Часть церкви
19 декабря 2017 Дмитрий Вайсбурд
Когда я писал статью «Мирянским чином», я ожидал, что меня заклюют консерваторы — те, которые за «единый азъ» и за «не нами положено — лежи оно во веки веков». Но вышло наоборот. Консерваторы молчат — то ли возразить нечего, то ли «Ахиллу» не читают. Зато уже несколько возражений поступило с противоположной стороны: зачем в келейных условиях воспроизводить византийское богослужение, если оно и в храме-то не вполне соответствует современным реалиям. Абсолютно согласен. От всего этого «литургического балета» надо уходить. Но куда? Собственно, и статью эту (как и предыдущую) я писал в надежде выявить и собрать тех, кто, как и я, озабочен этим вопросом. Но, как оказалось, люди эти, хотя и существуют в достаточном количестве, находятся слишком далеко друг от друга, чтобы собраться за одним столом. Что ж, попробуем общаться через «Ахиллу».
Прежде чем что-то менять в богослужении, думаю, следует понять, чего же мы хотим — как представляем себе ту церковь, которая будет это богослужение совершать. Если речь идет о конспиративном междусобойчике, то критерием здесь могут быть только вкусы тех, кто в нем участвует. Нравится Иерусалимский устав со всеми его кафизмами, тропарями и канонами? Пожалуйста, у Скабаллановича описан такой опыт. Хотите покороче? Есть латинский обряд — за полчаса управитесь. А в африканских церквах, говорят, без хоровода вокруг престола не обходится ни одна литургия. Хоть брейк танцуйте, все в ваших руках. Только к церкви это все будет иметь более чем опосредованное отношение.
Церковь — это прежде всего община
Там, где ее нет, о церкви можно говорить лишь в весьма редуцированном виде. Даже приход можно считать частью церкви лишь в том случае, если в нем присутствуют элементы общинности. Так что тем, кому для совершения богослужения священник требуется в большей степени, чем Марья Ивановна и Петр Тимофеевич, действительно лучше бы отправляться на приход. Там, по крайней мере, ему придется молиться вместе с этими людьми. Так что есть надежда (особенно при наличии хорошего священника), что со временем из этого родится нечто похожее на общину. Но если эти Марья Ивановна и Петр Тимофеевич для вас уже давно Маша и Петя, и вы уже много лет ведете общую церковную и духовную жизнь, то зачем, положа руку на сердце, вам священник? Для совершения таинств? А как же с таинством крещения? Если вы окажетесь в глухой деревне (на необитаемом острове, на Северном полюсе и т.д.) и там встретите человека в смертельной опасности, который захочет креститься, вы ему откажете? Скажете: без священника нельзя? Если так, то будете неправы. Мирянское крещение церковь признает и даже вменяет всякому мирянину в названных обстоятельствах в обязанность. Отчего же остальные таинства нельзя? Канон запрещает? А торговать в храме канон не запрещает? А оставаться на литургии до конца и не причащаться канон не запрещает? Канон — это правило, образец, а не закон.
Дело в другом. Община легко может превратиться в тот же междусобойчик, если не будет осознавать себя частью вселенской церкви и приниматься этой церковью как своя часть. Потому-то и важно признавать христианами (а значит братьями и сестрами) не только самих себя и друг друга, но всех, кого признает таковыми кафолическое православие. Потому-то и важно признавать клириками и иерархами всех, кого признает таковыми вся церковь. Но признавать вовсе не обязательно означает считать себя их паствой. Ведь если, к примеру, какой-нибудь александрийский (антиохийский, грузинский и т.п.) поп или даже архиерей не допустит меня к причастию, окажись я на его территории, не стану же я соблюдать этот запрет у себя на родине. Однако из этого вовсе не следует, что я его не признаю. Мы настолько привыкли, что каждый клочок земли является чьей-то канонической территорией, что забываем, что церковь — это не земли, а люди. А человек не может быть собственностью какого-либо земного владыки, поскольку всех нас искупил из рабства Христос. И не только искупил, но и даровал всем нам священство (Откр. 5:9-10), а значит и право обращаться к Богу напрямую, без всяких посредников.
Впрочем, у этой проблемы есть и другая сторона. Чтобы не оказаться раскольниками, недостаточно (хотя и необходимо) признавать всю православную церковь. Нужно, чтобы церковь признавала нас. Почему это в принципе возможно, несмотря на то, что литургия без священника вроде пока нигде не служится, я, кажется, обосновал. Ясно, что добиться такого признания одномоментно или как-то предварительно невозможно. Придется пройти через период непризнания. Но ведь и московская церковь пребывала в таком непризнании полтора столетия. Вряд ли удастся добиться стопроцентного признания. Всегда найдется какая-то часть церкви с особым мнением. Однако после непризнания Московским патриархатом Всеправославного собора не думаю, что это следует считать препятствием. Спорные вопросы церковного устройства церковь всегда разрешала с помощью общепризнанных авторитетов. В западной части ойкумены таковым с самых древних времен является папа римский. В восточной же таковыми считаются предстоятели наиболее древних патриархатов: Александрийского, Антиохийского, Иерусалимского и Константинопольского. С ними, считаю, и следует обсуждать вопрос о признании такого мирянского сообщества. Но для этого необходимо, чтобы это сообщество уже существовало в течение ряда лет (возможно, десятков лет) и практиковало мирянское богослужение, включая таинства.
Что же касается синаксарных богослужений мирянским чином, они уже 20 лет практикуются в целом ряде православных общин и уже давно никем в РПЦ не оспариваются.
Наконец, по поводу чина — как служить
Разумеется, ни служебник, ни тем более типикон в полном объеме неуместны ни в частной квартире, ни в лесу на полянке, а тем более без священника. Что-то придется менять, адекватного для таких условий чина просто нет. Но прежде чем что-то менять, нужно что-то принять за основу — выбрать «печку», от которой плясать. Тут возможны варианты: и византийский, и латинский, и многие другие. Выбирая один из них, не вредно вспомнить, чье признание мы хотим обрести. Ведь если мы претендуем на то, что мы обычные христиане, только с некоторыми особенностями в богослужении, то желательно, чтобы этих особенностей было поменьше. Так, если бы мы хотели, чтобы нас признали католики, наверное, за основу следовало взять римский обряд, поскольку большинство католиков служит по нему. А если мы хотим признания православных, наверное, лучше взять за основу литургию Иоанна Златоуста — ее служат практически все православные.
Что и как менять?
Для начала напомню анекдот: вбегает в храм поп, вихрем проносится в алтарь, на ходу бросая регенту: «Все, что можно, сокращай». Через минуту появляется на амвоне в облачении и возглашает: «Благословен Бог…» А хор ему отвечает: «Великого господина…» То есть сокращать, в принципе, можно все. Разумеется, хорошо бы сократить менее важное, а более важное оставить. Хорошо бы также сделать так, чтобы изначальный смысл богослужения и его частей не терялся, а наоборот, проявлялся. Но конкретику этого обсуждать в рамках данной статьи уж совершенно невозможно. Надеюсь, что редакция «Ахиллы» найдет способ диалог на эту тему организовать.
Читайте также:
