Ахилла

Приговор Руслану Соколовскому для «Ахиллы» прокомментировала литературовед, писатель, общественный деятель Мариэтта Чудакова:

***

…С каким непередаваемым чувством читали в незапамятные времена мы, первые читатели романа «Мастер и Маргарита», эти строки!..

« — Если я не ослышался, вы изволили говорить, что Иисуса не было на свете? – спросил иностранец, обращая к Берлиозу свой левый зеленый глаз.

— Нет, вы не ослышались, — учтиво ответил Берлиоз, — именно это я и говорил.

— Ах, как интересно! – воскликнул иностранец.

 <…> Я так понял, что вы, помимо всего прочего, еще и не верите в Бога? – Он сделал испуганные глаза и прибавил: — Клянусь, я никому не скажу.

— Да, мы не верим в Бога, — чуть улыбнувшись испугу интуриста, ответил Берлиоз, — но об этом можно говорить совершенно свободно».

Ну, и дальше – хорошо памятный внимательным читателям вопрос Воланда:

«- Вы – атеисты?!»

Ну, и – ответ Берлиоза: « — Да, мы атеисты». И его же пояснение: « — В нашей стране атеизм никого не удивляет, — дипломатически вежливо сказал Берлиоз, – большинство нашего населения сознательно и давно перестало верить сказкам о Боге».

…Помню, как мы, советские читатели, перевозбуждались от мысли, что автор–то, автор неслыханного романа – отнюдь не на стороне Берлиоза! А, судя по всему, на стороне «иностранца», который поманил редактора и поэта «к себе, и, когда они наклонились к нему, прошептал:

— Имейте в виду, что Иисус существовал».

…Лет десять назад я писала в послесловии к очередному изданию бессмертного романа, что вот, мол, сегодняшнему юному читателю и не понять совершенно, как именно звучали для нас, читателей 1966 года, эти слова, пропечатанные на странице советского журнала – и не опровергнутые автором!

Сегодняшнего юного читателя, писала я, удивило бы на странице свежего журнала суждение, отвергающее существование Иисуса Христа! Да еще если бы к этому присоединился автор!..

…Но прямо скажу – того, что произойдет дальше, – я не предвидела. Похоже, однако, это предвидел Воланд – на то он и Дьявол.

Как и многие граждане России – мои единомышленники, я полагала, что с концом советской власти в России постепенно установится свобода совести – один из важнейших столпов демократии. То, что гарантировано каждому гражданину России 28-й статьей Конституции России, текст которой был принят всенародным голосованием в декабре 1993 года: «Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать <…> любую религию или не исповедовать никакой…» (курсив, естественно, наш).

Привожу фрагмент статьи 28 потому, что убедилась – наши граждане своей Конституции НЕ ЧИТАЮТ. Почему – скажу честно: понять не могу. То, что она «не исполняется» — не объяснение и не оправдание; я давным-давно породила домодельный афоризм: первый шаг к исполнению Конституции – это чтение ее согражданами.

В приговоре Руслану Соколовскому (то, что он все же оказался условным, — заслуга, несомненно, нашего общества, как бы мы ни поносили большинство сограждан за вялость и конформизм) внятно сказано следующее.  Судья обнаружила в видеороликах подсудимого «признаки оскорбления чувств приверженцев христианства и ислама, формируемого (по-видимому – оскорбления. – М.Ч.) через отрицание существования Бога…» (курсив наш).

Это называется – приехали…

Придется признать, что такова исконно русская черта. Мы – люди крайностей: бросаемся все скопом с одного борта на другой, пока не перевернем лодку и не утонем все до одного.

Несколько десятилетий срубали кресты с церквей, рушили сами церкви и — да, прав Берлиоз, — объявляли, что «мы не верим в Бога», и поясняли, что «об этом можно говорить совершенно свободно». Теперь, оказывается, не моги в России – светском государстве, как утверждается в нашей Конституции, — объявить свободно, что ты не веришь в Бога!!      

…У меня был близкий родственник, ученый с мировым именем, который не просто не верил в Бога, но просил меня и не говорить с ним на эту тему, называя все это вместе «мракобесием»… При этом все его сотрудники и коллеги хором утверждали (и не ошибались), что более высокоморального человека они не могли бы в своей среде назвать.

В то же время мы часто видим в последние годы на телеэкранах людей, стоящих в церкви с постным видом со свечками, а то и ведущих службу, при этом давно нарушив один из трех монашеских обетов иерархов – нестяжание. Про людей же светских, состоящих на государственной службе (!), и говорить нечего – дневная зарплата тех, кто регулярно стоят со свечками, хорошо известна их согражданам, которые не имеют таких денег и за несколько лет…

Я посмотрела материалы, относящиеся к тому, за что осудили Руслана Соколовского. Я не нашла следов того, что он мешал богослужению или молитвенному настроению отдельных людей. Ходить же по церкви с тем, что у тебя на уме, — никому не возбраняется. Православная церковь всегда была открыта для посещения человеку любого вероисповедания – равно как и не исповедующему никакой веры.

Зато мы увидели лицо многих, объявляющих себя верующими. Например — заявившего в интернете: «Пусть посидит. Неприятный юноша». Этих подлых людей (не оскорбление, а дефиниция) суд не послушал. Они скрывают от общества свое родословие, тем не менее оно вполне очевидно. В большинстве своем это – десятки тысяч (никак не меньше) внуков следователей, пытавших людей и отправлявших невинных на расстрел. Поскольку, в отличие от послевоенной Германии, ими после конца советской власти никто не занимался — ни психоаналитики, ни умелые журналисты, —  их знание о страшных преступлениях деда (в которых сами они не виноваты) – невысказанное, не отрефлектированное — все больше запекалось в их сознании. И все больше обволакивалось чувством бессильной ненависти к тем, кто не обременен памятью о таком деде.

И – все более и более возрождалась в их сознании любовь к Сталину. Потому что единственное, что могло утишить болезненное чувство бессилия по отношению к прошлому, это мысль – Сталин был прав! А значит – мой дед невиновен! Кого надо – того и пытал!

…И общество разделилось по отношению к поведению Соколовского и к приговору ему на две части (не считая оставшихся безразличными): одни – за свободу совести (чтобы не повторилась у нас ситуация начала ХХ века – массовое отпадение интеллигенции от церкви из-за давления власти на свободу совести), другие – за возвращение репрессий.

Читайте также:

Елена Санникова: Процесс Соколовского – это политический процесс

Историк Алексей Мосин: Я считаю, что это просто глумление над правосудием