Ахилла

Этот текст был опубликован 4 года назад, но сегодня он стал еще более актуален (прим. 2022 года).

«Вот уже полтораста лет Западная Европа боится России», «русский человек оказался слабым в добре и подчинился нерусским людям, составляющим в стране ничтожное меньшинство», «мировая закулиса», «напор внешних сил, стремящихся насадить коррупцию и разложить наше отечество», «мир изобилует „русофобами“, врагами национальной России, обещающими себе от ее крушения, унижения и ослабления всяческий успех».

Знакомая риторика, правда? Но это цитаты не из речей патриарха или российских политиков, а из произведений русского философа Ивана Ильина. Книги Ивана Ильина стали выходить в России с 1991 года, а пик его популярности пришелся на начало нулевых. Его цитировали Путин и Сурков, Медведев, Лавров, Михалков, российские губернаторы, патриарх Кирилл (он и продолжает цитировать), лидеры «Единой России». У Путина Ильин был самым цитируемым автором. Само собой, все чиновники считали своим долгом штудировать ставшего модным русского философа.

В 2005 году Ильин был перезахоронен в некрополе Донского монастыря в Москве, его архив был выкуплен и возвращен на родину из США. В этом же году отдельной книгой в России вышел труд «О сопротивлении злу силою». Очень полюбился Ильин православным. В Екатеринбурге в честь него назван институт бизнеса, созданный Александром Миняйло, ныне протоиереем. На православном радиоканале «Воскресение» Екатеринбургской епархии на протяжении многих лет выходила рубрика «Слово Ивана Ильина»: одна из ведущих читала в эфире подряд все книги философа, а гости студии часто рассуждали об актуальности его текстов. Конечно, о его взглядах на фашизм в таких передачах речи не было, даже не уверена, что ведущие что-то об этом знают. Каждый год проходят Ильинские чтения.

Последнее время Ильина цитируют реже. Конечно, вполне вероятная причина такого угасания интереса проста — смена спичрайтера, но мне кажется, что в стране, где одной из важнейших скреп стала «великая победа советского народа», вспоминать о мыслителе-антисоветчике, разделявшим идеологию фашизма не только до, но и после второй мировой (просто одна цитата: «Дух национал-социализма не сводится к „расизму“. Он не сводится и к отрицанию. Он выдвигает положительные и творческие задачи»), стало не очень прилично, да и рискованно после принятия соответствующих законов. Но уйдя из публичного дискурса, Ильин никуда не ушел из идеологических установок, и его мысли материализуются на глазах уважаемого зрителя. Правда, не в столь красивой упаковке. Если стиль Ильина — порой выспренно-поэтичный, порой энергичный как марш кованых сапог по брусчатке, — все же способен заворожить, стиль его эпигонов тяготеет к большевистскому задору или жаргону гопников, скудно разбавленному ссылками на духовные авторитеты.

Размышляя о грядущем обустройстве России, Ильин ратовал за создание в России национальной диктатуры, которая должна опираться на исключительную роль церкви, армии и военизированных структур (читай «Росгвардии»), и заниматься постоянным духовным воспитанием граждан — ради выполнения святой миссии по обороне страны от врагов, а право голоса, по его мнению, должно принадлежать верным гражданам, а не «предателям, не черни и не слепцам» (читай «пятой колонне»). Кстати, наряду с «пятой колонной», сумасшедшими и слабоумными, по мнению Ильина, избирательного права в будущей прекрасной России должны быть лишены глухие.

Почему вы вдруг вспомнили про Ильина, спросит кто-то. Попалась статья Бердяева «Кошмар злого добра», где он гневно полемизирует с Ильиным. Вспомнилось, как я монтировала на православном радио передачи коллег, прославляющие Ильина как великого русского философа; как православные, не любящие Толстого, восторгались одной из самых известных книг Ильина, где он разоблачает толстовскую идею о непротивлении злу силой. Так вот, читая Бердяева, видишь, насколько эта полемика нужна сейчас, в наши смутные времена, когда верующие периодически заходятся в истерике, требуя казней или жестоких наказаний для врагов Церкви или государства. Как будто отвечает Николай Александрович не Ильину, а нынешним его последователям — сознательным и бессознательным. Например, сотруднику телеканала «Царьград» Андрею Малосолову, написавшему у себя в ФБ: «Меня спрашивают — раскол в православии, это поражение Русской Православной Церкви (РПЦ) и всех нас? Нет! Никакого поражения нет, а есть только тяжелый эпизод борьбы за истинную Веру и канонические традиции. Ведь, хотя церковь всегда призывает к любви и добру, любовь и добро тогда устойчивы, когда у них есть еще и крепкие кулаки».

Основной вопрос книги Ильина «О сопротивлению злу силою» связан с темой религиозной допустимости такого сопротивления. Отвергая учение Толстого, Ильин выдвигает идею, что честное и трезвое отношение к действительности требует активной борьбы со злом, — иначе получается, что мы равнодушны к жизни мира. А эта борьба со злом, по Ильину, реальна только тогда, когда она не боится неправедных путей.

Не будем много цитировать Ильина — суть его книги примитивно, но доходчиво отражают стишки пламенного патриота Станислава Куняева:

«Добро должно быть с кулаками.

Добро суровым быть должно,

Чтобы летела шерсть клоками

Со всех, кто лезет на добро».

Послушаем, что отвечает Ильину Николай Бердяев в статье, опубликованной в журнале «Путь» летом 1926 года. Предлагаю несколько отрывков:

«„Чека” во имя Божье более отвратительно, чем «чека» во имя диавола.

…Отвратительнее всего в книге И. Ильина его патетический гимн смертной казни. И. Ильину мало, чтобы смертная казнь совершалась, ему непременно нужно, чтобы она была признана актом любви.

…и так все жаждут казней, но нужно эту жажду сделать возвышенной, духовной, исполненной любви и движимой долгом исполнить абсолютное добро.

…Наиболее неприятно и тягостно в книге И. Ильина — злоупотребление христианством, православием, евангелием. Оправдание смертной казни евангельскими текстами производит впечатление кощунства.

…Большевики сознают себя носителями абсолютного добра и во имя его сопротивляются силой тому, что почитают злом. Именно им свойственно резкое разделение мира и человечества на два воинствующих лагеря, из которых один знает абсолютную истину и действует во имя абсолютного добра, другой же есть предмет воздействия силой, как находящейся во тьме и зле. (Вспомним свежее: «мы как мученики попадем в рай, а они просто сдохнут, потому что даже раскаяться не успеют» — прим. К.В.)

…Полицейский — полезная и нужная в своем месте фигура, но ее не следует слишком тесно связывать с абсолютным духом. Кесарю нужно воздавать кесарево, а не Божье. Весь же пафос И. Ильина в том, что он кесарю воздает Божье.

…Безблагодатное законничество И. Ильина сказывается в том, что он не столько хочет творить добро, сколько истреблять зло.

…Спор с И. Ильиным совсем не формальный — это есть спор о самом содержании добра, об осуществлении в жизни Христовой правды. Любовь к человеку, милосердие и есть само добро, неведомое отвлеченному идеализму И. Ильина. Человек есть Божья идея, Божий замысел, и отрицание человека есть богопротивление».

На полях заметим, что Ильин не так прост, и не так уж удобен для идеологической работы, многие его мысли не укладываются в чаяния современных патриотов-государственников, и светских, и церковных. Например, надежды на возрождение церкви в посткоммунистической России он связывал не с официальной церковью, чей конкордат с государством считал предательским, а с тайной, ушедшей в катакомбы; главным врагом России называл не Америку, а Германию; предупреждал «будущих законных правителей России и будущих историков русской революции, что все эти протоколы советской полиции, — что бы в них ни стояло и кто бы под чем бы ни подписался в них, — суть документы не права и не правды, а живые памятники мучительства и мученичества. Кто бы в них ни „признавался чистосердечно“, — в измене, в предательстве, в шпионаже в пользу другой державы, в хищениях, в растратах или в каком ином „бесчестии“, — эти протоколы не бросают ни малейшей тени на подписавшего». А также настаивал на вечном лишении избирательных прав бывших сотрудников ГПУ, НКВД, МВД, палачей и начальников концлагерей — изобличенных политических доносчиков — на 20 лет.

Но все эти «мелочи», равно как симпатии к фашизму, многими православными упорно выносятся за скобки. Раз и навсегда Ильин остался для них бестрепетным рыцарем русской идеи, певцом русской духовности и проповедником сильного национального государства. А я, когда перечитывала Ильина, вспомнила строчки Александра Галича:

А бойтесь единственно только того,

Кто скажет: «Я знаю, как надо!»

Кто скажет: «Идите, люди, за мной,

Я вас научу, как надо!»

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

ЮMoney: 410013762179717

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: