Христианская загадка Акутагавы
6 августа 2017 Елена Суланга
Японский писатель начала ХХ века Рюноскэ Акутагава – один из величайших мастеров прозы, автор, чье имя широко известно всему миру. Его творчество неподражаемо, это бессмертные литературные шедевры. Закономерно, что учрежденная в Японии высшая литературная премия носит имя Р. Акутагавы.
Судьба же писателя была глубоко трагична. Его наследственное заболевание – неизлечимая форма душевного расстройства, сопровождавшаяся головными болями, нервными приступами и тяжелыми галлюцинациями, —беспощадно прогрессировала и не давала ни малейшего шанса на исцеление. Действительно, даже в наши дни многие больные с подобным недугом живут очень недолго. Но сейчас их хоть как-то лечат и поддерживают с помощью современной медицины. Тогда же больных практически не лечили, и им приходилось претерпевать ужасные мучения, зная о неотвратимости конца. Мать несчастного покончила с собой в клинике для душевнобольных, будучи еще молодой женщиной. Сам писатель принял смертельную дозу веронала в 35 лет. Некоторые его произведения («Жизнь идиота», «Зубчатые колёса», «Письма старому другу», «Ад одиночества» и др.) позволяют хотя бы косвенно представить, какие мучения испытывал больной и что он думал о неизбежности своего трагического ухода из жизни.
Боль и расстройство психики. Надвигающаяся ранняя смерть. Безнадежность. Сломанная жизнь… Но писатель в первую очередь был Мастером своего ремесла – великим, а, возможно, и величайшим прозаиком своего времени. Дерзну предположить, что именно жизнелюбие и внутреннее сопротивление тяжкой болезни позволяли ему видеть и изучать сюжеты настолько тонко, так глубоко изнутри, что, казалось, стираются грани между вещественным и духовным миром, а пространство и время перестают быть недосягаемыми и подчиняются замыслу автора. А как иначе объяснить тот удивительный и загадочный эффект «вхождения в картинку» – читая Р. Акутагаву, погружаешься в души, мысли героев, реально перемещаешься в то время и то место, о котором идет речь. Ничего искусственного, фальшивого, надуманного. Живая картинка, дышащая морем, пахнущая цветами, окутанная туманом, играющая светом и тенью… Ни один из фильмов не в состоянии произвести на читателя столь сильное впечатление, как это делает литературное слово в руках писателя.
Он писал об умирающем Басё и его учениках, о позднем Мэйдзи, о богатых и простых людях, о жестокой и непреклонной судьбе. Но всегда говорил и о чем-то добром и светлом, что неизменно встречается в жизни любого человека.
Многое еще можно было бы сказать о творчестве великого писателя. Но пусть это сделают другие. Я же хочу остановиться на одном из его рассказов, отношение к которому у разных людей весьма неоднозначно. Речь идет о рассказе «Нанкинский Христос», или «Христос из Нанкина» (текст рассказа тут).
Оставляю за собой право не обращаться к литературным критикам и христианским богословам и выражу свое собственное мнение. Возможно, кто-то прислушается и не останется равнодушным к прочитанному. Потому что у этого рассказа есть своя глубина, своя загадка, о которой и хочется поговорить.
Итак, название. Оно напоминает надпись под картиной (портретом) или иконой святого. Это если взять перевод «Нанкинский Христос». Однако, более точные слова перевода 南京の基督 – «Христос из Нанкина». Название с оттенком мягкой иронии. Здесь уже совсем другой акцент. Есть Христос из Назарета. Другого Иисуса Христа не существует. Значит, с самых первых слов вплетается интрига, задуманная автором.
Главный герой рассказа, согласно названию – Сам христианский Бог. Именно так, и никак иначе. Всё завораживающе просто: ни разу не появляясь на страницах рассказа как реальный персонаж, Христос тем не менее – главное действующее лицо. Но об этом пишет не христианин, а японец, исповедовавший (по мнению большинства исследователей его творчества) буддизм.
Так о чем же эта история, действительно ли о Христе? И ради чего автор придумал такое необычное и интригующее название? Чтобы ответить на наши вопросы, надо вспомнить сюжет и заглянуть в книгу.
Как следует из рассказа, главным действующим лицом произведения является юная девушка, почти девочка, пятнадцатилетняя китаянка Цзинь-хуа. Её имя 金花 означает «золотой цветок». То есть «красивая девушка». Но золота, денег нет и в помине, имя героини – словно злая ирония: чтобы не умереть с голоду, она вынуждена заниматься проституцией. Её отец – тяжелобольной старый человек, и она рада, что может хоть как-то прокормить и себя, и его. Мать девочки крестила ее в детстве и воспитала в христианской вере. Но мать давно умерла, и от нее осталось только распятие, висящее на стене в комнате Цзинь-хуа. Перед этим распятием девочка молится с горячей верой. Её угнетает то, что она занимается «позорным ремеслом». Но иного выхода, чтобы выжить, у них просто нет. Поэтому Христос для нее – не карающий, а милостивый Бог. «Я думаю, что господин Христос на небе Сам, наверное, понимает, что у меня на сердце. Иначе господин Христос был бы все равно, что полицейский из участка в Яоцзякао». Так она отвечает человеку, упрекавшем ее в недостойном занятии.
Как же отец, почему он ни разу не появился на страницах рассказа? Очевидно, он был слишком болен и при этом крайне беден, чтобы думать о дочери и ее заработке за счет продажи собственного тела. Вполне вероятно, что в сексуальное рабство он отдал девочку совсем юной. Ну не всем же подают «три узельца злата»* для спасения детей от такой тяжелой судьбы! А, может, он был порочным человеком и пьяницей – об этом имеется косвенный намек: девушка радовала отца чашечкой сакэ, когда ей давали чуть больше денег.
Несчастная Цзинь-хуа вскоре заболела сифилисом. Узнав о ее беде, подруги посоветовали ей заразить какого-нибудь клиента, чтобы недуг перешел с больного тела на здоровое. Это магическое действие (перевод болезни на другого человека) с точки зрения науки – полный абсурд. Но наивная девочка поверила в возможность своего исцеления подобным путем. Однако для нее было совершенно невозможно лишать кого-либо здоровья и жизни. Она сделалась затворницей, отказывала всем своим гостям в физической близости и готовилась к смерти. Цзинь-хуа молилась по-прежнему, но просила не об исцелении, а о том, чтобы искушение не овладело ею. «Господин Христос на небесах! Пожалуйста, оберегайте меня! Кроме вас, мне не от кого ждать помощи». В этой молитве она просит Бога отвести от нее всех мужчин, которые, посетив ее, могли бы заразиться страшной болезнью. Можно себе представить ужасающее одиночество этой девочки, ведь она даже не могла посещать христианский храм и молилась только дома.
Но однажды поздно вечером к ней в комнату вошел молодой мужчина-иностранец. Они говорили на разных языках и не понимали друг друга. В какой-то момент Цзинь-хуа вдруг показалось, что ее ночной гость и Иисус Христос на распятии – одно лицо. И наивная умирающая девочка всем сердцем потянулась к человеку, который, как ей показалось, был тем ее Богом, который Один может «взять на Себя все скорби и болезни» и не пострадать при этом. Она впервые в своем ужасающем одиночество ощутила чувство любви и нежности. И все-таки сомнения одолевали ее, поскольку манеры гостя зачастую были развязными, и от него пахло водкой. Она все-таки уступила настойчивости человека, словно загипнотизированная им. А затем она уснула, и ей пригрезился рай. Христос, явившись ей в облике ночного гостя, сказал, что к утру она будет совершенно здорова.
Пробудившись, юная китаянка не обнаружила ни язв на своем теле, ни обещанных за ее услуги денег на столе. И, поверив в чудо, отбросив все сомнения насчет ночного гостя, она вознесла молитву Господину Христу.
Вот, собственно говоря, и вся история. Христос, явившийся в чудесном сне, когда девушка получила исцеление, внешне был точной копией американского туриста, – того самого человека, который тогда пришел к ней ночью пьяным и обманул, не заплатив обещанные 10 долларов.
Об этом ночном визите стало известно и некоторым другим людям. Турист, обманувший китаянку, сначала хвастался своим «подвигом», а потом заболел сифилисом и вскоре умер в тяжелых мучениях, повредившись рассудком. Сама же Цзинь-хуа, не зная об этом, продолжала верить в чудесное исцеление. Ей решили ни о чем не говорить. Тем более, что ее религиозность и вера в чудо слегка забавляла окружающих.
Так что же такое – вера во Христа? Абсурдна ли она, или же есть в ней та глубина, которая раскрывается, но не сразу?
Совершенно очевидно, что Рюноскэ Акутагава проводит параллель между своей героиней и юной Девой Марией. Не заметить это просто невозможно. Но для этих образов характерна полная инверсия. Дева Мария «неискусомужняя», девственница, в то время как Цзинь-хуа – проститутка. Деву Марию оберегает старец – Иосиф Обручник, юную же китаянку на позорное занятие толкает немощь старого отца, его полное бессилие хоть как-то защитить и поддержать ее. А, возможно, и его порочность. Но у обеих юных девушек в жизни происходят удивительные события. И их объединяет та самая вера, о которой мы говорили выше. «Дух Святой найдет на тебя, и ты зачнешь во чреве». Это слова Архангела Гавриила, и в ответ на них было робкое: «Как же это произойдет, если я мужа не знаю?» Ни тени возражения, абсолютное доверие Богу. «Се, раба Твоя, по слову Твоему пусть будет». Юную Деву Марию взял в жены благочестивый старец Иосиф, зная о ее беременности. В противном случае она должна была быть забита камнями как блудница. Могло ли это произойти? Мы не знаем помышления Божия, и можем рассуждать лишь о вере и доверии.
Абсолютное доверие Богу было и у юной китаянки, героини рассказа. Бесконечная преданность Господину со стороны Его рабыни… Это не наша психология, и проецировать ее на современного человека, вероятно, нельзя? Ее сомнения относительно ночного гостя заключались только в одном: не причинить вреда невинному человеку, пусть пьяному и настойчивому, но все-таки не заслуживающему такой ужасной участи, на которую была обречена она сама. Вот почему, чтобы отбросить сомнения девушки, Господь явился ей в сонном видении, приняв образ ночного гостя. И она поверила в чудо. Нельзя назвать это обманом: видимо, турист (он был «совершенно недостойный, дурной человек») заслуживал той судьбы, которая ему досталась. Такова была насчет него воля Свыше.
Распятие упало со стены в самый нужный момент, момент проявления веры, полного доверия Богу. Эту веру укрепил удивительный сон. Правда о туристе ничего бы не добавила китаянке, кроме страданий. Но она их не заслуживала. У Цзинь-хуа, действительно, кроме Христа, не было никого для ее защиты и поддержки.
Великий японский писатель поведал миру об очень чистой, ангельской чистоты девичьей душе, которую не смогло загрязнить ничто мирское. Вот почему она для себя у Христа ничего и не просила. Она совершенно никого не обвиняла в своей трагической судьбе: ни отца, ни других людей и, тем более, Бога. А чудо исцеления действительно произошло по воле Божией и по вере (пусть и наивной) Цзинь-хуа. И по воле Божией она не должна была узнать, что заболел и умер один нечестный человек, потому что в этом не было никакого чуда, просто вполне закономерный факт. Он-то именно и совершил блудный грех, сопроводив его циничным обманом.
«Христос из Нанкина» – это тот образ, который принял Христос из Назарета для укрепления веры больной девушки, явившись ей во сне. Интригующее название рассказа напоминает переводную картинку. За внешним образом стоит Лик.
Хотелось бы на этом поставить точку. Но есть еще одна деталь, а именно – тема «неизлечимой болезни». Очень тонко и ненавязчиво через сюжет рассказа автор говорит и о своем ужасном недуге. Прислушайтесь! Он не виноват в том, что болен. Он сам никого не винит. Ему действительно недолго осталось жить. Но, обладая гением мастерства, он психологически остается безупречен как автор и никого не погружает в мрачный предсмертный мир своей жизненной трагедии. А мог бы! Есть очень много способов написать о негативных мыслях, о болезни и смерти так, что в душе читателя останется тяжелый осадок «сошествия во ад» без Христа. Есть ведь такие произведения, от которых буквально можно заболеть. Но автор всегда отстранен, он пишет так, как изограф пишет икону. И не имеет права погружать читателя в омут своей чувственной стороны жизни, в сторону страстей. Это искушение самого Р. Акутагавы. И он преодолевает его своим мастерством, своим творческим гением.
Во что же верил писатель, что он искал, обращаясь в своем творчестве к христианским сюжетам? Чуда исцеления в его жизни, увы, не произошло. «Жить в таком душевном состоянии – невыразимая мука! Неужели не найдется никого, кто бы потихоньку задушил меня, пока я сплю?» – в отчаянии пишет он («Зубчатые колеса»).
Христианская церковь, отказывая в соборной молитве за самоубийц, делает исключение только для душевнобольных. Японский писатель, покончивший с собой, не был христианином. Но я не найду среди произведений христианских писателей, мастеров художественной прозы, столь сильное и лаконичное произведение – о доверии Богу, об абсолютной, искренней и чистой вере во Христа. Никто не вправе осуждать Р. Акутагаву за страшный шаг в минуту отчаяния. И его встреча с Христом состоялась, но уже «по ту сторону зеркала». Мы будем верить в бесконечную Божию милость и Его любовь ко всем людям. И склонимся перед тайной Жизни и Смерти, и перед мастерством непревзойденного писателя, говорившего в своем творчестве об их законах, и обращаясь при этом к образу Иисуса Христа.
* Согласно преданию, святитель Николай Мирликийский спас от сексуального рабства трех девушек, которых решил продать их нищий отец. Святитель подбросил отцу «три узельца злата» на приданое дочерям и таким образом спас их от ужасной участи.
Читайте также:
Если вам нравится наша работа — поддержите нас:
Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340
С помощью PayPal
Или с помощью этой формы, вписав любую сумму:
