Ахилла

Оксана Романова, журналист, Екатеринбург.

Мы пришли, на пятый день. Потому что «завтра не в садик». А то бы пришли раньше.

Что было: на входе мальчиков щупали мальчики, девочек — девочки.

Выстроились две очереди, и парень в каске сказал: «Девчат, там еще 6 КПП, пустых». И мы пошли дальше.

Девушка-полицейская попросила осмотреть мою сумку на предмет колюще-режущих. Потом — поднять руки.

Потом, вежливо: «Можно я ребенка просканирую?» Дождалась моего утвердительного ответа и только потом: «Ручки подними».

Нас пропустили, и это был первый момент, когда я чуть не прослезилась. Уже за одно то, что полиция вот так разговаривает, и так себя ведет — стоило всему этому начаться.

Мы пришли рановато. Людей не так много. У ребят под елкой играет музыка из колонки.

Какая-то бабуля с внуком докапывается до полиции: «Что, не пропустите? (на набережную) У меня оружия нет».

Внуку:

— Смотри, какие они. Смотри, стоят. Ээх!

Полиция непроницаема.

Ярослава говорит: мама, я хочу к тем ребятам (у которых музыка). Мы идем к ним. Ярослава: «Я хочу посидеть с вами!» — «Конечно, садись!»

Незнакомая девушка укрывает мою дочь своим пледом. Ярослава сидит с ними долго. Я успеваю сделать пару небольших кругов по поляне.

Мне нравится, что все смотрят друг другу в глаза. Я так отвыкла от этого. Все ходят и всматриваются, как будто хотят запомнить, или узнать своих. Кажется, я делаю так же.

Среди прочих ходит и улыбается всем художник Алексей Рыжков.

Из реки торчат остатки железного забора.

На улице становится холоднее. У меня бесповоротно садится телефон. Ярослава влезает на елку.

Люди рядом прыгают, чтобы согреться. Я им:

— А потом снова скажут, что мы тут «скакали»)))

Нам всем смешно.

Ребята, те, что с музыкой, играют в «цепи кованые». Прямо как мы в детстве.

Разговоры:

— Сегодня 34 года как я живу в этом городе…

— Да мы тогда даже не поняли, кто начал скакать… Может, даже эти, бойцы переодетые. Мы их потом узнали — они были все в черном…

Кто-то собирает подписи за сквер, чтобы отослать губернатору.

— А что, он еще не в курсе?

Ярослава слезает с дерева. Ей помогает незнакомый молодой человек. Сам подскакивает и помогает.

Мы идем к фонтану — там островок людей, поющих под гитару. Поют все.

Иногда запускают речевки: «мы за сквер!», «скверу быть!», «референдум!».

Когда пара человек, в ритм песни, пытаются сказать что-то вроде «Куйвашев уйдет!» — их не поддерживают, НЕ ПОДДЕРЖИВАЮТ. Скорее, немного морщатся. Политика портит атмосферу. Так жалко разрушать это песенное единение, это «глаза в глаза».

Перед толпой выходит парень и читает свой рэп про Екатеринбург.

Кто-то говорит: «Народ, кто голодный? Разбираем бутерброды!» — и протягивает в толпу большой белый пакет.

И от всего этого, от всего этого становится ПРОСТО ОФИГЕННО.

Я смотрю в эти лица и стараюсь их запомнить. Нам здесь еще жить. Всем.

И понимаете, в каком-то смысле построят этот проклятый храм или нет — уже неважно. Совсем неважно.

То, что происходит здесь прямо сейчас — гораздо важнее.

На небе всходит луна. Люди водят хороводы. Их значительно больше, чем в начале вечера.

Мы уходим, чтобы успеть на автобус.

«Встретимся завтра».

Я шла туда, чтобы своей человеческой единицей поддержать количество людей, которые за сквер.

А получила — один из самых счастливых вечеров своей жизни. Покой, умиротворение и разделенность.

Здесь, в сквере, и правда всё… очень нежно и бережно. Как-то всё очень светло и чисто. Как в храме, воистину.

Мы его все-таки построили — храм. Тот самый, настоящий, который «во мне». Мы сами. Сделали это. Мы.

Просто иногда и сквер может быть храмом, а храм — чем-то другим. Уж какие руки возьмутся за дело… Видимо, так.

Источник

Иллюстрация: Оксана и Ярослава Романовы/из фейсбука автора

Смотрите также:

• «Мама, а почему полицейские не арестуют тех, кто хотят это построить?»
• «Общественные террористы» Екатеринбурга: лица и хвосты

Обсудить статью на форуме

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: