Ахилла

6

Что касается образования в семинарии, то я думаю, что сегодня уровень и качество образования в целом не выходит за рамки церковно-приходской школы, катехизаторского училища. В отдельных семинариях уровень может подниматься чуть выше, если в них преподают преподаватели из светских учебных заведений. Эти преподаватели пытаются дать студентам навык университетского образования. Конечно, в стенах семинарии даже такие благие попытки гасятся системой, потому что студенты часто отрываются от пар на различные послушания. Из-за высокого ритма «послушнической» деятельности внутри семинарии, студенты бывают не особо расположены к учебе в вечернее время, когда им дают, наконец, такую возможность. Отдельные люди пытаются учиться, что-то делают, но основная масса превращается в мешки, лежащие на кровати в апатии, унынии и усталости.

Каждый занимается своими делами, но только не учебой. Вообще желание учебы отбивается достаточно быстро в семинарской системе. В определенный момент ты понимаешь, что семинарский диплом — это бумажка, которая нигде не котируется и никому не нужна, которая ни на что в жизни не повлияет. Она не повлияет даже на твое положение в церкви, потому что карьера в церкви заключается в том, что желающий карьеры должен научиться использовать «непарный вырост дна ротовой полости позвоночных» (язык) в отверстии нижней части заднепроходного канала местного главного жреца, куратора храмовых хозяйств. Такая тактика достаточно быстро приводит к успеху и карьерному росту. Дипломы, хорошее образование в церковной системе ни на что не влияют. Поэтому имеет смысл закрыть семинарии и сделать только двухклассные церковноприходские школы. Ведь для вышеуказанных карьерных навыков достаточно бывает примитивного образования. «Отче наш» знаешь? Креститься умеешь? Языком работаешь? Ты принят. Ты наш человек – системный.

Если светские преподаватели давали интересный и насыщенный материал, то церковно-семинарские преподаватели могли быть харизматичными, могли рассказывать какие-нибудь смешные байки или пошлые приколы, но что касается образования, то здесь, конечно, не было фактически ничего. Только повторение старых учебников XIX-го века, которые уже устарели во всех смыслах. 

Например, мы так и не смогли ознакомиться с Ветхим Заветом. Преподаватель был очень странный человек, неудавшийся философ, мечтавший о многом, но прозябший в лени и праздности. Вместо пар по Ветхому Завету мы слушали рассказы философствующего монархиста о том, какие мы сегодня бездуховные; какая Российская Империя была великая и духовная во главе с царем-батюшкой, ну и прочее в таком же стиле. Это было ужасно, настолько неинтересно, что хотелось выбежать из класса, заткнув уши. К слову, сам философствующий монархист частенько засыпал во время произнесения своего гипнотического бреда на тему царя-батюшки. Если он и давал нам лекции по Ветхому Завету, то по старым, ветхим исследованиям середины XIX-го века, об актуальности и научной новизне которых можно было бы забыть.

Также он любил обличать студентов за то, что они носят джинсы (бесовская и бездуховная одежда, которую было запрещено носить в семинарии, потому что архиерей наложил на нее свое вето) и живут не в духе православной церкви. Хотя его самого зачастую замечали в джинсах на улице. Чему он хотел научить нас, семинаристов? Какой духовности, какой морали?

Следует сказать, что он был последователем одного епархиального священника, создавшего из себя прозорливого старчика, который может ловко присесть на ухо любому человеку, интересующемуся монархической темой. Хороший маркетинговый ход. Ну, оно и понятно, ведь по первому образованию он актер. «Те старцы, которые принимают на себя роль… употребим это неприятное слово, принадлежащее языческому миру, чтоб точнее объяснить дело, которое в сущности не что иное, как душепагубное актерство и печальнейшая комедия — старцы, которые принимают на себя роль древних святых старцев, не имея их духовных дарований».

Другой преподаватель любил приводить нам примеры из области порноиндустрии. Например, ему нравилось рассказывать, как порнозвезды возбуждаются на собачек. Говорят, что во время его бытности студентом семинарии, у него в тумбочке нашли библию секса. Не знаю, что творилось у него в голове, когда он рассказывал нам это, но среди семинаристов его считали атеистом, потому что никто не видел, как он причащается. Лицо его выглядело всегда циничным, напыщенным. Похож он был на Джаббу Хатта из Звездных войн своим тройным подбородком. Хотя в плане подачи материала он был неплох, когда говорил по сути.

Был еще один преподаватель, который вел догматическое богословие. Интересный мужик. Хочется подчеркнуть, что он был именно мужиком – такой здоровый, большой человек, с огромными лапами вместо рук. Раньше он был штангистом, но как стал священником, то стал выпивать и частенько с похмелья приходил на пары. Возможно, что для него это был период неудач и разочарования в церкви.

Лекции были не особо интересны, он читал их по старым конспектам, которые он записал еще в 80-х годах прошлого века в духовной академии. Однако, он учил студентов рассуждать и самостоятельно думать над различными вопросами. Также он рассказывал много жизненных историй. Он был, пожалуй, единственным преподавателем, который говорил правду о церковной жизни, не скрывая ничего. От него мы впервые узнали, что в церкви есть достаточно большой процент гомосексуалистов в рясах. Статистика о. Кураева подтвердилась еще тогда. Да и помимо этого он рассказывал много историй из приходской жизни.

Его лекции разошлись по цитатам:

«Бог сотворил Адама и Еву и никаких пидарасов…»

«Многие иудеи пришли к сестрам и утешали их в печали об умершем брате. Марфа увидела Иисуса и сказала Ему: «Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что чего Ты попросишь у Бога, даст тебе Бог». Иисус ответил: „ДУРА! Азъ есмь воскресение и жизнь!”»

«В конце восьмидесятых в нашем селе решили поставить бюст Ленину. Его торжественно открыли. Утром обнаружили, что памятник измазан навозом, а на заборе этим же навозом написано: «Какая власть, такая и масть!» Памятник демонтировали вскоре».

 «Пришла ко мне одна на исповедь, жалуется на свою зависимость от компьютера. Я ей говорю: «Так выброси компьютер в окно!» Она и выбросила».

«Когда апостолы хотели пожечь огнем одно из селений, Христос говорит им: „Эх вы, придурки!”»

«Когда ко Христу принесли расслабленного и просили исцеления. Христос исцелил его и говорит: „Забери свой ссаный матрас и иди”».

Относительно недавно его убрали из семинарии потому, что он на одной лекции заявил, что нынешняя власть в епархии состоит из команды с нетрадиционной ориентацией. Трусливый ректор протоиерей настоятельно попросил его уволиться из семинарии. Думаю, что он рад этому. Посвятит больше времени своей любимой рыбалке.

Еще один преподаватель семинарии известен тем, что он был, пожалуй, одним из самых интересных и умных лекторов. Он умел нестандартно мыслить, давал нам много интересной, актуальной информации, которая многим студентам буквально «взрывала мозг». Зачастую эта информация шла вразрез с церковным вероучением, ставила вероучение под сомнение с исторической точки зрения. Мы стали понимать исторические и социальные корни учений о рае, аде, о происхождении церкви и т.д. Стало очевидно, что многие так называемые божественные учения являются просто делом рук человеческих, социально-политические истоки учений были налицо. К Богу они не имеют никакого отношения. 

Благодаря таким лекциям, 6-7 студентов семинарии, на моей памяти, изменили свои взгляды в отношении православной теологии. Кто-то стал со временем агностиком, кто-то атеистом, кто-то верующим, но не в православное божество.

Нужно понимать, что на самом деле внутри церкви существует много вер. Есть какая-то абстрактная, мало кому понятная православная вера с ее богословием, канонами, традициями и проч. А есть маленькие веры епископов, попов, прихожан. По сути, они вступают с православной верой в противоречие, но так как многие православные плохо дружат с логикой и боятся любой критической мысли, то они себя где-то глубоко внутри уговаривают и сглаживают возникающие противоречия. 

Радует, что такие преподаватели есть в семинарии. Наверное, к его стилю преподавания подойдет цитата известного философа Мишеля Монтеня: «Если учителя просвещают своих многочисленных учеников, преподнося им всем один и тот же урок и требуя от них одинакового поведения, хотя способности их вовсе не одинаковы, то нет ничего удивительного, что среди огромной толпы детей найдется всего два или три ребенка, которые извлекают настоящую пользу из подобного преподавания». Конечно, у него находились завистники из учебного отдела, которые постоянно втыкали ему палки в колеса. Завистники обычно были из тех, кто не умеет зажигать студентов во время пар, кто скучно и неинтересно преподает. Самое смешное было то, что эти завистники считали себя «чем-то», людьми, постигшими эзотерические знания православного богословия, прочитавшими на две книги больше, чем люди из профанного мира. Обычно они наводили на себя макияж мудрецов и многознаек. Наверное, неандертальцы так же превозносили себя над сапиенсами, пока не канули в Лету.

Примерно так проходила наша учебная жизнь в семинарии. В окружении совершенно разных преподавателей, в борьбе между враждующими лагерями орков и эльфов. Сейчас стало понятно, что только целенаправленная учеба и просвещение могут помочь человеку освободиться от религиозного невежества и мракобесия. Это действительно свет, который дается каждому, кто прилагает к этому определенные усилия.

Лев Толстой писал, что «сила правительства держится на невежестве народа, и оно знает это и потому всегда будет бороться против просвещения. Пора нам понять это». Нужно добавить, что и «сила церкви» строится на этом же, церковь является таким же противником просвещения и науки, как и любое авторитарное, тоталитарное государство. 

Думаю, что сегодня является необходимым и неизбежным революция церковного строя и православного вероучения в согласии с требованиями той эпохи, в которой мы живем сегодня. Католическая церковь пошла правильным путем. Они умеют чувствовать направление ветра современности. РПЦ, к сожалению, не обладает и не обладала таким чувством никогда. Ей всегда были присущи черты типичного реакционера. Понятно, что нынешний курс правительства РПЦ не приведет ее ни к чему хорошему. Грабли все те же, шишки на лбу еще после старых ударов остались. Больно будет получать граблями по старым шишкам снова, ох, как больно!

7

Послушания — это духовные скрепы семинарии; это цемент, который кладется в основание церковной жизни. На них держится вся эта система, которая эксплуатирует «рабов божьих» для того, чтобы не платить деньги за работы другим людям. Какие только послушания не проходили семинаристы: бесплатно разгружали епархиальные фуры со свечками, едой, иконами, книгами (зачем нанимать грузчиков — есть семинаристы!). Причем после разгрузки фур семинаристов могли не накормить, обругать, не дать денег на проезд.

Также мы частенько обслуживали попойки на архиерейских банкетах. Туда нужно было приезжать как можно раньше, к 8-9 утра. За архиерейский дом отвечала старая женщина – повар. Раньше она работала в местном ресторане, а после стала личным поваром архиерея. Готовила она достаточно вкусно, но у нее были серьезные проблемы с головой. Если ей что-то не понравилось, то она вбивала себе в голову, что мы, семинаристы, как какие-то черные маги строим козни святому владыке, подсыпаем ему грязь на порог, надуваем пыли на столы и подоконники и т.п. Настроение могло поменяться у нее за день несколько раз. Приходилось терпеть все эти выходки «за послушание» и во имя «смирения».

Помимо этого в архиерейском доме мы помогали в готовке блюд, в расстановке посуды к банкетам, после мы выступали в качестве официантов, приносили и уносили еду, напитки для пьяных чиновников, бизнесменов, военных и т.п. Все архиерейские банкеты проходили под контролем местного архимандрита. Он бегал по архиерейской кухне, пробовал всю еду, кричал на нас матом, если был в плохом настроении. Если же он был в хорошем настроении, то сюсюкался с поварами, пел на всю кухню народные песни и т.п.

Такие банкеты обычно заканчивались тем, что многих оттуда выносили на руках. Архимандрит напивался и начинал горланить песни вовсю.  Вспоминается одно место из переписки Лескова с Толстым: «Председатель общества трезвости, именитый законоучитель Петербурга, протоиерей Михайловский ошибся мерою вина и, приняв на нутро более, чем можно главе трезвенных, — не встал вовсе, а был изнесен на руках своих духовных детей». Вот такие изнесения «мощей» были достаточно частым явлением на архиерейских банкетах.

Заканчивалась такая вакханалия обычно к полуночи, ребята домывали посуду и часа в два-три ночи возвращались в общежитие.

