Ахилла

Народ на великие свершения горазд,

а от населения можно и в глаз получить.

В семидесятых прошлого века ходил в народе такой вот стишок:

Это что за бармалей лезет к нам на мавзолей?

Брови толстые, густые, речи длинные, пустые…

Кто узнает сей портрет, тот получит десять лет.

Рассказчик, бывало, перед тем, как такое прочесть, оглядывался с юмором и «доверительно» пояснял: «Это мне один негодяй рассказал». Все это было и смешно, и грустно. Смешно от того, что и правда, Леонид наш Ильич Брежнев ни юмором, ни новациями в речах не отличался, а десять лет тогда, просто за анекдот, получить все же было мудрено. Страшные времена сталинщины миновали, за частушку типа «Привели меня на суд, А я вся трясуся. Присудили сто яиц, А я не несуся» уже не сажали. Не политизированная, скажете, частушка? Однако именно за нее угодила в тюрьму знакомая моего отца. Ему тогда, в тридцать седьмом, было четырнадцать лет. Они вдвоем с сестрой остались сиротами. Моего деда забрали за связь с влиятельными латышами из тех самых стрелков, охранников Ленина, а бабушка от горя заболела и быстро умерла.

Интеллигенция, в семидесятые, это все очень хорошо помнила и была даже и благодарна Брежневу за относительно «мягкие» времена. По вечерам на кухнях втихушку обсуждали события в Будапеште, Новочеркасске, Праге, и у многих за закрытыми дверями шипели и хрипели радиоприемники, донося сквозь глушилки «вкрадчивые голоса из-за океана», передающие главы «Архипелага ГУЛАГа» или просто всякие новости. Об открытом бунте против властей не было и речи.

Новодворская в своих воспоминаниях рассказывает, что, бросив с балкона театра в партер пачку листовок, еще минут с пять ждала, когда кто-нибудь ее за то задержит. Видавшая виды работница театра все уговаривала ее: «уходите, девушка, уходите!» Люди подходили, спрашивали: нет ли у нее еще? Какая-то девочка из партера прибежала с такой же просьбой: «Моей маме не досталось, все расхватали…» Только потом уж какой-то полковник КГБ, что случился тут же в публике, неловко ее задержал. В кабинете администратора долго куда-то еще названивали, и только через три часа явились наконец те, кто надо, и забрали глупую девчонку, которой и двадцати-то еще не было, куда надо.

Попробуйте сейчас в центре Москвы бросить пачку листовок. Долго ждать, уж точно, не придется. Думаю, заметут и тех, кто листовки поднимет. Тогда же публика вернула лишь небольшую часть. Остальное зрители Дворца Съездов растащили. Власть казалась незыблемой, и все же народ тихо мечтал о переменах и положительно относился к редким диссидентам.

В восьмидесятых я работал корреспондентом в одной из московских многотиражек. По утрам моя начальница цепко хватала «Московскую Правду», выглядывала, о чем там передовица и все остальное, и отправляла меня «в народ», то есть в цеха завода выжуливать из работяг материалы на те же темы. Работяги посматривали на меня, бездельника, с презрением. Неохотно что-то бурчали. Я быстро сочинял статейки, тащил обратно к ним, они, тяжко вздохнув, подписывали, и — вуаля! — наша газетка ставилась в пример, и мы получали премии за оперативность в поддержке курса партии. Так бы все и тащилось по жизни, если бы Афганская война не вытряхнула из казны последние деньги, а директор ЦРУ Кейси не провел бы гениальную аферу с обрушением мировых цен на нефть.

Ото всех тех перемен моя начальница поначалу была в шоке. Она, жена кадрового офицера, просто не поверила, что Матиас Руст приземлился у Василия Блаженного, что армейские офицеры втихушку продают бандитам стрелковое оружие, что перестройка и гласность — это правда. Когда до нее все же дошло, что происходит, она быстро собралась и смоталась со всей семьей в Израиль.

Меня в Израиль не взяли, я уехал на родину предков, в Латвию. Спустя месяц после моего отъезда в Москве случился путч, и я тоже оказался за границей. Моя мечта об иммиграции исполнилась. В Латвии я со своей семьей прожил полтора года, а затем мы переселились в Оклахому.

Ни разу я не пожалел, что уехал. И в первую очередь потому, что в стране, где я живу уже почти тридцать лет, слова Конституции о свободе слова, печати и собраний, за редчайшими исключениями, соблюдаются. Потому что один и тот же «бармалей» здесь в течение двадцати лет на мавзолей не лезет.

И все же я всею душой благодарен Всевышнему за то, что родился именно в России, потому что как бы мир ни бежал вперед, как бы ни процветали в нем демократии и свободы, как бы ни была здесь, на западе, комфортна жизнь, ничего вы не найдете выше русской культуры. Всякие здешние Франзены и Фолкнеры лишь карлики, что стоят на плечах наших гигантов: Толстого, Достоевского, Чехова и многих других русских мыслителей. «Пресс», что заставлял русских писателей «писать между строк», и выковал столь неповторимые таланты. В западной культуре нечто подобное случилось с мальчишками из Битлз, которые начинали свой путь в изнурительной, поистине каторжной, работе в барах Гамбурга. Но это уж совсем другая история.

А в России новая беда: подготавливается проект нового закона, по которому всякий интернет-провайдер будет немилосердно оштрафован, если по требованию властей не удалит материал с призывом к экстремизму. Ничего не меняется в многострадальной. Теперь всякая бабушка, предлагающая подружке выйти покормить голубей, сойдет за экстремистку, потому как и «покормить голубей», благодаря хабаровчанам, стало кодовым словом, призывом выхода на протест.

Что ж такое творится с Россией? Почему всякое интеллигентское «возьмемся за руки, друзья» тонет камнем в косности и почитании существующей власти, какой бы она ни была? Здесь что, правят какие-то инопланетяне? Фашисты-пришельцы оккупировали страну? Коммунисты-масоны взяли верх и выжигают каленым железом всякую контру? Да нет же, проживает здесь все то же самое население, в котором и талантов, и негодяев всяких хватает. Это что, евреи-большевики сторожили чуть не десять процентов своих же в лагерях и тюрьмах ГУЛАГа? Вовсе нет, в охране лагерей служили те же русские ребята, и наилучшими из них, наизлейшими, считались почему-то вологодцы. Почитайте повесть Георгия Владимова «Верный Руслан». Там именно такой вологодец описан. Политолог Валерий Соловей вещает в ютубе про то, что в Мордовии срочно строятся новые лагеря, предназначенные для оппозиционеров, и новость эта дикая принимается нормально, без удивления. А как же иначе, в России-то?

Есть сейчас в обществе опасения, что правящая клика собирается провести нечто вроде облегченного варианта сталинского террора. Я в это не верю, просто потому, что нынешняя российская власть скупа на траты. Посадка оппозиционеров в «мордовские лагеря» требует больших средств, куда выгоднее их штрафовать, чем держать на дармовых харчах. Да и главное — идея — у нынешних правителей отсутствует. Мамону идеей не назовешь.

Говорят, Леонид Андреев где-то высказался: «Не стоит думать, что все большевики были негодяями, но можно с уверенностью утверждать, что все негодяи России стали большевиками».

Прямо режет узнаванием. Бывший офицер ФСБ Г. Гудков, в беседе на ютубе, утверждает, что сейчас, в наше время, все приличные люди из оперативников ФСБ уходят, остаются же на той службе лишь отпетые негодяи. Теперь случай взятки в структуре ФСБ, говорит он, дело не редкое. «Чистые руки» отошли в прошлое. Вместо «холодной головы» — холодный расчет. Вместо «горячего сердца» — грубый бульник. Похоже, что это пришли на смену отцам и дедам потомки тех самых ВОХРовцев, что так отличились, охраняя своих же братьев. А они ведь тоже — народ.

На «Ахилле» недавно была опубликована статья о священнике Дмитрии Шишкине, который размышляет — нечего президенту кланяться сермяжному народу, рылом не вышли.

Тут прямо удивишься. Как это: «рылом не вышли»? А откуда эти «сермяжные» взялись? Кто их такими окормил, воспитал то есть? Чьи они овцы? Кто их пастырь? Не ваш ли это, православные священнослужители, продукт, не вашего ли прихода эти дремучие жители, что нынче бузят и президента с боярами покоя лишают? Или что-то не так в государстве российском?

Светское, гуманное государство с демократически избранным правителем и подотчетной налогоплательщикам бюрократией, каким Россия претендует быть, конечно же, направлено на обслуживание нужд народа. Именно народа, так как только осознание своей силы и значимости в принятии политических решений объединяет население страны в высокое понятие народ. Государство милитаризированное, организованное как военный лагерь, имеющее или создающее внутренних и внешних врагов, для оправдания своей прижимистости, предпочитает вместо свободного народа иметь законопослушное население.

Народ в своих порывах един, население разобщено. Народ готов отстаивать основы своих законов и политические свободы любыми средствами; население инертно, запугано, безынициативно. Единицы населения можно повыщелкать поодиночке, народ голыми руками не возьмешь. Бесы-большевики это прекрасно осознавали и не задумываясь выбили из русского народа аристократию, духовенство, интеллигенцию. Всего, по разным оценкам, одиннадцать миллионов представителей настоящей, не нынешней, элиты. Затем покончили и с не зависимым от властей крестьянством. Потом пересажали всякого человека инициативного, свободомыслящего. Еще, не ошибусь, миллионов двадцать.

Потом случилась война, самая убийственная. «Дорасходуй живую силу и отходи на запасные позиции» — такое фронтовое указание приводит Латынина в одной из программ «Код доступа». То, что «живая сила» — это чьи-то отцы, сыновья, мужья семейств, бесу-большевику было по барабану. Он служил дьяволу-убийце, а не Христу-Спасителю.

Кого же мы имеем, после всего этого, в остатке бывшего русского народа, который начал было формироваться, поднимать голову, задумываться о своей значимости, свободе, данной ему Богом, на рубеже девятнадцатого — начала двадцатого века? Правильно, тех кто в дьявольскую мясорубку не угодил, а угодил, своей дремучестью и покладистостью, бесам-большевикам. Современное население России, вернее, центральных ее областей, составляют теперь потомки тех выживших бедолаг. Потому в центральной России особой политической активности и не наблюдается. Другое дело — Дальний Восток. Оттуда ссылать было некуда. Туда, как и в Казахстан, даже бежали мудрые интеллигенты из Москвы, не дожидаясь посадки, и выживали, селясь возле лагерей ГУЛАГа. За Уралом живет совсем иной народ. Народ, что уже не просит, а требует своего.

Все те, кто верил в Бога, даже те, в ком теплилась любовь к ближнему, или могла затеплиться, были большевиками нещадно выбиты. Оставлены жить и строить коммунизм были те, кому своя рубашка была ближе к телу, и хата которых стояла с краю, а сознание самосохранения говорило: ничего не знаю и знать не желаю. Спасибо властям за минимум. Потерпим. Лишь бы не было войны.

Интересны иконы нового Храма Вооруженных Сил. Спаситель здесь изображен с явно монголоидными черты, как бы утверждая:

Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.

Попробуйте, сразитесь с нами!

Да, Скифы — мы! Да, азиаты — мы, —

С раскосыми и жадными очами!

Взгляд Спасителя с этой иконы не очень-то выражает любовь. Это скорее взгляд политрука, испытующего солдата перед атакой: «Не дрогнешь? Врага порвешь?»

Да и Богородица тут особая. Глядя на ее лик, так и вспоминается известный плакат «Родина-мать зовет».

Вообще, что это за храм, до которого бабушке на трамвае не доехать? На него даже смотреть страшно. Вписан он в строгую геометрию парковых дорожек, напоминающую мишень, а архитектурой своей и цветом смахивает на готовую к бою ракетную установку. Нарезные купола его не радостны, как у деревенской церквушки, не осанисты и величавы, как купола Храма Христа Спасителя, напоминают эти «военные» купола блеск кончиков патронов в обойме пистолета. В целом это сооружение яркий пример привлечения христианства на службу интересам государства, и тут только удивишься таким вот «интересам».

Биологи говорят, что у живой клетки есть два «мода», две настройки. Первая — обыденная: все в порядке, вылавливай проплывающий мимо минерал или витамин, занимайся саморемонтом, трудись себе потихоньку среди других. Второй мод — emergency — чрезвычайная ситуация, опасность: прибереги ресурс, забудь про саморемонт, настройся на беготню и драку. Понятно, что во втором случае здоровья организму не прибавляется. Так же и с государством: курс на войну благ народу не приносит. СССР большую часть своих сил и ресурсов бросал на вооружение. Где он, этот СССР?

Если и вправду президент России вынашивает военные планы (а зачем иначе вбухивать столько средств в такой агитационный проект Храма Вооруженных Сил и отдавать ему столько внимания?), то ждут многострадальный русский народ времена разорительные. Кому это надо? Да тому же президенту c патриархом и иже с ними. Как еще продлишь свое правление, как не «особым положением», хотя бы и войной? На переправе-то коней не меняют. Когда гремят марши, ползут по Красной площади танки и ракетные установки, когда народ в едином порыве… тогда и лезет себе спокойно «бармалей» на мавзолей.

Да только сказано у Исайи, в семнадцатой главе: «…рука Его простерта, и кто отвратит ее?» Знаем мы, христиане, твердо — каждому правителю свой срок. Господь на троне. Кто устоит перед Ним?..

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: