Ахилла

Вопросы поставлены, ожидаются ответы, написал один из комментаторов к моей статье. Я думаю, что ожидание готовых ответов подводит человека к опасному состоянию безмыслия, усыпляя его способность к критическому мышлению. Впрочем, иной ответ может так задеть за живое, что неминуемо запускается собственный мыслительный процесс, а это уже сам по себе неплохой результат. Поэтому, почитав и другие комментарии, беру на себя риск предложить кое-какие ответы, а лучше сказать, соображения. К тому же я вижу, что мне необходимо лучше разъяснить свою позицию: она — итог полувекового жизненного пути и 30-летнего серьезного, сознательного и интенсивного пребывания в лоне РПЦ.

Во-первых, отвечая на предположения одного из комментаторов, скажу, что Евангелие я знаю, смею заметить, неплохо: за три десятилетия оно буквально вошло в плоть и кровь. Во-вторых, практика причастия мне тоже очень хорошо знакома, равно, как и исповедь, иначе и браться не стоило за эту тему. Не думаю, что путаю причастие с духовным сникерсом (как заметил один мой остроумный оппонент): в моем случае, это долгий процесс осмысления — того самого, что требуют поборники серьезной подготовки, и они совершенно правы в том, что человек должен хорошо понимать, к чему он приступает и что собирается делать. Но здесь и возникает тот самый вопрос: как готовиться? Мой личный опыт (и думаю, опыт тысяч других православных) показывает, что сложившаяся система подготовки к причастию не приносит ожидаемых плодов. Ибо плод в конечном итоге каков должен быть? Не страх «причаститься, как Иуда» (снова цитирую одного из комментаторов), а Любовь. О ней нам подробно рассказано в известнейшем послании апостола Павла к Коринфянам. Легко сопоставить то, какими мы встречаемся с миром после литургии, за которой причащались, с тем, что изложено у апостола. Весьма точно заметил Алексей Плужников, что ближние никак не дотягивают до идеала: мы вроде бы меняемся (исповедь совершена, грехи отпущены), освящаемся, небожителями себя хотим ощутить, а мир все тот же, и он нас раздражает. Раздражение, досада, нетерпение, недовольство — кто, положа руку на сердце, не испытывал такого почти сразу же после причастия? Кто не сетовал, что не может пребывать в мире и немногословии, как того требует правило, что домашние воистину враги и не дают спасаться? И это ли плод, которого мы ожидаем? Почему мы не приносим плодов, хотя почти за ноздри все себя подвесили?

Я знаю, что ответят мне оппоненты: в этом проявляется наша падшая неисправимая природа. Дело в нас. Совершенно верно: дело в нас. Мне думается, наша «падшая природа» буйствует не от того, что «враг искушает», а от того, что не в ту сторону направлены наши усилия. Мы увлечены бегом с препятствиями, подготовка к причастию из средства незаметно превращается в цель, и это вполне понятно. Ведь внешняя сторона дела легче удается: выполнил условия и вперед, к чаше. Священнику тоже проще: задал нужные вопросы и вперёд, доступ разрешен. Подготовка становится самоцелью: выложился, дистанцию одолел — получил награду. Может быть, стоит задуматься все же, как действительно сердце и ум настроить? Как приобщиться к Любви? И здесь не может быть никаких общих правил и установок, у каждого своя мера, все глубоко индивидуально. Кто-то приходит в умиление и готов обнять весь мир, прочитав пышнословные и многоповторные церковнославянские тексты и восприняв их, как свои собственные слова, а кто-то от них чувствует пустоту и шум в сердце; кто-то от поста и строгого воздержания становится кроткой овечкой, а кто-то готов порвать всех, кто оказывается вдруг на свою беду рядом. Нет рецептов для сокровенной жизни сердца. Важно одно: выстроить свои личные отношения с Богом, научиться вести с Ним свой живой диалог. Включить разум и взять на себя ответственность за собственную жизнь.

Кто-то из моих оппонентов утверждает, что тщательный самоанализ необходим в качестве подготовки к исповеди, а частая исповедь — лучшее средство к исправлению: в начале духовного пути, может быть, оно и так, но потом появляется реальная опасность скатиться в невроз, видя скверну и грех на каждом сантиметре собственного тела и в каждом движении чувства и мысли. А невроз — состояние нездоровое, опасное и требующее вмешательства врача (или психолога, в зависимости от степени тяжести). К таким ли плодам мы стремимся?

Теперь о понятии «достоин — не достоин». Мне кажется, так ставить вопрос некорректно. Подготовка к причастию не должна ставить в качестве цели то, что и так очевидно. «Не достоин благодати Божией» — это не точка прибытия, а пункт отправления. Не стоит изнурять себя и бубнить бесконечное правило, чтобы прийти к выводу, который всем и так известен с самого начала: да, мы все недостойны крови и плоти Христовых. Собственное недостоинство перед величием Бога открывается человеку вместе с его обращением, вместе с обретением веры, когда «отверзаются духовные очи». Тогда весь мир видится иначе, предстает в ином измерении и происходит радикальная переоценка ценностей (но вряд ли радикальная переоценка ценностей может происходить регулярно, раз в две-три недели). Так, по крайней мере, было со мной. И мне непонятно, почему мне беспрерывно, как мантра, втолковывается установка, ставшая очевидной уже при моем обращении? Может быть, от меня требуется что-то другое, а не повторение одних и тех же слов о нечистоте, скверности, «свинье, которая лежит в калу»?

Воздержание от пищи каким образом может вызвать во мне сокрушение о грехах, которых я не совершаю, и при этом никак не отразиться на тех, кто меня окружает? Как минимум, голодание грозит временной потерей работоспособности и благодушия. Среди моих комментаторов были активные защитники говения, причем некто выступал буквально за полнейшее воздержание от пищи в течение суток накануне причастия: мне такое не по силам, и я не знаю, найдутся ли среди моих многочисленных знакомых способные на подобный подвиг, думаю, таких подвижников один на миллион, и это никак не может служить примером для подражания того самого немощного миллиона. Но если этот единственный на миллион действительно через полное голодание являет собой воплощение любви к ближнему — пусть голодает. Повторяю: не может здесь быть общего правила. И кроме самого верующего никто не может решить, как ему подготовиться к причастию: это должен быть его путь, его ответственность, его рассуждение.

Хочется воззвать к священноначалию: отцы, больше доверия к пастве! Предоставьте ей свободу выбора и позвольте думать самостоятельно. Не младенцы ведь. Устремитесь лучше мыслями к тому, как, подавая собственный пример, культивировать и умножать любовь, а то маловато ее среди православных…

Читайте также:

• Причащение: главная дружба человека с Богом
• Верю ли я в причащение
• Почему я верю в причащение
• Почему я не верю в причащение

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: