Ахилла

Это Открытое письмо патриарху Кириллу отец Георгий Эдельштейн опубликовал у себя в живом журнале два года назад.

***

Открытое письмо Святейшему Патриарху Кириллу

19 мая, 2016

Ваше Святейшество!

В 2017 году нашему народу и нашей Церкви предстоит праздновать две пары юбилеев:

1. Сто лет со дня Октябрьского переворота и девяносто лет со дня опубликования так называемой «Декларации о радостях» митрополита Сергия (Страгородского) и его Синода.

2. Сто лет со дня начала работы Святого Всероссийского Поместного Собора 1917-18 гг. и девяносто лет со дня опубликования так называемого «Послания» соловецких епископов-исповедников.

К чему нам, сельским, готовиться? Что благословите праздновать?

Между этими парами не просто «дистанция огромного размера», они не сопоставимы, они на разных уровнях бытия.

Отцы того Всероссийского Собора предельно ясно и однозначно выразили своё отношение к «Великой Октябрьской Социалистической революции» и к её главарям, тем, кто сегодня лежит на Красной площади, у Кремлёвской стены:

«Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной.

Властию, данною Нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуетм вас, если только вы носите ещё имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной.

Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение».

Это не только циркулярное Послание Святейшего Патриарха Тихона. Это документ второй сессии того Священного Собора. Действующий документ, его никто никогда не отменял.

Великий православный мыслитель Иван Александрович Ильин в своих статьях безошибочно определил сущность Октябрьской революции, большевизма и тоталитаризма: «Революция, как катастрофа», «Революция, как безумие», «Большевизм, как соблазн и гибель», «Кто виноват? Все виноваты».

«Декларация» 16(29) июля 1927 г. была первым шагом канонически законной иерархии Православной Российской Церкви навстречу богохульному большевизму, навстречу сатанизму, соблазну и гибели. Всегда важно сделать один маленький шажок за пределы церковной ограды, выйти из церковного двора, убаюкать свою совесть логически безупречными силлогизмами, отвергнуть право на правду, начать лгать, дальше всё пойдёт предельно легко и просто. Большевистскими темпами.

Я ни в коем случае не говорю о политике и «сатанизм» здесь – не метафора. Как, впрочем, и у Святейшего Патриарха Тихона, и у архиепископа Илариона (Троицкого), когда он, отвергая сергиеву Декларацию, писал о недопустимости «примирения с ложью и нечистью, вносимыми в ограду Церкви самими епископами». «Всего этого не осмелится отрицать митрополит Сергий, явившийся несчастным инициатором, вернее – орудием чудовищного замысла – осоюзить Христа с Велиаром».

Девяносто лет высшие иерархи РПЦ МП «спасают Церковь» ложью, чей отец, по слову Спасителя, — дьявол (Ин.8:44). Нет нужды цитировать интервью с митрополитом Сергием и его Синодом 2(15) февраля 1930 г.

Все вопросы и все ответы того богохульного интервью сочинил сатанист председатель Союза воинствующих безбожников Е. Ярославский, его текст отредактировал недоучившийся семинарист, Сталин, а подписал митрополит Сергий и члены его Синода. Подобной «симфонии» мир вовеки не видывал и не слыхивал.

Нет нужды цитировать полиграфически роскошный фолиант, изданный в 1942 г., «Правду о религии в России» — гнусную клевету на весь сонм Новомучеников и Исповедников Российских. И то интервью, и эта книга общеизвестны. Оправдать лжесвидетелей нельзя, но по-человечески понять легко. При И.В. Сталине любому человеку каждый день, каждую минуту жизни грозили концлагерь, лесоповал, браунинг. Кому хотелось за Полярный круг? Кому хотелось в ров Бутовского полигона?

Но лжесвидетели последующих (после смерти И.В. Сталина) десятилетий были уже отнюдь не невольниками, не «рабами ЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ», а просто вралями и лакеями коммунистического агитпропа.

Так, например, после одного публичного выступления митрополита Никодима (Ротова), когда он говорил о свободе веры в СССР, архиепископ Кентерберийский Майкл Рамзей, глава Англиканской Церкви Великобритании, заявил: «Мы не можем требовать от Вас, чтобы Вы публично говорили правду, но Вы не должны говорить явной лжи!»

Каждый православный христианин, тем более каждый священнослужитель РПЦ МП, обязан обратиться с этими словами к Вашему Святейшеству. Пора нам всем прощаться с Совдепией, пора прощаться с «Декларацией о радостях», с лживыми интервью, с «Правдой о религии в России».

Можно вспомнить не только Майкла Рамзея, но и епископов нашей РПЦ МП. Архиепископ Василий (Кривошеин) писал о Вашем духовном отце, том же митрополите Никодиме:

«В связи с этим хочу упомянуть об одном эпизоде, самом по себе незначительном, но интересном для характеристики митрополита Никодима и усвоенной им советской привычки говорить ложь без всякой к тому необходимости, даже не замечая того и не помня (я не говорю здесь о публичных высказываниях. не соответствующих действительности, их можно если не оправдать, то по-человечеству понять и извинить)».

Передо мной на столе небольшая книжица: «Неизвестный Патриарх Кирилл» (М., 2009). В аннотации говорится:

«Вчитывались ли мы в тексты интервью будущего Первосвятителя, вдумывались ли в его горячие слова в защиту веры и истины?»

Несколько лет я ждал, что кто-то «вчитается», «вдумается» в горячие слова Первосвятителя в защиту истины. Увы, пророки безмолвствуют, профессора молчат. Приходится открывать рот мне, ослице Валаамовой. Не судите строго, Ваше Святейшество.

Вот отрывок из интервью Вашего Святейшества корреспонденту газеты с нелепым архаичным названием «Комсомольская правда» 28.01.2009 г.:

«— Расскажите, в чем проявлялось хрущевское гонение на Церковь.

— Положение Церкви сделалось при Хрущеве настолько удручающим, что некоторые священники, в частности мой отец, сравнивали этот период с временами сталинского гонения и говорили: «При Сталине было проще, тогда ставили к стенке или отправляли в лагеря. И всем все было ясно: вот друг, вот враг».

А здесь все делалось куда более изощренно, мерзко, Церковь начали подрывать изнутри. Государство решило, что священники не имеют права нести административную и финансовую ответственность. Все было передано в руки мирян — старост, которые назначались местными властями. Все деньги Церкви и вся административная власть ее находились в руках этих старост. А староста делал все, чтобы разорить храм финансово. Все средства он старался сдать в так называемый Фонд мира либо в райисполком, где эти деньги втихую разворовывали чиновники. А ведь там были и добровольные от прихожан пожертвования, которые тоже до единой копейки проходили через руки старосты.

— Помню, когда я приехал служить в город Вязьму, там вся местная власть питалась за счет собора. Увидел я в Вязьме, что роскошный храм в жутком состоянии, черный, как кузница, на клиросе стоят три ветхие старушки, поют, и больше никакого хора. Один священник еще, убогий такой и еле живой.

Я попросил, чтобы в храм явилась староста, а настоятель к вечеру отвечает: «Владыко, староста просила передать, что Вы для нее не начальник».

Более того, были старосты, которые вмешивались и в богослужебную часть. Я никогда не забуду такого внешне невероятно благоговейного, по фамилии Людоговский, который напоминал Льва Толстого своей окладистой бородой. Он был старостой Троицкого собора Александро-Невской Лавры в Ленинграде. Он ездил за границу, и его везде принимали за такого русского интеллигента. На самом деле это была страшная, чудовищная личность. Под такой благоговейной внешностью скрывался гонитель Церкви, который строго выполнял указания местного уполномоченного Григория Семеновича Жаринова, а тот был принципиальным врагом Церкви.

А еще они пакостили так. Допустим, родители крестили дитя. Полагалось регистрировать паспорта родителей. А уж потом старосты выдавали эти записи местным властям. После тех родителей снимали с очереди на квартиру, увольняли с работы, урезали пенсии. А люди не понимали: что происходит? Мы пришли в церковь, а попы нас сдали?! Наверное, с тех времен и пошло в народе подозрение, дескать, у многих попов под рясами скрыты погоны офицеров КГБ.

Тогда категорически запрещалось приглашать священника к себе домой. Только в одном случае — если умирающего причастить. Но если у вас новоселье и вы хотите освятить квартиру, вы должны были получить на то разрешение в райисполкоме. Без того же разрешения нельзя было совершить панихиду на кладбище. А разрешения, естественно, никто никогда не давал» (сс. 30-32).

Вчитываемся, вдумываемся. «Хрущевское гонение на Церковь, — спрашивает корреспондент. — Какие это годы?» Естественно, 1957-1964. Вы рассказываете ему о какой-то старосте Вяземского собора, для которой Вы – не начальник.

Вы рассказываете не о Хрущёве, а о позднем Л.И. Брежневе, хотя почему-то начинаете рассказ словами: «Положение Церкви при Хрущёве». Странный, я бы сказал, риторический приём.

Чрезвычайно интересно: «Помню, когда я приехал служить в город Вязьму, там вся местная власть питалась за счет собора». К какому году относится Ваше воспоминание? Кто такие «вся местная власть»? Горком КПСС, горисполком, милиция? Из какой «тумбочки» информация? Когда эти ворюги перестали питаться за счёт собора? Почему Вы, правящий архиерей, не обратились в суд? Или, на худой конец, не предали гласности все эти вопиющие факты разрушения Церкви? Чрезвычайно интересно.

С мая 1982 г. я служил в Вологодской епархии, она не богаче Смоленской. Пожалуй, даже чуть беднее. Давайте сравним наш опыт.

Начнём с простейшего – с требоисполнения в годы советской власти. Цитирую Ваше интервью ещё раз: «Без того же разрешения нельзя было совершить панихиду на кладбище. А разрешения, естественно, никто никогда не давал». Вы ошибаетесь, Ваше Святейшество.

Советское законодательство о религиозных объединениях, действовавшее на всей территории страны с 1929 по 1992 год, не только не запрещало, но прямо разрешало совершать панихиды на кладбище. Статья 58 гласит: «Настоящее запрещение не распространяется на отправление религиозных обрядов на кладбищах и в крематориях».

Не могу поверить, чтобы человек, 10 лет занимавший должность ректора Духовной академии, не знал и не понимал того, что легко усвоил на втором курсе я — рядовой студент Московской духовной семинарии.

Уполномоченные Совета по делам религий при Совете Министров СССР в Белгородской, Вологодской и Костромской областях десятки раз запрещали мне совершать отпевания и панихиды на кладбищах. Мне приходилось постоянно носить с собой «Постановление о религиозных объединениях Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров РСФСР от 8 апреля 1929 г.»

Итак, Ваша первая сознательная ошибка: советское законодательство о религиозных организациях никогда не запрещало панихиды на кладбищах. Запрещали уполномоченные Совета по делам религий и беспрекословно подчинявшиеся им правящие архиереи, в том числе, к сожалению, и Вы, Ваше Святейшество. Очень сомневаюсь, что Вы регулярно с 1974 по 1984 год разъясняли студентам Ленинградской духовной семинарии и академии, а также после 1984 г. священникам Смоленской епархии их право отпевать и совершать панихиды под открытым небом.

Уполномоченные бесчинствовали во всех епархиях, а епископы всюду молчали. Или бесчинствовали рука об руку с ними.

Извините, процитирую свою статью, опубликованную в сборнике «На пути к свободе совести» (М., Прогресс, 1989). Там же напечатано интервью Вашего Святейшества.

«Есть у нас в Костромской епархии очень-очень заслуженный священник, о. Павел Тюрин, «Журнал Московской Патриархии» за последние годы два раза подробно о нём рассказывал, фотографии печатал. Служит он в пригороде Костромы, возле посёлка Караваево. Как-то после службы, когда почти все прихожане разошлись, предложил я ему спеть панихиду на могиле нашего собрата священника, похороненного тут же, у церковной стены. Бедный о. Павел побледнел и схватился за сердце: «Что Вы, что Вы! Уполномоченный этого никак не одобрит, он не позволяет служить в церковном дворе под открытым небом». Потом года два всё рассказывал, что едва избежал страшной опасности, грозившей ему: вызвать неодобрение самого Михаила Васильевича! Отец Павел Тюрин – духовник нашей епархии». («Из записок советского священника»)

В сентябрьском номере «Нового мира» за 1987 г. напечатан рассказ В. Солоухина «Похороны Степаниды Ивановны». Дело происходит во Владимирской области. Изложу вкратце.

«По просьбе известного московского писателя, похоронившего в родном селе мать, председатель облисполкома звонит областному уполномоченному:

— Ну, как у Вас, на церковном фронте? Порядок? Ясно… Я хочу попросить об одном деле. Скажите, что бы вы сделали со священником, если он выехал в другую деревню на похороны? Ну, пригласили его, а он взял и поехал. Категорически запрещается? Так. Лишение прихода? Так. А если бы он к тому же сопровождал покойника от дома до кладбища? Сам знаю, что не может этого быть. Но если произошло?.. Так… Значит, всякие богослужения под открытым небом?.. Так. На территории всей страны?.. Понимаю… Теперь послушайте меня, Александр Иванович. В селе Снегирёве есть у Вас священник, отец Сергий или как его там… Ну вот. Этот священник выезжал вчера в село Олепино и произвёл там похороны. Сначала служил в доме. А потом сопровождал до кладбища и служил над могилой. Опять «не могло быть»! Было. Вы послушайте, что я говорю. Вы знаете, что в Олепине живёт у нас писатель? Ах, даже знакомы? Тем лучше. Он вчера хоронил мать свою, Степаниду Ивановну, и привёз на похороны этого… будь он неладен, отца Сергия… Так вот, моя к Вам личная просьба: Вы этого священника сильно не наказывайте и прихода не лишайте, выговор или замечание, на вид поставьте. Не знаю, как Вы там с ними поступаете. Это моя личная просьба».

Именно так я отпевал сотни православных христиан в Белгородской и Вологодской области. Служба обычно начиналась в доме, потом все шли на кладбище, нередко 4-5 км, и там погребали. Сердились на меня вполне законно только пожарные: я лишал их духовой оркестр 90 % дохода. Покойников теперь не отыгрывали, а отпевали.

Но почему того о. Сергия не защитил от уполномоченного Владимирский архиерей?

Вторая ошибка Вашего Святейшества. Вы рассказывали корреспонденту, а он, естественно, верил и писал, не проверяя (Патриарх говорит!):

«Тогда категорически запрещалось приглашать священника к себе домой. Только в одном случае — если умирающего причастить».

Нет, Ваше Святейшество. Здесь Вашими устами опять говорит уполномоченный Совета по делам религий, по Вашему же выражению, «принципиальный враг Церкви».

Советское законодательство было единым для всех религий – христианства, мусульманства, иудаизма, буддизма. Поэтому в нём не могло быть указано, что, например, причащать на дому дозволено, а крестить, совершать обрезание или освящать квартиру запрещено. Строго соблюдая закон, я освящал сотни домов, совершал крестины, молебны, соборования.

Ещё одна картинка из тех же «Записок советского священника». Приехали мы со старостой к уполномоченному в Белгород за справкой.

«Дверь в кабинет приоткрыта, уполномоченный кричит на кого-то нарочито громко, пусть и все прочие слышат и учатся: «Вы обязаны строжайше следить, чтобы священники ваши по приходу поменьше шлялись. Помните, что всякие требы в домах им по закону запрещены. За-пре-ще-ны. Понятно? Они могут только соборовать, исповедовать и причащать на дому умирающих, больше ничего нельзя. А они у вас и крестят, и молебны служат, и всё, что только хотят, делают. Появится такой деятель на приходе, зарплата у него по ведомости вроде меньше моей, а через два года он уже покупает себе дом, ещё через два года у него уже своя машина, начинает врать, что тёща подарила. Коньяк марочный пьёт, ездит обязательно в мягком вагоне. У меня вот почему-то не только на дом, машину или марочный коньяк да мягкий вагон, на простой коньяк денег не хватает. И тёщи такой почему-то нет». Староста очень выразительно смотрит на меня, никак не одобряя мой весёлый смех, потом наклоняется и сердито шепчет: «Вот Вы тоже, батюшка, бутылку-то не захватили, все так делают, не надо было так спешить».

Через час входим в кабинет и мы. За столом совсем другой человек. Не гремит, не витийствует. Унылым голосом, глядя куда-то мимо меня, уполномоченный 10 минут пересказывает нам с Марфой какие-то прописные истины о дивной свободе совести в нашей стране и о действующем законодательстве, которое он только что безбожно перевирал. «Вопросы у Вас есть?» — «Нет». – «Справку о регистрации получите у секретаря. Всё»».

Закон не ограничивал священника, можно освящать дом, можно крестить, венчать, соборовать на дому, «если болен»: я крестил в 80-е гг. сотни детей, если у них был кашель, насморк или понос, — по свидетельству родителей. Соборовал, причащал, крестил, служил молебны и в больницах до начала рабочего дня и в воскресные дни – статья 58 разрешает (в отдельной комнате). Если дверь была заперта, лез в окно.

В больницах Смоленска и Вязьмы крестили? Вы объясняли студентам ЛДС и ЛДА и священникам Вашей епархии, что они имеют право крестить ребёнка или взрослого в больнице или в его доме, если он болен?

Третья ошибка в интервью Вашего Святейшества. Вы рассказываете корреспонденту:

«А еще они пакостили так. Допустим, родители крестили дитя. Полагалось регистрировать паспорта родителей. А уж потом старосты выдавали эти записи местным властям».

Предположим, что местоимение «они» означает Коммунистическая партия Советского Союза и Советское правительство (персонально – Брежнев, Суслов, Косыгин). Вы согласитесь, Ваше Святейшество, что они все – пакостники? Где они похоронены?

Покорнейше прошу прощения, Ваше Святейшество, но самыми усердными сотрудниками всех этих пакостников были наши епископы, в том числе, разумеется, и Вы, Ваше Святейшество.

В любой советской брошюрке в 60-е, 70-е, 80-е гг. можно было прочитать:

«Взаимоотношения между государством и религиозными организациями регулируются советскими законами о религиозных культах, которые служат интересам общества, интересам народа» («О религии и церкви» М., Политиздат, 1981).

Именно законами, а не произвольными устными интерпретациями закона уполномоченными и архиереями.

Вы утверждаете: «Полагалось». Что это значит? Десятки раз я просил советских чиновников (светских, в костюмчиках, и церковных, в рясах, с панагиями) показать мне закон, согласно которому вяземская староста или некто Людоговский имеют право требовать паспорта. Такого закона не было. Но в РПЦ МП не нашлось за все годы (с 1960 по 1988) епископа, который во всеуслышание заявил бы, что регистрация паспортов незаконна. Все как один молчали. А молчанием, по неложному слову святителя Григория Богослова, предается Бог.

Не трудитесь, Ваше Святейшество, обличать сегодня вяземскую старосту или Людоговского. Прошу Вас простить и навеки позабыть даже ленинградского уполномоченного Т.С. Жаринова: критика советских мелких чиновников – занятие нынче общедоступное и абсолютно бессмысленное. Вы лучше своих собратьев-епископов, которые строжайше запрещали нам, священникам, крестить без паспортов, покритикуйте.

Страшными, чудовищными личностями были отнюдь не старосты, а наши епархиальные архиереи. Именно они, епископы, строго выполняли указания местных уполномоченных. Епископы наши тоже были внешне невероятно благоговейные, у них были окладистые бороды, и они тоже ездили за границу. В годы самого лютого хрущёвского гонения на нашу Церковь любезный Вашему сердцу ОВЦС из года в год получал от государства воинствующих безбожников сотни тысяч долларов. За что? На какие цели?

Ваш многолетний сотрудник, профессор Ленинградской духовной академии архиепископ Вологодский Михаил (Мудьюгин), несколько раз строго распекал меня «за конфликты с уполномоченным».

Архиепископ Михаил, по мнению большинства знавших его людей, был одним из лучших тогдашних российских архиереев, да и вологодский уполномоченный тоже не из самых свирепых. Они еженедельно часами играли в шахматы и тут же решали все проблемы. «Симфония» в Москве, «симфония» в Вологде.

Циркулярный указ тех лет о приёме на приходе правящего архиерея предписывал: «Первый тост предлагает архиерей – за праздник. Второй тост предлагает настоятель – за правящего епископа. Последующие тосты не регламентированы». Вот и все проблемы РПЦ МП в середине 80-х гг. ХХ века.

Окончание следует

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

С помощью PayPal

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: