Ахилла

Мой приходской опыт по примирению во вражде сущих. Это уместно…

Ой, Господи! Ну, кто? Какой враг рода человеческого сказал такую клевету, что наш церковный мир скушен, уныл и сер. Заплюйте тому глаза, кто такое говорит! То все жуткая лоЖ! У нас скучать некогда.

Старушка бабка Настя Белоуска, божий одуванчик, старейшая, «милейшая» прихожанка нашей Успенской церкви. Стояла на панихиде, делила. Фамилию и имя не меняю, уже покойная, привожу так, как есть. Не спорю, работа у нее в храме нервная. Работа с людьми, среди людей и против людей. Это сложно.

То ли утро было, какое-то муторное, неблагоприятное, то ли погода днем менялась с солнечной на пасмурную, то ли современные магнитные бури начинались. Скорее всего, в тот момент все три стихии соестественные в голове бабы Насти сошлись вместе. Она посмотрела мутным неудовлетворенным взглядом на бабу Клаву, свой давний, несносный объект ненависти, в мозгу произошло электрическое замыкание, разряд, искра и она… хлоп ее!!! Изо всех своих старушечьих сил, разделочной досточкой по голове. Добре, что время было совремьонное и доска пластмассовая, что-то типа подноса. А если бы древняя, деревянная. Фатально-летальный успех-исход был бы тут же, моментально и летально гарантирован.

Мои сотрудницы церковносоветчицы Тамара, Анна и Мария с Лидой мне говорят: «Батюшка, давайте собирать собрание, и разбирать, что-то решать!! Это же никуда не годится». Я говорю: «Гм. Гм. Что делать? Что? Бабе Насте 91 (отнюдь не преувеличение), бабе Клаве за 80. Что можно уже сделать в таких годах. Давайте философски спишем все на возраст, и дело навсегда замнем, ведь до естественного, природного исправления уже недолго…»

Не послушали. Собрали мини-собрание. Вот, ведут и бабку Настю на «товарищески-сестрический суд». Она головой недоразуменно мотает, глаза прищуривает (как она всегда дела): мол, в чем дєло? Чего вы от меня хотите? Во мне вины нет. Я за правду, я правая, я всю жызнь слуга народу… «Та, шо такоэ»? Баба Клава и сама подошла, она ж ведь истица, потерпевшая и выступает в ролях прокурорши.

И тут баба Настя начала сама. Лучший способ защиты, это – нападение.

— Отец Аввакум, не вірте ні одному їхньому слову, ото шо на мене тут собрались, то все клевещуть, і то все настоящая жуткая лож. Лож, без мягкого знака!!!

— Так, у мене все это было на моих глазах! – выхватилась Мария.

— Я тоже это все своими глазами видела! – подпряглась к делу Тамара.

— А я крик с клироса слышала! – подключилась Анна.

Но баба Настя невозмутима. Стоит на своем непоколебима, как несокрушимый адамант, как великий айсберг:

— А я повторяю, то все на мене собрались враги і несуть жуткую лож!

— Слышите? – подытоживаю я. — Обвинение принято, потерпевшая жива осталась, а виновница оправдалась и на этом с миром расходимся… с миром, с Богом и никаких прэний!!!

***

Мораль… Делать усилия для борьбы со злом необходимо. Да оно и само заставляет. Погашать конфликты дело трудное, так как гася их, не замечаешь, как и сам в них втягиваешься, словно в липкую смолу. Хотя эффективных методов борьбы с человеческим грехом мы не знаем. Человек конфликтен, безнадежен, необъективен, неисправим. Он живет не разумом, а сердцем, чувством, своими личными эмоциями, амбициями. И зачем ему эти мертвые — объективность и разум, когда сердцу хочется, сердце велит, сердце льнет, сердце просит. Человек до последнего, вопреки объективности (кому, «на яку трясцю», она нужна, ота объективность), будет защищать свое эго, свою самость, как свою жизнь. Люди не хотят знать правду, они во что бы то ни стало хотят быть правыми. Так есть.

Но «прежде нежели нами завладеет злое, изберем благое» (Исаия).

Фото из архива автора

Источник

Поддержать «Ахиллу»:

Яндекс-кошелек: 410013762179717

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

PayPal