Когда этого архиерея собрались переводить в другую митрополию, то в епархии начался грандиозный сбор вещей, имущества архиерея и его слуг. Настоятель одного из топовых монастырей епархии увез с собой на новое место несколько машин, автобусы, грузовики, не считая десятка икон, облачений и пр. Если это увез обычный игумен, монах-нестяжатель, то можно представить, сколько увез с собой архиерей.

Послушания в архиерейском доме не прекращались даже в период сбора вещей для переезда в новую митрополию. Семинаристы тащили из его дома все: алкоголь, какие-то ненужные вещи, подарки и проч.

Вот такую недюжинную помощь оказывали семинаристы владыке, помогая ему быть нестяжателем.

Когда ребята делали уборку в архиерейских покоях, то многие пытались опустошить архиерейский бар. Выпивали архиерейскую водку, а в пустую бутылку наливали воды или разбавляли; уносили подаренные архиерею бизнесменами бутылки с дорогим алкоголем, переодевались в архиерейские облачения и делали фотографии и т.п. Один семинарист после уборки в архиерейских покоях напился, упал в джакузи, воззвал к «Борису» и заблевал все архиерейское джакузи. По семинарии потом ходила шутка, что архиерейское джакузи было освящено.

Один из семинаристов по пьяной теме хотел броситься на приехавшего в дом архиерея, но его повязали охранники, закрыли на каком-то складе, пока он не протрезвел. 

Были и плюсы, конечно, от этих архиерейских пьянок. Обычно повара остатки еды со столов выбрасывали на помойку. Для вечно голодных семинаристов видеть то, что в мусорку летит фаршированный осетр, белуга, дорогие сыры и салаты, а в раковину выливаются недопитые качественные алкогольные напитки и т.п., было дико и ужасно. Многие просили не выкидывать это, чтобы сложить с собой и взять в общежитие. Бывало, что удавалось набрать мешки еды и накормить голодающих в общежитии. Тогда это был маленький праздник. Сейчас понимаю, что это крохи со столов господ, которые делают рабов лояльными. «Panem et circenses!» — требовала римская масса, и императоры кидали им хлеб, и устраивали цирковые зрелища в Колизее.

Отказаться от послушаний было очень сложно, фактически невозможно. Если ты отказываешься от послушания, то ты переходишь в ряд врагов владыки, так как ты нарушил благословение епархиального архиерея! Дежурный помощник заставляет тебя писать объяснительную, затем тебя вызывают на педсовет, который, скорее всего, напоминал синедрион из Евангелия. На педсовете студент проходит духовно-нравственную порку. По сути, педсовет был показухой, цирком. Ни студенты, ни те, кто сидел в нем в качестве судей, не придавали ему какого-то серьезного значения. Нет, конечно, были отдельные персоны, которые думали, что педсовет — это единственный способ разрешить морально-нравственный грех семинариста.

Один из дежурных помощников, который был очень сильно озабочен нашим духовно-нравственным воспитанием, на определенном этапе своей воспитательской деятельности выдумал для нас опросник, в котором мы, как правонарушители, должны были ответить на ряд поставленных вопросов. Вопросник состоял примерно из следующих вопросов: «Как часто вы читаете Библию?», «Почему вы нарушили благословение Владыки?», «Как вы собираетесь приносить покаяние в содеянном?», «Как часто вы молитесь?» и т.п. Это было не шуткой. Этот человек относился к делу со всей серьезностью, со всем рвением новоначального.

Помимо этого он придумывал огромное количество схожих «фишек». Например, уезжая на каникулы, мы получали на руки бумагу, в которой мы должны были отчитаться, какие добрые дела нами были сделаны за каникулярное время. Каждое доброе дело должно было быть засвидетельствовано подписью стороннего человека. Вот так заботились о нашем преуспеянии и росте в духовной жизни.

Возвращаясь к педсоветам. Все прекрасно понимали, что это цирк, но сидевшие там делали вид, что они святые, что они имеют право наставлять и учить, как правильно жить и поступать в той или иной ситуации. Хотя это было достаточно смешно, потому что мы прекрасно знали, какой «криминал» стоит за спиной каждого из сидевших там.

Некоторые семинаристы научались обходить эти педсоветы достаточно просто. На самом педсовете достаточно было согласиться с тем, что ты ничто, никто, а также вылить на себя ушат грязи, получить благословение и идти с богом. После такого педсовета ты вновь становился другом владыки. Кто-то из семинаристов пытался спорить, доказывать свою правоту (ведь в 90% случаев в таких ситуациях виноваты дежурные помощники, которые наглели или же, наоборот, пытались внедрить жизнь по мертвому уставу), но такой ход был ошибочен. Ты споришь? Значит, ты виноват. Получай выговор, получай тропарь на стену плача, а может, ты хочешь поехать в монастырь? Да пожалуйста, все лучшие монастыри епархии открыты для тех, кто недоволен системой! На моей памяти туда отправили несколько человек за сущий пустяк. Ребята выпили по бутылке пива, их заметил дежурный помощник, настучал на них. Их вызвали на педсовет. На педсовете они стали приводить в пример ситуацию с другим семинаристом (он упился водкой и ехал в общественном транспорте в подряснике, но поскольку его инспекция считала за дурачка, то его простили), но так как они не посыпали голову пеплом и не были дурачками, то им предложили съездить в монастырь на год.

Возможно, для многих педсоветы проходили бы психологически более комфортно, если бы не наш проректор по воспитательной работе, который решил построить в семинарии систему с формированием «нового человека». Мы были на втором курсе, когда к нам назначили нового проректора по воспитательной работе на место старого. Предыдущий проректор фактически пустил все на самотек в семинарии, возможно, ему надоела эта система или же он просто устал. Новый проректор был белым священником (в отличии от предыдущего, иеромонаха). У него была длинная узкая рыжая борода, острые черты лица, лукавый и хитрый взгляд. Он напоминал всем одного известного персонажа из преисподней. Про себя он говорил, что занимался бизнесом в девяностые, но потом решил стать священником. Логика понятна — своеобразный Остап Бендер среди попов. Почувствовав тренд, он понял, что бизнес можно делать с таким же успехом будучи настоятелем храма (тем более народ с готовностью отдает свои средства попам).

С собой он привел коллегу со своего прихода, которого он потом сделал дежурным помощником и преподавателем логики в семинарии. Этот тип вообще был странный. Он прикидывался очень духовным и православным человеком – постоянно рассуждал на духовные темы, принял на себя подвиг невкушения вареной пищи и т.п. Выглядел он как типичный ботаник. Худое, щуплое тело, старые советские очки с большой оправой, потрепанный пиджак. Говорил медленно, размеренно, при этом делая неспешные движения правой рукой, как будто он разбивает чей-то спор. Вот эти два человека решили устроить в семинарии эксперимент по формированию нового типа личности. Они этого не скрывали, часто об этом говорили и всячески шли к этому. Наш курс считался «пораженным грехом» предыдущего проректора, поэтому нас и старшие курсы только подавляли. Потирая ручки и хитро улыбаясь, они взялись за воспитание нового человека среди первокурсников.

Первое время на их спайку никто не обращал внимания. Ребята относились к новому начальству с большим пофигизмом. Спустя некоторое время проректор привел в семинарию нового сотрудника, который стал у нас новым дежурным помощником, а затем он стал старшим дежурным помощником. Чуть выше о нем уже упоминалось в связи с эпичными «тестами» на способность к раскаянию и отчетами на тему «Как я провел лето». На первом курсе мы видели его вместе с семьей как прихожанина нашего семинарского храма. Он казался нам благочестивым человеком, который, как настоящий мужчина, приводит свою семью в храм, они вместе ставят свечки, молятся, причащаются, исповедуются. Сам он был долгое время мичманом на флоте, мозги у него работали как у типичного пропитого прапорщика – очень плохо. Высокий мужчина с окладистой бородой. Что могло предвещать беду?

Он взялся за дело с неимоверным горением и фанатизмом, всячески стараясь реализовать программу «формирования нового человека по Евангелию» в семинаристах. Казалось, что он вездесущ. Прогульщиков и не пришедших на молитву он разыскивал на машине, не ленился доехать до общежития и вломиться в комнату, где он обязательно заставал спящих студентов. У него были жертвы, которых он достаточно часто назначал на различные послушания. Спорить по каким-то вопросам с ним было невозможно. Ведь как только начинался спор, то на его защиту приходили все боги, идолы и кумиры бюрократа и прапорщика: устав семинарии, благословение владыки, СанПиН, законодательство. Он не мог адекватно и внятно ответить студентам на их закономерные требования. Он выкрикивал нечленораздельные слова и заставлял «писать объяснительную». Затем студента вызывали на педсовет. Непроходимая тупость этого дежпома стала очевидна многим.

Курсу ко второму или третьему ребята начинают понимать бессмысленность всех этих послушаний. Многие начинают искать отмазки, отлынивать. На них обижаются другие ребята, которые пытаются выполнять послушания честно (наивные!). В итоге, система порождает еще и внутренние конфликты между семинаристами на почве бессмысленных послушаний. Случались драки, срывы, истерики, пьянки на этой почве. В одной из драк перед утренней молитвой один студент выбил другому два зуба. Зубы вылетели с таким щелчком, что слышно было везде, наверное. После утренней трапезы зуб был аккуратно очерчен мелом кем-то из студентов как вещественное доказательство. После этого были разборки с инспекцией.

Однажды в епархию привезли древние мощи из-за границы. Привезла их группа так называемых монахов-«гастролеров», которых всегда было много на Руси. Естественно, что им дали лучшие апартаменты в епархии. На срок гастролей к ним были приставлены «рабы божьи» (семинаристы) в виде обслуги (принеси-подай, накорми-напои).

В один из дней к ним отправили трех студентов. Двух отправили на этаж к апартаментам гостей, чтобы они дежурили там в качестве охранников; третий был где-то на кухне. Семинаристы сидели за компьютером в тот момент, когда из апартаментов вывалился достаточно толстый сановитый архимандрит. Он дошел до студентов, сел со стороны одного из них. Второй студент играл во что-то на компьютере и не замечал, что делал в этот момент архимандрит. Этот архимандрит стал гладить другого юношу по спине, по волосам сзади, затем спустился до поясницы и залез под футболку.

Студент обомлел, быстро вскочил и пошел в сторону туалета. В принципе, шок человека, впервые столкнувшегося с домогательствами, понятен. Естественно, он не понял, что происходит, как такое может быть. Архимандрит встал и последовал за ним. К слову сказать, семинарист внешне был достаточно юн, мил, поэтому такие монахи с гомосексуальными наклонностями тянулись к нему как к магниту.

Пузатый монах нагнал юношу возле туалета, приобнял за талию. Юноша был шокирован такой наглостью, замер в страхе и не знал, что делать. Архимандрит не знал русского языка. Он попытался силой за талию потянуть юношу, но встретил препятствие со стороны студента. Тогда он обратился к нему на ломаном английском: «Come with me… Come… Come in to my room… I give you money (он достал из кармана доллары)… Come… Money for sex… Money for sex…» Юноша попытался вырваться, и ему это удалось. Он быстрыми шагами дошел до места, где они сидели с другим студентом, пересказал ему впопыхах эту историю. Оба были в шоке и напуганы. Тем временем толстый архимандрит ушел в свою комнату разочарованный.

Вы сейчас думаете, что у меня разыгралась фантазия? Фантазия такое не придумает. Они рассказали об этой ситуации спустя несколько дней. Оказалось, что этот архимандрит приставал и к другим семинаристам, а потом его застукали в апартаментах во время секса с охранником. После этого случая он служил литургию в стенах семинарии вместе с архиереем нашей епархии, причащался и ходил с широкой улыбкой на устах по семинарии. Никто ему ничего не сделал. Спрашивается, а что могли сделать в данной ситуации студенты? Ударить его? Тогда он бы сдал их, сказал бы какую-нибудь ложь, и никто бы им не поверил в данной ситуации. Ведь он целый толстопузый бандит – архимандрит, а тут какие-то студентишки!

Эти голубые в рясах все так же продолжают относиться к студентам семинарии, иподиаконам как к вещам, которыми можно попользоваться и бросить, а при случае исполнить с ними свои грязные фантазии. Такие истории тоже случались у нас в семинарии. Поэтому я считаю, что те, кто говорит против Кураева — те не правы на 200%. Отец Андрей Кураев обнажил эту проблему. В этом его большая заслуга. Об этом нужно говорить, писать, свидетельствовать.

Была еще одна ситуация. Семинаристов отправили на крестный ход в честь престольного праздника одного местного храма. Двое студентов несли хоругви. За ними в крестном ходу двигались «спонсоры» этого храма, местные братки. Они наступали одному из семинаристов на пятки постоянно. Он не вытерпел, огрызнулся. Когда закончился крестный ход к этим двум студентам подошли эти братки, сказали, что нужно отойти подальше и поговорить. Вместе они отошли за храм, где никто не смог бы их увидеть. Братки достали пистолет, поставили ребят на колени и заставили извиняться за якобы хамское поведение, хотя наступали на ноги они сами. Это к вопросу о том, кто жертвует на церкви.

Были, конечно, и рядовые послушания. В них входило дежурство по трапезной, участие в богослужении (пономарство, пение на клиросе) в череде, чтение утренних и вечерних молитв, чтение житий святых во время трапезы.

Что касается дежурства по трапезной, то в него входило: чистка картошки, моркови, уборка и расстановка посуды на столах, а также дежурство на разносе еды во время трапезы. Картошка достаточно долгое время была полугнилой, с жуками и гусеницами внутри. Спустя несколько лет только стали покупать нормальную картошку. Также нам часто поставляли рыбу, которая была просрочена. Однажды мы разгружали рыбу, и от нее был настолько ужасный запах, что было невозможно дышать. На следующий день ее приготовили студентам.

Повара у нас были пьющие. Они начинали пить с самого утра. Бывало, случалось так, что они могли не приготовить ужин или же приготовить его процентов на пятьдесят, недоваренная картошка, каша. В супах могли попасться сигареты, в каше попадались камни. Изжога после трапез была довольно частым явлением. Подходя с тарелками к месту сдачи посуды, мы частенько слышали от маленькой пьяной посудомойщицы: «Сволочи! Надоели уже! Все жрете и жрете! Когда же вы сдохнете!»

Другая повариха частенько выходила на обеде и проверяла, кто и сколько порций еды берет себе. Если студент брал больше, то она подходила, отбирала и говорила: «Все по-честному!» Вообще она была доброй женщиной, но могла и жестко пошутить. Один из студентов опоздал на полдник. Он подошел к поварихе и попросил полдник: «Баба Фая, дайте мне пару яиц». На что она ему ответила: «Зачем тебе пару? У тебя своих два».

Готовили в целом неплохо, несмотря на то, что бывали такие случаи, как с рыбой или картошкой. Правда, в пост питаться было невозможно. Утром обычно давали кашу и наливали туда огромное количество растительного масла. Было непонятно, то ли каша плавает в масле, то ли масло в каше. К этому обычно подавали маргарин, что было еще ужасней.  Нас пытались кормить в пост «постным майонезом», дешевыми соевыми соусами, пережаренным арахисом и пр. Как будто такое фарисейское соблюдение «нормы» закона кому-то было нужно. Видимо, духовность учебного заведения бы упала, если бы нам вместо ужасного «постного» майонеза и маргарина давали простой майонез и масло. 

Что касается чтения утренних/вечерних молитв, богослужения, то все также проходило достаточно формально. Молитвы вычитывались с огромной скоростью, так как фактически неинтересны большинству семинаристов и священников. Отдельные персонажи молились по вечерам в семинарском храме, пытаясь низвести небесную благодать на свою маленькую жизнь. Судя по опыту – получалось у них слабовато. Читать на древнем языке молитвы, составленные людьми из античного мира и раннего средневековья – не имеет никакого смысла. Апостол Павел осуждал тех, кто в многословии своем приступает к Богу. Хотя тут церковь сумела заткнуть уши себе и рот Павлу, чтобы не вспоминать об этом.

Все богослужение, все молитвенные правила представляют собой как раз такое примитивное языческое многословие с попыткой уговорить бога. Православные вычитывают огромное количество правил, которые им совершенно непонятны из-за того, что все молитвы написаны на иностранном языке (церковнославянский давно иностранный для русских людей); они выстаивают длительные, утомительные богослужения только ради того, что подсознательно предъявить своему карманному богу языческий принцип: «Do, ut des». «Я даю Тебе свое здоровье, ум, ноги и свой варикоз, а Ты должен дать мне благодать!» Конечно, это все полный абсурд.

Окончание следует

Обсудить статью на форуме

Читайте также:

• Исповедь семинариста. Век XXI-й. Часть 1

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: