Ахилла

Протопресвитер Иоанн Янышев (1826–1910) — родился в семье диакона. Окончил Санкт-Петербургскую духовную академию. Служил священником в Германии, был профессором богословия и философии в СПбДА. С 1866 по 1883 гг. — ректор СПбДА. Доктор богословия.

С 1883 г. духовник императорской семьи.

Предлагаем вашему вниманию статью Янышева «О чтении в церкви и церковной проповеди» (1867) (в сокращении).

***

При слушании церковного чтения, нам не раз приходилось повторять (про себя, разумеется) вопрос Филиппа евнуху царицы Кандакии: разумееши ли, яже чтеши?

Пока поют, вы замечаете еще некоторое внимание в предстоящих. Они еще внимают стройному пению, восхищаются и умиляются им, слушают, пожалуй, и безобразное пение и посмеиваются, — особенно это можно заметить в людях, именующих себя образованными. Но вот, например: начинается чтение Шестопсалмия, — вы видите, что одни начинают перешептываться, заглядывать по сторонам, заглядывать под шляпки и шапки, смотрят на часы — сколько, дескать, времени продолжится чтение Шестопсалмия. Так ведет себя одна половина предстоящих, — это образованный класс. Эти люди мнят про себя, что им давно уже известно все то, что читается в церкви, что они пришли в церковь и не выходят из нее больше для приличия, что они своим присутствием делают честь и украшение церкви.

Другая половина — люди простые, люди одной веры, забившись где-нибудь в уголок, просят Бога и святого, которым поставили свечу, просят и благодарят всякий по-своему, о своем и за своё. (Вот вы слышите из одного угла учащенное: «Господи, Иисусе»; из другого: «Мать Божия Богородица, Владимирская, Скорбящая, Неопалимая Купина!.. Никола Милостивый, сохрани нас от водяной потопи»; из третьего: «Хлор Лавер, батюшка, попаси наших лошадок от лихого человека!» А «Власий Федосий, защити наших коровок от морового поветрия». По народному верованию Хлор-Лавер одно лицо и есть не что иное, как коневий бог. Власий-Федосий тоже многими считаются за одно лицо бога коров. Народ потому, быть может, и присоединил к Власию Федосия, что они часто рисуются на одной иконе и имена их подходят под рифму. Бывают и не такие молитвы: иногда молятся «Николе милостивому», чтобы он пособил мужику обделать какое-нибудь бесчестное дельце. «Вынеси только, угодник Божий, рублевую свечу поставлю!»)

Начинается чтение кафизм, — и еще невнимательнее слушают предстоящие это чтение.

Так, в настоящее время, в некоторых церквях, при совершении богослужения, можно увидать ту же картину, какую нарисовал собор 1666–67 гг.: «читают и поют в два, в три голоса, разговаривают о суетных и привременных попечениях, кланяется всяк своей иконе» (теперь только из дому не приносят икон) и прочее.

Где же в нашей церкви единство, то единство, которого желал Единородный Сын Божий? Где то единомыслие, единство сердца и уст, о чем так постоянно молит православная церковь и к чему приглашает всех православных христиан, предстоящих в храме? Где тот страх и трепет, с которыми должны предстоять в храме православные христиане, когда мы нередко не видим и простого приличия?

Но здесь виновны не одни предстоящие, а и творящие с небрежением дело Божие. Они не только оскорбляют Бога, но соблазняют и своего брата. Иной и желал бы помолиться вместе с церковью, да нет возможности: ничего не разберет и не поймет. Тут уже по необходимости всякий будет справлять свою службу. Религиозное чувство всегда, так или иначе, желает выказаться пред Богом.

Те же из предстоящих, которые легко смотрят на церковное богослужение, еще легче, еще небрежнее начинают относиться к этому делу, когда видят, что сами предстоятели считают церковную службу делом официальным, когда стараются только выполнять, так или иначе, устав. А другая половина предстоящих, люди, верующие в простоте сердца и мнящие достигнуть оправдания и святости одною внешностию, люди, принимающие средства к оправданию и освящению за самую цель, находят подтверждение своих ложных мнений в таком небрежном совершении богослужения. Хождение в церковь и стояние при неразборчивом и непонятном чтении, а подчас, и пении, принимается ими за подвиг благочестия. Они слышат, что нужно ходить в церковь, что без церкви нельзя спастись, они и ходят, и стоят там без всякого участия в общих молитвах церкви, и думают, что это и есть подвиг и средство к спасению.

При таком убеждении у них очень естественно может родиться и действительно рождается такого рода мнение: если самое стояние при чтении от «божественных писаний» ведет к спасению, то, стало быть, где дольше стоят и больше читают, там скорее можно достигнуть праведности, а, пожалуй, и святости. Но где дольше стоят, больше и даже чиннее читают, как не у раскольников? Что читают, это им все равно, лишь бы только от «божественных писаний». Такой взгляд давно укоренился в нашем народе. (Нам привелось раз слышать торжественное признание одного православного в том, что он ходит в церковь, чтобы послушать от Божественных Писаний, и что это «больно полезно». «А что там читается, понимаешь? — Нет. — Зачем же ты ходишь, когда не понимаешь? — Да полезно. — Что же тут полезного? — Все так говорят. — Тебе скажут, что в воду полезно деньги бросать, ты бросишь? — Нет. — Почему? — Они зря пропадут. — А в церковь даешь деньги? — Даю. — Может быть, и там они зря (напрасно) пропадают? — Нет: там читают слово Божие. — Да ведь ты не понимаешь? — Нет. — Ну что, если вот теперь тебе почитают из слова Божия, ты подумаешь, что это тоже полезно тебе будет, и дашь денег? — Да». Один из бывших в этом собрании раскрыл Библию и начал читать 10 гл. из книги Бытия, где, как известно, рассказывается о потомстве Ноевых сынов. По прочтении, мужик, ни слова не говоря, вынимает и дает чтецу три копейки. «За что ты даешь? — За то, что ты читаешь из Божественного Писания. — Да ты понял ли что-нибудь? — Нет, ничего!» Полезно, значит, одно чтение…)

Кроме того, что небрежное чтение служит одною из причин охлаждения к Святой Церкви, оно же служит одною из причин к поддержанию языческих суеверий в нашем народе. Это, во-первых, вот как бывает: народ наш, участвуя при церковном богослужении и не имея возможности молиться по молитвам Церкви, справляет в церкви свою службу. Но всякому известно, что народные молитвы носят на себе языческий характер, более или менее прикрытый христианством, т.е. языческие понятия прикрываются христианскими именами, лицами и событиями. Так все свойства и качества древних божеств — Перуна, Волоса и прочих — народ перенес на св. пророка Илию, св. Власия и пр.

Далее — народ выхватывает из чтения только отдельные слова и фразы и понимает их по своему полуязыческому воззрению, чего, разумеется, не могло бы быть, если бы народ слышал и понимал все прочитанное. Через это полуязыческие понятия получают, некоторым образом, санкцию на свое существование: народ думает, что само Божественное Писание говорит то же самое, что у него на уме. (..)

В-третьих: народ, думающий, что спасительная сила находится в самых словах, написанных или произнесенных, не понятых и не усвоенных ни умом, ни сердцем, считает эти слова за некие талисманы, имеющие магическую силу. И чем хитрее, чем непонятнее слово, тем оно кажется сильнее и привлекательнее. Так народ наш привешивает на крест многие тексты из Библии, написанные на лоскутке бумажки, чтобы избавиться от лихой болести; чтобы найти покражу и настигнуть вора, читают: «Отче наш» «наизворот», т.е. начиная с последнего слова: «от лукавого нас но избави» и т.д. Чтобы отомстить своему врагу читают псалом 108: Боже хвалы моея не премолчи, и до конца.

(..) Большинство нашего православно-русского народа употребляет и до сих пор некоторые священные изображения и изречения только с внешней стороны, только, как мы сказали, как магические талисманы, заменившие собою древнеязыческие чары кудесников и жрецов. Вы и теперь нередко встретите многих богобоязненных старушек, которые, чтобы избавиться от лихоманки (лихорадка) идут к священнику за тем, чтобы он дал священной золы, или написал бы какое-нибудь мудрое изречение. Если эти средства не отгонят злой болезни, то вы увидите тех же старушек у колдуна (который есть ничто иное, как древнерусский жрец-кудесник), который им дает вместо мудрого библейского изречения какую-нибудь бессмысленную чепуху, вроде «абракадабра», вместо золы из кадила — сушеную змею и проч. (..)

Конечно, не везде читают с небрежением. Мы слышим в некоторых церквах чтение внятное и раздельное, в котором можно расслышать каждое слово. Но и тут невольно является вопрос: разумеют ли, что читают? Многие чтецы, так и чувствуется, что не понимают произносимых ими слов и фраз: останавливаются без всякой запятой, точки прочитывают без всякой остановки, делают логическое ударение на союзах, чувствуют на предлогах. Такое чтение немногим удовлетворительнее чтения неразборчивого; такое чтение поймет только тот, кто прежде знаком с его содержанием.

Но есть и хорошие чтецы, которые читают со смыслом и понимают. Понимают ли такое чтение предстоящие, православные христиане? Како могут разуметь, аще не кто наставит их?.. Все прочитанное понимают немногие, опять те же, которые были прежде знакомы с содержанием известного чтения или с содержанием вообще христианской религии. Большинство же выхватывает только отдельные фразы и понимает их по своему личному воззрению. Один вотяк долгое время прислушивался к воскресному Евангелию от Иоанна, 67 зач., и никак не мог понять, что такое там говорится, хотя этот вотяк хорошо говорит по-русски. Вотяка этого звали Семеном Ивановичем. Вот он раз и спрашивает священника: «бачька, что это ты все читаешь: Семен Иваныч, любишь ли меня?!!»

Положим, что это вотяк, а русские правильно ли понимают ясное и раздельное чтение? Некоторые слова из церковнославянского языка стали уже непонятны для русского человека. Многие фразы, подстрочно переведенные с греческого языка, и образованному человеку трудно уразуметь, не то что простолюдину. Слыша отдельные слова и фразы, народ простой соединяет с ними свои доморощенные понятия, как было выше сказано, уцелевшие от язычества и получившие особенный характер от влияния христианства. (..)

Далее, тогда мало и заботились о том, чтобы с тем или другим словом соединялось христианское понятие. Достаточно было, если человек окрещен, ходит в церковь, почитает Бога и святых угодников. Тогда мало обращали внимания на то, какие понятия русский человек соединяет со словами Бог и святые угодники, какие свойства приписывает им. Обращали внимание только на внешнего человека, думали искоренить язычество только сокрушением истуканов, посечением священных дубрав и уничтожением публично-общественных празднеств в честь языческих божеств, словом, уничтожали только внешнего идола, внутренний же идол оставался без внимания.

Вот этот-то внутренний идол и доселе царит в народных понятиях, прикрывшись христианскою оболочкою. Поэтому многие из православных не могут объяснить вам, в какого Бога они веруют. Христианский Бог, Бог мира, любви и благости, по народным понятиям, есть только грозный судья и каратель. «Бойся Бога, Бог побьет, боженька накажет» — вот первые и почти единственные понятия о Боге из народного катехизиса. Не только народ не знает свойств и качеств Божества, некоторые из народа не знают: как назвать Бога, не знают, сколько у нас богов. Тот же простолюдин, который признавался, что ничего не понимает в церкви, насчитал до четырнадцати богов. «Сколько у нас богов? — Да Бог Их знает! — Назови хоть одного? — Саваох. — Еще: — Господь, Владычица, Казанская, Михаил Архангел, Рождество, Пасха, Святки. — А масленица? — Нет, масленица не Бог, — сказал, подумавши». (..)

В самих иконах народ видит (по-своему) подтверждение своих ложных мнений. Так, например, на иконах Флора и Лавра часто рисуются лошади, и народ говорит, что «Хлор Лавер коневий бог». Св. Илия-пророк рисуется на огненной колеснице, везомой огненными крылатыми конями; народ говорит, что Илья-пророк и доселе еще ездит по небу и производит гром и молнию.

Так что же, скажут, пожалуй, вы говорите о вреде дурного чтения в церкви? На это давно обратили внимание. Вы говорите, что и хорошее чтение непонятно для простого народа, вследствие подстрочного перевода наших книг с греческих и вследствие образного выражения, так, по-вашему, не перевести ли вновь богослужебные книги на русский язык и не ввести ли его в церковное употребление? Не следует ли выбросить образные выражения и оставить некоторые иконы, так как, по-вашему, народ находит в том и другом поддержку своим ложным воззрениям?

Совершенно мы имеем в виду другие следствия. Мы только желали бы и смеем думать, что от этого будет большая польза, если бы священники, объясняя в проповеди Святое Писание, объясняли и значение предметов, находящихся в церкви, и содержание церковного чтения и пения. Через это люди простые, люди внешности, будут уразумевать истинный смысл христианского богослужения; они уже не будут считать одну внешность достаточным средством для спасения, так как усвоение внутреннего содержания христианского богослужения требует не внешнего только участия в молитвах церкви, но более всего — принятия известной истины умом и усвоения сердцем. (..)

Но позвольте, скажут мои собратья, чтобы объяснить все предметы, находящиеся в церкви и употребляемые при богослужении, и все содержание богослужения: чтения и пения на все праздники, на все дни во весь год, да для этого не достанет времени и десяти лет?!

Мы не говорим, что в год можно все сделать; мы знаем только, что некоторые священники священствуют в одном и том же приходе по 15—20—40 лет, и все-таки не успевают объяснить ни одной церковной песни, ни содержания какого-нибудь священного изображения; а между тем некоторые из таковых священников очень часто говорят к народу поучения.

(..) Теперь, как каждому известно, простой народ смотрит на церковное проповедничество, как на известный отдел праздничного Богослужения; другие — как на официальную часть священнической должности. Первые во время проповеди часто молятся и умиляются только одной интонацией голоса проповедника, но немногие стараются понять содержание проповеди. И здесь, они думают, одно стояние и умиление полезны и спасительны для человека. Если и поймут некоторые из простого народа обличения и увещания проповедника, то и в этом мало пользы бывает от проповеди. (..)

Полностью статью можно прочитать тут

Иллюстрация: Алексей Ипатов. Сюжеты, как слышат люди богослужебные тексты (слева направо): «Оксана в вишнях» (осанна в вышних), «влез на чердак Моисей» (крест начертав Моисей), «старцы с енотами» (старцы с юнотами), «ежи херувимы» (иже херувимы), «Сорока мученик» (сорокомученик), «Я крокодила пред тобою» (яко кадило пред тобою), «Мученик Винохватий» (Вонифатий).

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: