Ахилла

В июле этого года на сайте Проза.ру появилась первая часть книги «Повесть о черных душеедах, записки инокини». Бывшая монахиня, в миру Надежда (в тексте не раз появляется это имя), опубликовала свои записки под псевдонимом Эмилия Лионская. У повести две части, вторая вышла 10 сентября. Пока у записок около полутора тысяч читателей. Между тем, несмотря на некоторую сбивчивость и стилистические несовершенства, это интереснейший документ, достойный прочтения всех, кто интересуется происходящим в современных монастырях.

Повесть предваряется предупреждением, что она рассчитана «на узкий круг лиц, интересующихся реальной жизнью монастырей. Не рекомендуется для прочтения людям с неустойчивой психикой, находящимся в стадии неофитства и воцерковления, а также лицам, не достигшим совершеннолетия».

Уже в предисловии автор заявляет: «Сегодняшнее лицо Церкви — это маска на потребу дня и нечистоплотный бизнес. Это елейное лицо продавца перед покупателем». Записки «бывшей» подробно раскрывают этот тезис.

Дочь русской студентки и иракского аспиранта окончила посольскую школу в Ливии, до этого воспитывалась в России в основном бабушкой, любящей верующей женщиной. В послесловии Эмилия (будем называть ее так, ведь, возможно, Надежда — тоже не настоящее имя автора) пишет, что «не потеряла веру в Бога только потому, что изначально обрела ее не в Церкви, а будучи очень далеко от нее, в мусульманской стране, в духовной пустыне».

В 1998 семья вернулась в Россию, чтобы Эмилия и ее сестра получили бесплатное высшее образование. Автор окончила химико-технологический факультет Российского государственного университета имени А. Н. Косыгина, в студенческие годы вместе с сестрой приняла крещение, пела на клиросе. А потом попала на крючок к некоему о. Валерию, служившему в селе Юсупово, а потом в Деденево — «старцу» 1954 года рождения с бэкграундом звукорежиссера театра «Ромэн». Этот деятель, ныне уже покойный (погиб в автоаварии), гордился тем, что крестил людей голыми без различия пола, признавал только знаменный распев и занимался отчитками.

В 2001 году девушка стала постоянно ездить во Влахернский женский монастырь, которому было отдано здание бывшего санатория, и где было «очень уныло, запущено и страшно», духовником монастыря был о. В. А в 2002, после окончания института, Эмилия уехала в монастырь жить.

Автор подробно рассказывает о жизни на подворье монастыря в Ново-Карцево, и откровением для тех, кто читал книгу Марии Кикоть, это не станет: тяжелая физическая работа, невозможность нормального сна, отсутствие адекватного лечения, полное пренебрежение к нуждам и потребностям насельниц, подавление воли — но детали, которые спустя много лет вспоминает автор, портреты знакомых монахинь, послушниц, священников — богатый материал для антропологов, социологов и этнографов.

В Записках описываются скитания по монастырям — печально знаменитый Малоярославецкий женский монастырь («этот ужасный монастырь с его дичайшими порядками извeл нас за пятьдесят дней до нервного истощения»); жизнь общиной в тех же тяжелых трудах при храме некоего благочинного о. Михаила, куда отправил ее и еще нескольких сестер о. В.; мужской Болдинский монастырь, где сестры жили неофициально в домике на территории обители; жизнь при храме в Дорогобуже, с бездомными, которым надо было давать работу т кормить, злой овчаркой и крысами; обучение иконописи в Болдинском монастыре, травля, самолечение амитриптилином; намекающее на нетрадиционную ориентацию поведение настоятеля Болдинского монастыря, имя которого в тексте появляется лишь один раз, а часть фамилии зашифрована звездочками, но не надо быть спецом по поиску информации, чтобы узнать в описываемом о. А. архимандрита Антония (Мезенцева), по сю пору возглавляющего Болдинский монастырь Смоленской епархии.

Постригли автора в иночество (монашество) в сентябре 2008 или 2009 года (год не назван, можно только догадываться).

Читателей «Ахиллы» не удивишь историями самодурства церковных начальников, монашескими лавстори с итоговым суицидом, драками в алтаре и голубыми архимандритами-манипуляторами, разрушающими браки ради заманивания мужчин в монастырь. Читая повесть, к сожалению, не испытываешь уже шока от фактов, рассказанных бывшей монахиней.

Что не перестает — нет, наверно, уже не поражать, а угнетать — это удивительная зависимость попавшей в монастырь девушки от всего того нездорового, с чем она сталкивается. По стилю изложения, подробности этих мемуаров, мы понимаем, что автор умна, талантлива, отзывчива, проницательна, и не сейчас она стала такой, а была такой и тогда, когда была в монастыре — иначе просто не могла бы помнить столько деталей. Вот она пишет: «В этом весь смысл их извращенной жизни, сначала приручить, закодировать на всю жизнь, сделать рабом, потом выгнать и ловить кайф, когда ты не сможешь без них, будешь проситься обратно. У этих людей всe есть, деньги, все земные блага, а подчиненные — их главные игрушки. У отца А нет совести и сострадания. Люди видят харизматичного благостного старца, но это только внешность. Души у него нет, он очень жесток. Он будет кормить птичек и котят, а потом выгонит из монастыря сироту, которая много лет трудилась на кухне, на коровнике, на колокольне, на клиросе, и много еще где. И которой некуда идти».

И такие пассажи попадаются не один раз. Но словно какая-то страшная сила держит человека на привязи там, где ему плохо. Хотя, наверно, никакой загадки нет: «Потому что как зеки, просидевшие на зоне много лет, боятся воли, так и мы боялись оказаться одни. Мы уже одичали. Нас выдавали поведение, речь, манеры. У нас не было ни гроша за душой».

Пару маленьких отрывков все же приведу с небольшими сокращениями, для иллюстрации.

«День рождения у отца Петра был 14 июля. Ему исполнялось в этом году 34 года. Отец Герасим за два дня до этого пек просфоры. И пришла в его глупую извращенную голову мысль испечь мужской детородный орган и подарить его отцу Петру. Отец А. идею поддержал! Все очень ржали и радовались, какая будет реакция у отца Петра. Отец Симеон, братский повар, предложил украсить выпечку укропом и сгущенным молоком. Когда попытались вручить эту выпечку, отец Петр очень распсиховался и набросился на отца Герасима то ли с кастрюлей, то ли с крышкой.

Они ржали до потери пульса, радуя бесов. Это все на кухне видела повариха Лидия Николаевна. Потом она рассказывала нам, и ее трясло, хотя она за много лет ко всему среди них привыкла. Отец А. тоже подтвердил, что испекли. При этом хихикал как малолетний. Я спросила, куда ж они его выкинули. Батя ответил, что палку скормили голубям, а две саечки батя съел на пару с Рыжим.

В Болдине монастыре мужской детородный орган был чем-то вроде древнего культа, как у жителей Помпеи. Это было жутко. Они не стеснялись никогда об нем говорить, меряться им в бане. Обсуждать в мастерской при сестрах и Любови Петровне вопросы особенностей интимной анатомии братьев».

«Отношение к женщинам здесь принимало чудовищные извращенные формы. Батюшка доказывал свою многолетнюю теорию, что женщины — это не люди. Курица не птица, женщина не человек.

Я говорила, что мы образ Божий. А он противился, что мужчины — образ Божий, женщины — нет. У меня складывалось впечатление от его ереси, что пропуск в рай — это мужской детородный орган. Голова закипала, уши сворачивались в трубочку. Я ему говорила, что Бог творил от простого к сложному. И животные старше Адама. Но Адам же выше них по иерархии. Адам был из земли, а Ева из плоти. Он начинал орать и побеждать меня силой голоса.

Каждый год на Усекновение главы Иоанна Предтечи братия читали с упоением „Слово Иоанна Златоуста“, посвященное злым женщинам. Это был почти гимн Болдинского монастыря.

Это Слово отец А любил больше всего, и всякий раз с наслаждением братья слушали это слово на трапезе 11 сентября. В этот день 11 сентября отца А рукоположили в иеромонаха в 1978 году. Женщины его всегда очень любили, кто-то даже ставил его фото в иконостас и зажигал перед ним лампаду. Одна богатая и очень статусная женщина стала целовать батины ноги, пока он лежал в кровати, и вытирать своими волосами, как Евангельская блудница. Батя сам об этом рассказывал, и ему такое поклонение было очень приятно. Храмы он строил в основном на деньги женщин. Женщины никогда не верили в непорядочность отца А, они его обожали и боготворили. Он был очень избалован женским вниманием. Но в душе их презирал».

К чести автора надо сказать, что она не стремится умолчать о том, что могло бы ее скомпрометировать, честно упоминает, как обматерила доставшего ее инока, как шла навстречу уговорам настоятеля и принимала участие в попойках.

Путь Эмилии к выходу из монастыря был долгим. Сначала только мысли о том, что, если бы выгнали, было бы все равно, потом она дерзает спорить с настоятелем, начинает разрешать себе обижаться на несправедливости, осуждать дикие порядки в монастыре, неприличное поведение настоятеля и братии. В один прекрасный день произошел взрыв: «Вся моя любовь, всe терпение и всепрощение, накопленные за эти годы, вдруг исчезли в один миг. Я поняла, что не смогу больше здесь жить и видеть этого человека. Он мне вдруг опротивел».

Завершается книга, состоящая из 165 коротких эпизодов-воспоминаний, анализом бывшего духовника по книге канадского психолога Роберта Хаэра «Лишенные совести. Пугающий мир психопатов» и послесловием, в котором автор сообщает, что уже 6 лет живет в миру. «Мы пришли в монастырь лучше, чем стали в конце, — с горечью пишет бывшая монахиня. — Страсти заразительны. Ты учишься у других завидовать, орать, капризничать, жадничать и так далее до бесконечности». И в другом месте:

«Парадокс, но я не потеряла веру в Бога только потому, что изначально обрела ее не в Церкви, а будучи очень далеко от нее, в мусульманской стране, в духовной пустыне. Чем мы так насолили РПЦ, я до сих пор не пойму. Нас простил наш древний мусульманский род, восходящий корнями к пророку Мухаммеду. Нас благословили, умирая, иракские дедушка с бабушкой и велели отцу простить нас. И он принял нас всех. А наши братья и сестры во Христе и поныне желают нам всяческого зла. Это ли настоящее христианство?! Отец А желал нам вдогонку разбиться на машине, сломать позвоночник, остаться лежачими на всю жизнь.

Но остается чувство, что нас обманули по-крупному, украв нашу жизнь».

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: