Святоекатериноград

10 июля 2021 Алексей Плужников
Просмотры: 7 092

В связи с очередным интервью очередного екатеринбургского митрополита на тему майских событий в сквере у Драмтеатра мы решили повторить этот рассказ 2019 года (прим. 2021 г.)

Правдивая небыль

Отец Борис Е. проснулся в шесть утра от оглушительного грохота.

Он жил на окраине Екатеринбурга, на Эльмаше, недалеко от Калиновского лесопарка. К грохоту ему было не привыкать: в соседних хрущобах, сталинках и просто ветхих бараках массово селились гастарбайтеры, целыми аулами. Уже в 4-5 утра большинство из них собирались на работу, садились на свои старенькие велосипеды или в раздолбанные «Жигули», и, со скрежетом несмазанных цепей и ревом неисправных глушителей, отправлялись на заработки.

Шумели мусоровозы, гавкали дворняги, заливались, как и всегда в мае, дрозды-рябинники; с долбящим музоном пролетал по шоссе очередной меломан. Это были обычные шумы буднего утра.

В выходные тоже шумели — в теплую погоду мимо дома отца Бориса тянулись в лесопарк вереницы отдыхающих, пешком и на машинах, но их шум не мог помешать отдыхать священнику — субботу и воскресенье он проводил на своем маленьком приходе, служил.

Но сегодня был понедельник, законный выходной батюшки. Вот только разбудивший его шум был не привычно-будничный, а странный — трезвон. Радостный такой, будто архиерея встречают на престольный праздник. Прямо во дворе дома отца Бориса встречают…

«Приснилось, что ли…» — подумал священник и потряс головой, но звон продолжался.

«Наверно, соседи включили „Союз“, смотрят запись патриаршего богослужения», — догадался отец Борис и поморщился: совсем уже ополоумели — так врубать звук в шесть утра.

Но звон явно шел не из-за стены, а с улицы. Мало того, во дворе слышалось дружное массовое восклицание: «Христос воскресе! — Воистину воскресе!!!» Отец Борис выбрался из-под одеяла и в одних трусах подошел к окну.

«Я еще сплю или уже с ума сошел?..»

Во дворе, между тремя пятиэтажками, прямо там, где была детская площадка, а по ночам сидели пьянчуги, стоял… огромный храм. Колокольня была столь велика, что ее купола не было видно из окна третьего этажа, где жил отец Борис. А около храма собирался народ, и не просто народ — священник узнал много знакомых лиц — такое ощущение, что все соседи там, поют пасхальные песнопения, крестятся…

Отец Борис побежал в ванную, включил холодную воду, подставил голову. Бред, бред, бред, стучало в голове. Дзынь, бзынь, звянь! настойчиво било в темя.

Он кое-как вытер голову, побежал опять к окну. «Это невозможно!» Священник стал судорожно натягивать первые попавшиеся штаны, рубашку, кроссовки, в которых он собирался начать бегать. Как раз с понедельника собирался. Со следующего.

Только отец Борис открыл дверь подъезда, как столкнулся с таджиком Абдуллохом, который уже давно был дворником в их дворе.

— Христос воскресе, батьшка! — воскликнул радостно Абдуллох и полез троекратно целоваться. Отец Борис успел только краем глаза заметить большой золотой крест, который болтался в вороте спецовки дворника. Мусульманина…

— Во-оистину… — промямлил отец Борис, пытаясь вежливо избавиться от объятий и мокрых поцелуев.

Толпа во дворе была плотной. «Остался ли кто-нибудь дома?» — подумал священник и тут же увидел на балконе второго этажа соседку бабу Тоню, которая на его памяти не выходила из дома никогда, а только сидела на балконе и любила орать матом на слишком шумных детей с детской площадки. Баба Тоня широко крестилась, закатив глаза к небу, на ее запястье были намотаны четки…

Из храма в это время вышла пасхальная процессия: хоругви, кресты, иконы, дьяконы, священники, архиерей. «Знакомое лицо у архиерея… Петр Сергеевич?!» Да, это был Петр Сергеевич Романов, один из последних секретарей Свердловского обкома. Теперь на голове владыки Петра была красная митра, а борода поражала своей белизной и пышностью.

Отец Борис бросился бежать. Он бежал по знакомым улицам и не узнавал их. Вот тут на углу был пивной ларек — теперь на ларьке стоит маленький куполок и надпись: «Монастырская лавка».

А здесь был секс-шоп «69», отец Борис даже заходил туда разок, ради любопытства. Он очень стеснялся, спускаясь по ступенькам в полуподвальчик, особенно стеснялся своей бороды, которая, как ему казалось, с головой выдавала в нем попа́.

В магазинчике его встретила симпатичная девушка с тремя кольцами в ухе, с татушкой дракона на шее и с выбритой половиной головы. Приветливо улыбнулась, отложила смартфон на прилавок и спросила, чем он интересуется, для кого: для себя или для супруги. Отец Борис замялся, мол, я так, оглядеться. Девушка понимающе улыбнулась: «Не буду вам мешать!» — и отправилась в закуток что-то сортировать.

Отец Борис стал оглядываться. Фаллоимитатор — это понятно. Но большинство предметов ему ни о чем не говорили. Он заглянул в доверчиво оставленный на прилавке смартфон, у которого еще светился экран.

«В трубке послышалось гудение — такого К. никогда по телефону не слышал. Казалось, что гул бесчисленных детских голосов — впрочем, это гудение походило не на гул, а, скорее, на пение далеких, очень-очень далеких голосов, — казалось, что это гудение каким-то совершенно непостижимым образом сливалось в единственный высокий и все же мощный голос, он бил в ухо, словно стараясь проникнуть не только в жалкий слух, но и куда-то глубже. К. слушал, не говоря ни слова, упершись левым локтем в подставку от телефона, и слушал, слушал…»

Кафка, «Замок».

Отец Борис поспешил сбежать из секс-шопа.

Сейчас же магазина для взрослых тоже не было. Вернее, был, но с другой вывеской: «П.дарасам вход запрещен! Благословленные продукты без ГМО, ЛГБТ и примесей греха!»

На каждом углу, в каждом дворе стоял храм. Да не просто храм, какой строил сам отец Борис, — для сотни прихожан, уютный, «ламповый», — нет, всюду стояли соборы, достойные быть кафедральными. И с каждой колокольни лился ликующий звон, а люди спешили из всех подъездов на богослужение.

Машин на дорогах было еще мало, а из окон тех, что проезжали, доносились валаамские, соловецкие, лаврские распевы. Все водители, включая нерусских водителей автобусов, постоянно поднимали правую руку, чтобы перекреститься на очередной храм, которые стояли чаще, чем через сто метров.

Вывески на привычных сетевых супермаркетах изменились: вместо «Пятерочки» — «Седмица», вместо «Дикси» — «Десница», вместо «Перекрестка» — «Крестное знамение».

Отец Борис добежал до метро «Уралмаш». Но и название над станцией было уже другое: «Свято-Козицынская»*. Отец Борис взрычал, но вбежал внутрь.

На входе, у эскалаторов, больше не проверяли сумки на предмет терроризма. И жетоны для прохода тоже не бросали. Каждый проходящий теперь должен быть прочитать Символ веры, а вместо монетки ставили свечку на огромный подсвечник — около него суетились три старушки, которые тушили огарки и складывали их в большие мешки.

Отец Борис с трудом вспомнил Символ веры, он привык его петь с народом, а в нынешнем полубезумном состоянии он читал его, запинаясь и заикаясь, чем вызвал недовольство охранника, у которого на плече была эмблема «ХВ».

— Стыдно должно быть тебе, брат! — укорил отца Бориса охранник. — У нас любой таджик и даже узбек без запинки прочтет Символ веры! Вот отправить бы тебя пешком — к духовнику на покаяние, а не на метро! Ну да ладно, Бог с тобой, прощаю на первый раз. Но в следующий раз — я запомню! — поставлю на поклоны! Учи матчасть!

Станции «Площадь 1905 года» тоже не было. «Свято-Алтушкинская»*, — прочитал отец Борис.

Он выбежал на улицу. В центре города было не лучше. На Площади 1905 года больше не было ни стоянки, ни памятника Ленину. Ныне там стоял собор, а рядом памятник Патриарху Кириллу — высотой метров в пятьдесят.

На здании городской администрации красными буквами светилась надпись:

«Святоекатериноград приветствует гостей и жителей первого на Святой Руси полностью православного города! Спаси Господи!»

«Святоекатериноград?!. Боже, спаси меня, Господи…»

Отец Борис побежал к городскому пруду.

Но пруда больше не было. Не было и Плотинки, не было фонтана «Каменный цветок», не было стадиона «Динамо», не было сквера у Театра драмы, не было и самого театра. Везде стояли соборы, колокольни, монастырские комплексы.

Отец Борис побежал к Ельцин центру. Когда он раньше выбирался в город погулять, то почти всегда заходил в Ельцин центр. Отличный бар «Борис», вкусные португальские пирожные в кафешке у входа, лучший в городе книжный магазин «Пиотровский», где часто проводились интересные бесплатные лекции.

«Неужели снесли?!» — в ужасе думал священник, огибая сначала собор-вместо-сквера, а затем монастырь, стоящий на месте бывшего Драмтеатра. Но нет, Ельцин центр стоял на месте. С облегчением отец Борис вбежал по ступенькам в фойе…

Ельцин центр был, но только в виде оболочки. Вместо бара «Бориса» теперь была столовая «Ангел за трапезой». Вместо «Пиотровского» — епархиальный склад утвари, куда стояла большая очередь знакомых и незнакомых священников, озабоченно обсуждающих очередное повышение цен на свечи.

Да и сам Ельцин центр теперь назывался «Митрополичий центр Святоекатериноградской епархии»…

Отец Борис почувствовал нехорошее колочение сердца. Человек он был уже немолодой, врачи не раз велели ему беречь важный орган, не волноваться слишком много понапрасну.

Он добрел до набережной. На пруду стоял розовый собор-копия Василия Блаженного, занимавший собой почти все то пространство, где раньше катались на «пиратских» прогулочных катерах и занимались греблей на каноэ дети из спортивной школы «Динамо» (вместо школы теперь стоял собор-копия святой Софии Константинопольской). Только в узких полосках между набережной и насыпным островом, на котором стоял мега-храм, еще плескалась зеленоватая вода. Что-то белое, продолговатое лежало на дне.

Памятник президенту Ельцину, который стоял перед входом в Ельцин центр, дошло до отца Бориса. Сбылась мечта православных — памятник ЕБН снесли, Ельцин центр, «логово либералов из госдепа, капище разврата и предательства родины» тоже «снесли», вернее, «переосвятили». Православие восторжествовало…

Отец Борис почувствовал, что у него по лицу текут слезы, а сердце бьет в набат. «Да ну, к черту! Прости, Господи!» — и он прыгнул в воду…

(Примечание: написано по заказу Екатеринбургской епархии, при финансовой поддержке Фонда святой Екатерины)

* Андрей Козицын и Игорь Алтушкин — олигархи, главные спонсоры Екатеринбургской епархии

Читайте также:

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340