдела продаж огромной торговой сети. Зарабатывает хорошие деньги. А он? Катя аккуратно, так, чтобы не сильно привлекать внимания коллег, достала айфон и вышла «В контакт». Страничка Егора. Вот уже десять лет он состоит в списке её друзей. И когда, скажите на милость, она последний раз заходила к нему? Пять лет назад? Шесть? Катя не помнила.
Егора стало почти не узнать. Высокий, лысоватый, с вылезающим из-под клетчатой рубашки пузиком. Вот он где-то на море в трусах. Мерзкие, отвисшие груди. Волосатое пузо. Блестящие, лоснящиеся щеки. А вот он с сыном в зоопарке. Семейный статус: в активном поиске. Да, похоже, поиск настолько активный, что решил вспомнить старую любовь. Красавец. «Дичь какая-то», — пробормотала девушка. Катю передёрнуло, она убрала телефон в сумку и направилась на планерку к генеральному директору.
Заседание выдалось жарким, продажи за неделю упали аж на три целых тридцать восемь сотых процента, влетело всем по первое число. Аркадий Семёнович настоятельно орал, требовал от Кати найти и наказать виновных, исправить ситуацию, но в итоге она выдвинула достаточно интересный проект, который всем отделом разрабатывали почти месяц, генеральный успокоился, дал резолюцию на исполнение и забыл о виноватых.
И только Катя обсудила планерку со своими менеджерами по продажам, поставила приоритетные задачи, зазвонил телефон. Без особого интереса, ожидая снова увидеть номер Егора (последние две цифры тридцать семь), она посмотрела на экран. Но не угадала. Звонила Леночка.
— Ладно, коллеги, я пообедать. Если вдруг что-то случится, звоните, — Катя вышла из кабинета в коридор и взяла трубку.
— Привет, сестренка. Давненько что-то мы не созванивались. Как жизнь твоя?
И тут Леночка произнесла ту самую фразу. Про смерть отца. И положила трубку. Катя замерла посреди коридора, не понимая, что же делать дальше. Она с недоумением рассматривала белый корпус айфона – внешне совершенно спокойная, уверенная себе, но внутри переломанная и трясущаяся девочка семнадцати лет.
Отец. Она принципиально не спрашивала о судьбе отца ни у Романа Романовича, ни у Леночки, ни у мамы. Ни разу за десять лет. И тут… Конечно, мама не стала звонить. Да и зачем? Она как никто другой понимала, что Катя не поедет на похороны отца. Хотя… Ну хотя бы для того, чтобы знать. Ведь он… Он отец. Катя тряхнула головой, положила телефон в сумочку и вышла из офиса на улицу. Что делать? Что делать с этой информацией? Просто выкинуть из головы, забыть? Или все же. Стрельнула мысль: как там мама? Как она это перенесла. И пришел единственный верный ответ: надо маме позвонить. Если мама сама не позвонила, это не значит, что она бы не хотела поговорить с Катей.
Мама подняла трубку с первого же гудка.
— Привет, дочь. Давно не звонила. Как ты? – раздался родной голос. Чуть в нос. И в конце мама шмыгнула. Как же давно Катя не звонила маме. Даже с Леночкой они созванивались чаще. Мама… Мама стала какой-то отдушиной для девушки, тогда, десять лет назад. Единственным спасением. Она от Романа Романовича узнала номер телефона Кати и постоянно ей звонила. Если бы не помощь мамы тогда – и материальная, и моральная поддержка – Катя бы не справилась. Были моменты, когда девушка закрывалась в туалете, бесшумно рыдала и успокаивалась только, когда принимала решение – надо позвонить маме. Мама поможет. И мама правда помогала. Всегда. И вот пришло время отдавать долг. Теперь помощь нужна была маме.
— Мам. Ты плакала?
— Ай, ничего страшного. Так, мелочи. Как ты? Как твои дела? Что у тебя на работе? Как там Федя твой?
Феди никакого не было. Уже полгода как.
— Мам, мне звонила Лена. Она все мне рассказала. Зачем ты пытаешься скрыть?
— Ох… Катюшк… — мама не выдержала и начала плакать в трубку. — Я не хотела бы тебя беспокоить. Ты… Ну, у вас с отцом были странные отношения. Да что врать. У вас не было никаких отношений. Я думала… Я подумала, ты не захочешь знать.
— Не важен отец. Мне важна ты. Я за тебя переживаю.
— Я хорошо… Сегодня. Сегодня утром отпевание было. Прошло. Были друзья все. Отца. Приехал Рома. Тоже участвовал в отпевании. Леночка должна сегодня приехать. Днем.
— А я?
Неожиданно телефон завибрировал. Параллельно с мамой пытался дозвониться Егор.
— Чёрт бы тебя драл, — процедила девушка.
— Что? – переспросила мама.
— Это я не тебе, мам. Мне тут параллельно звонят. Я говорю, может быть, мне приехать?
Катя произнесла это в запарке, даже не задумываясь о смысле сказанного. Сказала и сама замерла. Сердце упало в пятки. И только одна мысль: мама, скажи, что не надо, скажи, что лучше тебе не приезжать. Потому что приехать, это… Это почти что умереть… И Катя, конечно же, не готова к этому.
— Да, я бы очень хотела тебя увидеть, — мама даже перестала плакать, — мы не виделись почти десять лет, дочь. Я так соскучилась. Теперь, когда отца нет… Тебе ничего не мешает вернуться.
И тут она была права. Практически одной фразой обрубила все возможные пути отступления. Ничего лишнего. Снова телефон завибрировал. Егор. Чёрт бы его побрал.
— Хорошо, мам. Я приеду завтра. На все выходные. Будет где переночевать?
— Ну конечно! В твоей комнате тебя и положу. На твоей кровати. Она до сих пор стоит, представляешь? Там сейчас на Ленином месте Настенька спит. А вот твоя кровать пустует пока. Ох… Вы ведь с Настенькой, считай, и не знакомы. Она… Она даже не знает о твоем существовании, представляешь?
Катя вздрогнула. Снова, уже пятый или шестой раз за этот проклятый день, прошлое больно отзывалось где-то в глубине… В сердце? В душе? Катя не верила в душу. Не верила в Бога. Но боль была реальной. Откуда-то изнутри.
— Мы что-нибудь ей соврем. Скажем, что дальняя родственница.
— Нет, родная, не хочу врать. Не хочу больше врать. Приезжай. Тебе все будут рады. Я. Я в первую очередь. Я очень хочу тебя обнять, — мама снова заплакала. Катя, не ожидая от себя, вдруг тоже разрыдалась. Она не плакала уже много лет. С тех далеких, юных лет, она дала себе обещание никогда не плакать. Ни при каких обстоятельствах. И сдерживала слова несколько лет. Ни расставание с любимыми мужчинами. Ни предательство друзей. Ни даже физическая боль – ничто не позволило нарушить обещание. Катя держалась и не плакала. А тут вдруг – прошлое нанесло удар за ударом, некоторые совершенно уж подлые, под дых. И девушка не выдержала.
— Мам, я так соскучилась, так сильно… Я… Я приеду. Скоро увидимся. Пока, — Катя положила трубку, прислонилась спиной к стене и потихоньку сползла на бордюр, закрыв лицо руками.
— Екатерина Романовна, что случилось? – Вера. Её сотрудница. И, похоже, не одна. Пошли обедать и наткнулись на нее. Дура, надо было отойти куда-нибудь в сторону.
Катя подняла заплаканные глаза, пыталась придумать какую-нибудь ложь. Но вместо этого пробормотала.
— Мама звонила. У меня отец умер. Надо будет завтра уехать. Отпроситься.
Девушки побледнели, но молчали.
— Идите кушать. Я не очень-то люблю, кода за мной наблюдают. Тем более, если потекла тушь. Мне придется уволить всех свидетелей этого позора.
— Екатерина… Романовна… Держитесь, — Вика пробормотала, и девушки быстро скрылись.
— Дура же я, — Катя поднялась с тротуара. Оттряхнула брюки, достала влажные салфетки и попыталась вытереть глаза.
Надо зайти в туалет, привести себя в порядок и идти к Аркадию Семёновичу. Завтра пятница, так что можно отпроситься на три дня. И после выходных выйти на работу. О понедельнике было думать проще, чем о предстоящей поездке. Понедельник был привычным, можно даже сказать любимым. Возвращение же в прошлое не сулило ничего хорошего. Судя по тому, как это прошлое напало и вцепилось ей в самое нутро уже сегодня, уже сейчас, завтра ничего лучше ждать не приходилось. Настя, Лера, Володя… С ними Катя не общалась. Настя даже не знает о ее существовании. Девочке десять лет. Взрослая, красивая, вот-вот переходный возраст – Катя видела её взросление лишь на фотографиях. Десять лет назад Настя только училась ходить. Настя называла сестру Няней. Из всех детей Настя признавала только Катю, у ребенка было только два человека, которым стоит доверять – мама и няня. Остальных Настя боялась. Они с Катей как раз играли в кубики, и вот неожиданно Настенька поднялась. Протянула руки и с радостным воплем «Няяяяняяя», нелепо перебирая ножками, неуверенно двинулась в сторону сестры. Господи, как же давно это было… На глазах снова появились слезы.
Но очередной приступ рыданий прервал звонок Егора. Катя подняла трубку.
— Привет. Мы договорились в обед, вот я и звоню. Ты освободилась, можешь поговорить?
— Егор. Мы не общались восемь лет. Что ты хочешь? Зачем ты позвонил?
— Ну, ты же сама ответила на свой вопрос. Мы не виделись восемь лет. Нам есть, о чем поговорить. Твоя жизнь изменилась, моя тоже. Много новостей, есть что обсудить.
— Ты правда думаешь, что нам есть о чем поговорить?
— Конечно! У нас же общее прошлое. У людей, у которых общее прошлое, всегда есть что обсудить.
— Я ненавижу своё прошлое, Егор. И нет, думаю нам с тобой не о чем разговаривать. Я бы хотела казаться милой и сказать что-то приятное, мол, ты умница, хороший, но мне некогда и не хочется видеться. Но сегодня у меня нет настроения быть милой. Поэтому послушай и запомни раз и навсегда. Всё, всё, что связывает меня с моим православным прошлым, в том числе ты – мне неприятно. Я не хочу это вспоминать, я не хочу это ворошить. Поэтому самое лучшее, что ты можешь сделать – исчезнуть из моей жизни раз и навсегда и больше никогда не появляться. Идет?
На той стороне трубки воцарилась тишина. А затем длинные гудки. Егор бросил трубку. Значит, понял, цель достигнута.
Каты выдохнула. Она ни словом не соврала. Ворошить прошлое ей действительно не хотелось. Но, судя по всему, придется это сделать. В конце концов, мы далеко не всегда делаем то, что нам хотелось бы. Катя поправила пиджак, брюки, и направилась назад в офис. К Аркадию Семёновичу.
Читайте также:
