Ахилла

Из цикла «Письма из Америки».

Действующие лица:

Салли — Вредная старушка

Глория — Жертва преступления

Вик — Одноногий чернокожий рецидивист

Терисса — Виртуально щедрая особа

Майер — Навсегда ироничный миллионер

Николас — Накопитель и собиратель

Мелисса — Бойкая медсестра

Рэйчел — Просто медсестра

Сэм — Обычный полицейский

Лаки — Собака

Автор — Все еще верит в Санта Клауса

Место действия — Холл Реабилитационного Центра

Солдаты Армии Спасения, закамуфлированные под Санта Клаусов, уже раскинули у входов в магазины свои полевые треноги с подвешенными котелками для пожертвований. Уже слегка подташнивало от вездесущей песенки «Джингл беллз» — а Рождество все не наступало. Сердца ожесточались в стипль-чезе (бег или скачки с препятствиями — прим. ред.) по распродажам, вместо благостного умиротворения на лицах проступали беспокойство и страх не успеть с подарками к празднику, не успеть надписать поздравительные открытки, не успеть, не успеть, не успеть…

В Реабилитационном Центре городка Копле, как всегда бывало под Рождество, беспокойство сквозило в самом пропитанном лекарствами воздухе. Многих больных забрали родственники, оставшиеся неприкаянно слонялись по коридору. Они тоже хотели куда-нибудь не успеть, однако успевать было некуда.

Тихо подкравшись, вредная старушка Салли нежданно-негаданно встревала в мирную кухонную беседу медсестричек:

— В утку с яблоками надо добавлять розмарин!

— А ты приняла дневные таблетки? Я их оставила на столике у кровати, — ловко отшивала ее чернокожая Мелисса.

— Синенькие? — терялась Салли.

— Любые, — Мелисса улыбалась и укоризненно встряхивала неисчислимыми косицами-дредами, за которые отдала на днях огромные триста баксов. Денег у Мелиссы никогда не было, и машины не было. Да и плевать. Жизнь дается только раз, и тратить ее на добычу денег — глупость глупая и чепуховая чепуха. — Вот мы сейчас вместе и проверим, да, Салли?

Мелисса лукавила: синенькие дневные таблетки были благополучно проглочены у нее на глазах.

— Я сама, — поджимала губы Салли. — Я сама знаю, какое снадобье принимать.

Она независимо скрывалась за дверью своей комнаты. Думать и решать. И если решит, что с ней разговаривали невежливо — жди жалобы. Особенно она любила жаловаться комиссии департамента здравоохранения. Про комиссию она догадывалась по торжественному шороху в коридоре, обряжалась в лучшее платье и, выскочив чертиком из коробочки, заявляла, что на нее кричат и совсем не кормят. Комиссия сначала пугалась. Потом кипела гневом. Позже, углядев в личном деле диагноз «Начальная стадия болезни Альцгеймера», успокаивалась.

Вообще-то вежливые медсестры заведения, как и любого госпиталя, голос ни на кого не повышают. Не принято это. Не приказывают, а просят, не запрещают, а рекомендуют. Лаской берут, чертовки. Нету в Америке столь привычного в России типажа строгой медицинской сестрички. Отсутствует полностью.

Реабилитационный Центр радушно принимал в свои медицинские объятия кого угодно — лишь бы платили: сам страждущий пациент, родственники, городской фонд помощи неимущим, страховка — без разницы. Деньги не пахнут, а лишь чуток отдают протертым линолеумом и немножко болью. Кто-то, направленный сюда, к примеру, из госпиталя для восстановления после хирургической операции, рано или поздно выписывался. Те, кому выписываться некуда, оставались навсегда. Профессиональный уход — во всех смыслах — гарантировался.

И вот в один из таких предрождественских вечеров мы с собакой Лаки вступили в чертог страданий. Лаки несла в зубах корзинку с елочными игрушками, я держал в руке поводок и Лакин паспорт от клуба «Собачья Конура», в котором Отделом волонтеров Центра тщательно записывался каждый наш визит. А вместе мы несли смех и радость людям. Как в мультике. Собаке нравится сюда приходить: она всем позволяет себя гладить и хвалить, чесать за ушком — всего-навсего за простое человеческое спасибо в форме кусочка сосиски. Действовала Лакина терапия лучше свежего байерского аспирина. Погладил и сразу выздоровел. Или не выздоровел, но улыбнулся. Всяко легче.

В этот раз сходу стало ясно: что-то произошло. В холле толпились почти все постояльцы западного крыла. Грозный полицейский заполнял бланк опроса. Копа я знал, местные сербы звали его Синиша, но он охотно откликался и на имя Сэм. Таким грозным я его видел только во время игры «Кукурузная дырка» позади бара. Его мешочек, набитый сухими зернами, всегда попадал в мишень без промаха.

— Когда вы ее видели последний раз? — офицер пристально уставился на Глорию. Та потеребила свою пушистую безрукавочку из меха неведомой зверушки и попробовала задуматься. На голове ее покачивалась розовая пластмассовая диадема. Штанишки, расшитые зайками, свисали с плоской старушечьей задницы. Попытка не удалась. Глорию явно заклинило.

Первой не выдержала могучая медсестра Рэйчел. Она басом пропела:

— Гло-о-рия! Кажется, тебе задали вопрос?

— Мне? — поразилась Глория. Затем выставила палец вверх и решительно причмокнула: — Утром! Я видела ее утром!

Господи, неужто кто-то сбежал? Я завертел головой. Салли не видно. Ан нет, она приоткрыла дверь своей комнаты и быстро юркнула обратно. Одноногий Вик тоже здесь, сидит в кресле на колесах. В прошлом году он умудрился удрать. Полиция нашла его на ближайшем перекрестке с картонкой, на которой было накарябано что-то вроде «Я инвалид, ножка болит, сделайте одолжение, войдите в положение». Рядом с креслом в коробке лежали одиннадцать долларов мелочью и косяк с марихуаной. Когда отнимали косяк, Вик страшно матерился. Что с него взять? Полжизни в тюрьме провел.

Лаки, видя, что на нее не обращают внимания, тихонько выплюнула корзинку и потрусила к мягкому диванчику у дальней стены. Сэм перевел прицельный взгляд на Вика. Тот привычно вызверился:

— А что я?! Чуть что — сразу Вик! Вон Майера потрясите. Или Николаса. Она никому нафиг не сдалась, разрази меня почесуха!

Майер, вальяжный и благоухающий парфюмом, пожал плечами:

— А кто на той неделе увел у меня планшет и продавал его в столовой? Не ты ли?

Что было, то было. Вик тащил все, что плохо лежит, и, не особенно утруждаясь проблемой сбыта, толкал ворованное тут же в Центре. Об этом знали все, никто у него ничего не покупал, и, похоже, Вику просто нравился сам процесс. Так он чувствовал себя при деле.

Майера поддержал Николас. Николаса опровергла Салли. Разгоралась всеобщая схватка. На сторону Вика предсказуемо встала Терисса. Она просто подошла и сунула Вику двадцать долларов. Проголосовала, так сказать, инвестициями. Терисса повсюду ходила с толстой пачкой денег. Мне она тоже за каждый визит дарила двадцатку, и если бы деньги были настоящими, я бы уже купил шикарный дворец для хомяка Василия. Сама Терисса была свято уверена, что раздает всамделишные чаевые, как она и проделывала всю жизнь. Игрушечными деньгами снабжала чуть не столетнюю Териссу ее восьмидесятилетняя дочь — во избежание урона семейному капиталу. Недавно дочурка приезжала скандалить: мамаша призналась ей, что собирается замуж за колясочного рецидивиста. Вик искренне отнекивался, ни сном, ни духом не слышав о таком заманчивом зигзаге судьбы. Дочурка визжала во всю глотку. И ее можно понять. Попробуйте шестьдесят лет прождать многомиллионное наследство и вдруг в одночасье его лишиться. Тоже завизжите.

Пока постояльцы азартно переругивались, я отозвал Рэйчел в сторону и поинтересовался, что, собственно, случилось? Ответ вверг меня в состояние, близкое к афазии. Я натурально онемел. Оказалось, у Глории пропала солонка — копеечная стеклянная ерунда. И Глория позвонила в полицию. Глорию я могу понять: у человека горе, столовый прибор сперли. Но полиция! Полиция послала реального полицейского детектива! Из-за пропажи, извините, солонки. И реальный полицейский всерьез тратит время, расследуя зловещее преступление в обители милосердия. Я боком приблизился к Сэму и, еле шевеля замерзшими губами, с надеждой просипел:

— Сэм, ты сумасшедший?

Коп сделал официальное лицо:

— Ты не поймешь. Люди должны быть уверены, что они под защитой закона. Даже в мелочах.

— Это Майер взял! Надо осмотреть его комнату! — вдруг выкрикнул Николас. Гривастого и белобородого, к тому же тезку святого Николая, его за глаза звали, разумеется, Санта Клаусом, хотя я бы его назвал Плюшкиным. Комната его походила на мусорную свалку. Повсюду громоздились кипы пожелтевших газет, коробки, подносы, пустые бутылки, — бережливый Санта Николас не выбрасывал ничего.

Майер иронично усмехнулся половиной рта. После инсульта он мог усмехаться только иронично. В Центре он поправлялся, ожидая, пока жена закончит строительство крытого бассейна с подогревом в их особняке — для физиотерапии. Жена говорила мне, что бассейн обойдется в два миллиона. Врет, наверно. По-моему, не больше одного. Комната Майера по количеству компьютеров напоминала офис успешной компании. А в углу стояла античная ваза с изображениями древнеримских греков с шашками наперевес. Зачем ему солонка? Впрочем, как и вековушке Териссе в ее виртуальном мире.

Навсегда ироничный Майер приглашающе развел руками:

— Да пожалуйста! У меня видеокамера записывает круглые сутки.

— Благодарю за содействие, мистер Майер. Осмотр не обязателен, — кивнул полицейский.

Николас Плюшкин сник. Медсестра Мелисса заговорщицки дернула меня за рукав:

— Собачка. Она же умеет нюхать!

— Я тоже умею нюхать. И что?

— Пусть вынюхает вора!

Насчет способности Лаки вынюхать что-нибудь, кроме колбасы, я сильно сомневался. Но идея коллективному разуму понравилась. Подозванная Лаки послушно уселась у ног Глории.

— Нюхай! — приказал я.

Лаки ткнулась в Глорины штанишки и вопросительно посмотрела на меня.

— Ищи! — снова скомандовал я.

Собака повела носом, затем уверенно подошла к Рэйчел и звонко гавкнула. Народ оживился.

— Какая умная, — восхитилась медсестра Мелисса. — Как наш директор.

Медсестра Рэйчел сунула руку в карман и вытащила сэндвич с колбасой, вложенный в полиэтиленовый пакетик. Лаки поощряюще гавкнула еще разик. Рэйчел грустно вздохнула, открыла пакетик и протянула сэндвич собаке. Та его немедленно схомячила и с чувством выполненного долга побрела обратно к своему диванчику.

— Сэр, — полицейский повернулся к Николасу, — вы позволите осмотреть вашу комнату?

— Не позволю, — насупился Николас. — Это незаконное вторжение в личную жизнь.

— То есть, — уточнил коп, — вы признаете, что предмет находится у вас?

— Требую адвоката, — придушенной скрипкой пискнул поддельный Санта. — Ни слова больше не скажу!

— Полиция не имеет права входить в жилище гражданина без его добровольного согласия. Следствие приостанавливается ввиду юридически неразрешимого противоречия, — объявил офицер Сэм.

— Позвоните мужу моего сына, — посоветовала Николасу Терисса. — Вам в тюрьме пригодится опытный адвокат.

Пока я переваривал фразу про мужа сына, Мелисса презрительно дернула плечиком:

— Полиция права не имеет, а медсестра имеет.

Никто и опомниться не успел, как она распахнула дверь в логово Деда Мороза, шагнула внутрь и тут же вышла наружу, победно держа в высоко поднятой руке злополучную солонку.

И в наступившей тишине прямо из воздуха соткалась вредная Салли. Новое кремовое платье на ней было надето наизнанку. Салли огляделась, нашла полицейского и доверительно ему сообщила:

— Три дня не ела, честное слово.

Терисса с жалостью во взоре протянула ей свою неразменную двадцатку:

— Закажи себе пиццу, деточка.

Внезапно над крышей раздался далекий перезвон колокольчиков. Мы все задрали головы и прислушались. Там, под пресветлыми звездами во весь опор к нам летел в расписных санях настоящий Санта Клаус, по-разбойничьи высвистывая «Джингл белз» и нещадно лупцуя взмыленных оленей золотой нагайкой, — летел, чтобы принести каждому хотя бы на одну ночь щепотку чистого, выстраданного, долгожданного счастья.

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму: